Белая роза пустыни (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич. Страница 22

Толя резко вытягивает член из моего рта:

– Чего мычишь? – спрашивает он.

А мне становится смешно от того, что он сказал «мычишь», я же не корова. Пока я ржу, он снова шлёпает меня по губам и вновь вставляет ствол мне в рот, на этот раз активно двигая бёдрами мне навстречу, а я сосу всё активнее и активнее. Если он не кончит, я повешусь. Я должна – нет, я обязана довести любимого до оргазма. Ну же, давай, кончай быстрее!

Стягиваю с себя футболочку чтобы была видна грудь.

– Толь, ты куда подевался? Мы тебя уже целый час ждём! – слышится чей-то голос буквально у него за спиной. Я не вижу, кто говорит, но он реально близко. Только бы меня не заметил! Толя же изо всех сил прикрывает меня свой тенниской.

– Я подойду сейчас! – хрипит в ответ Толя. А я сижу пред ним, напуганная, и не знаю, куда мне деться. Но он уже не собирается меня отпускать. Схватил двумя руками за затылок и с остервенением насаживает мой рот на свой член. Я задыхаюсь, меня тошнит, мне больно, мне стыдно и страшно. Но я терплю. Гужу или, как сказал Толик, «мычу» от невозможности что-либо сказать. А он знай продолжает. Буквально дрочит моим ротиком.

Смотрю на него снизу вверх, испуганная, затраханная, несчастная, мне нечем дышать, меня тошнит, моему горлышку больно, а он продолжает. Когда же он кончит? Жду не дождусь

– Так ты идёшь?! – дурацкий голос, весь настрой сбивает или, наоборот, добавляет азарта. Чувство, что нас застукают, пьянит меня и горячит кровь. В эту секунду не могу понять, нравится мне, что нас могут застукать, или нет.

«Толя, я люблю тебя! Люблю тебя!» – единственная мысль в моих глазах.

– Я же сказал: сейчас! – настоящий рёв. В таком состоянии он может меня и прихлопнуть, если я рыпнусь. А мне уже воздуха не хватает. Толечка, я же сейчас задохнусь! Печально смотрю на него снизу вверх.

– Соси, соси детка, давай, давай! – Он насаживает он меня на член и тут замедляется.

«Наконец, можно вздохнуть». Едва я приоткрываю рот, как он прижимает меня покрепче и засаживает так глубоко, как ещё ни разу не попадал. Наверно, у меня из глаз уже вовсю катятся слёзы. Я ничего не вижу, но чувствую, как он кончает, и быстро начинаю сглатывать. Мой рот переполняется слюной вперемешку со спермой, и я не хочу проронить ни капельки.

– У-у-у, у-у-у! – опять жалобно стону я. Я такая несчастная, всё время стону! А как поговоришь с набитым ртом?

Его член слабнет, выстреливая последнюю порцию спермы, и он аккуратно достаёт его у меня изо рта. Я улыбаюсь и выдыхаю и тут роняю жирную каплю спермы на асфальт. Печально смотрю на него и проглатываю остальное: – Прости, – шепчу.

Он резким движением поднимает меня на ноги и поправляет на мне одежду:

– Юлечка, любимая моя! – целует он меня почти что в губы. В губы я ему не позволю, я ещё не всё проглотила, и всё равно привкус остался.

Я улыбаюсь, пытаюсь отдышаться, из моих глаз скатывает ещё одна слезинка.

«Тушь потечёт», – единственная мысль, мелькающая у меня.

– Ну-ну, ты чего плачешь? – Он вертит меня за подбородок и смотрит мне в прямо глаза.

– Не знаю, – отвечаю я, – глазки сами плачут.

Толя прижимает меня к себе крепко-крепко:

– Юлечка моя, не плачь, не надо, я люблю тебя, я так сильно тебя люблю, больше всего на свете! Ты – счастье в моей жизни… ты моя… – Он целует меня в носик, в щёки, в губы не взасос. А я улыбаюсь и кое-что вспоминаю.

– Ты целуешь меня… целуешь после того, как я тебе сосала. Это так мило!

– А ты всегда плачешь после минета?

– Нет, – качаю головой. – Не знаю, что на меня нашло. – Слышу шаги за его спиной. – Ну же, иди! – говорю я. – Тебя там ребята ждут с работы.

Но он не спешит меня никуда отпускать, только левой рукой застёгивает ремень на шортах.

– Пообещай, что мы вечером встретимся.

– Обещаю, – говорю я. – Куда я теперь от тебя теперь денусь, дурак, блин?

Он выпускает меня из своих объятий и делает пару шагов задом.

– Гляди, ты обещала, – говорит он.

– Позвонишь мне, – оглядываюсь по сторонам. – А куда тут идти? Я заблудилась.

– На водонапорную вышку. – Он указывает он куда-то в сторону, но я за деревьями ничего не вижу. – Ну, или на набережную выйди – тут недалеко.

– До вечера! – Поворачиваюсь к нему спиной и стою пару секунд, а потом оборачиваюсь и посылаю ему воздушный поцелуй. Он на лету его ловит и улыбается мне.

– А ты уже рот помыла? – Я смеюсь над его шуткой.

– Дурак, блин! – отвечаю я. Достаю зеркальце и подкрашиваюсь. А в груди такое приятное чувство – может, потому, что во мне его сперма, или это любовь? Я пока не знаю, но мне так хорошо сейчас! Поворачиваюсь в сторону набережной. Мне так хорошо, что ноги не идут и глазки закрываются сами собой, душа вся поёт, а в груди так приятно и спокойно. Никогда ещё такого не было!

Выхожу на проспект и улыбаюсь солнышку. Оно ещё не раскалённое, утро же. Так классно в одиночестве прогуляться по набережной, посмотреть на мир прищуренным взглядом без тёмных очков, вдохнуть свежий аромат Чёрного моря! И никто не отвлекает от мыслей о любви. Чёрт, как же меня штырят гормоны, аж голова кругом!

«Я что, кончила?» Да, вроде, нет. Я даже не особо возбудилась. Всё было как-то странно, не так как обычно, но так классно. Это другое чувство, его не передать словами, это было что-то за гранью эмоций. Я так хочу отсосать снова!»

«Вечером, вечером!» – повторяю сама себе.

– Юлька! – сразу узнаю этот голос.

– Что-о-о?! – оборачиваюсь и вижу Толика. Мои губы снова расползаются в улыбке. Я не могу сдержаться. Как увижу его, мне хоется плакать от счастья. Смягчаюсь, ласковым и нежным голосом добавляю: – Что, любимый?

Он подбегает ко мне, обнимает меня за талию, гладит по волосам и целует.

– Спасибо тебе Юлечка, спасибо, ласточка моя, я так тебя люблю! – Он гладит меня и гладит.

А у меня настроение такое игривое, прямо не могу сдержаться.

– И это всё? – говорю.

– Что «всё»? – не понимает Толик.

– Ну-у-у, «спасибо» маловато будет, – хитро улыбаюсь я.

– Ссори, завтыкал, исправлюсь. – Он ловко подкатывает к мороженщику, который в такую рань уже выставил ценники на мороженое:

– Дайте мне… – Он смотрит на меня. – Ты какое любишь? Хотя не важно. Дайте банановое.

– С джемом или без? – спрашивает мороженщик.

– С джемом, конечно, – добавляю я.

– Один шарик или два? – Мороженщик смотрит уже на меня, а не на Толика.

– Да всё равно, – отвечает за меня Толя, доставая кошелёк.

– Эй! – Я возмущённо толкаю его локтем. – Что значит «всё равно»? Два, конечно, а ну не жлобись!

– Два, – подтверждает он.

– И джема побольше, – добавляю я. – Люблю сладенькое.

Мы идём по набережной. Толя немного спешит, ему на работу, но я и не держу его, это он сам вызвался меня провожать. Хотя не надо было, я бы и сама дошла, правда, без мороженки. Мне нужно иногда самой гулять, чтобы в мыслях своих разобраться.

– Спасибо, – говорю я, – мороженка вкусная. Откуда ты знал, что я люблю банановое?

«И зачем я спрашиваю? Я же знаю, что он мысли читает».

– Просто угадал, – отвечает он. – Ты её честно заслужила. – Самодовольный павлин, смог-таки меня завалить! Ну-ну, посмотрим, что будет дальше!

– Если таким темпом пойдёт, то я растолстею на этих мороженых, и мне худеть придётся.

– Кстати, я знаю отличный способ.

– Покажешь?

– Вечером.

– М-м-м! – Я томно закрываю глазки. – Я уже дождаться не могу этого вечера.

– Осторожно, сейчас капнет, – говорит он. Но я вовремя перехватываю капельку губами и всасываю растаявшее мороженое.

– Не волнуйся, у меня больше не капнет. – Мне так смешно становится! Мы идём и смеёмся, пока я доедаю мороженое.

У Толика опять играет телефон, он при мне не берёт трубку, хотя я понимаю, кто звонит.

– Ну, – говорю, – иди уже к своим, я сама дойду до дома.

– А если тебя украдут? – сдвигает брови Толик.

– Не бойся, не украдут. – Я доедаю мороженое, а он нежно прижимает меня к себе и целует в губы.