Белая роза пустыни (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич. Страница 23

– До вечера, – говорит Толик.

– До вечера, – шепчу я ему вслед. Жду, пока он скроется из виду, и иду по утренней набережной прямиком к себе домой.

========== Глава 17 ==========

Заваливаюсь в квартиру, счастливая-счастливая, и сразу же иду в ванную.

Открывается дверь, и на меня смотрит улыбающаяся Вика в ночнушке:

– Ну что? – сияет от счастья она.

– Ничо, – давлюсь я от улыбки.

– Ага! – говорит. – По твоей довольной роже всё видно. На пляж пойдёшь?

– Не-а, – отвечаю я. – Я собираюсь сегодня весь день откисать в ванне, мне же ещё нужно педикюр обновить, ножки пемзочкой обработать и кремами всякими пяточки намазать, а то они огрубели. Потом ещё полдня краситься.

Голос Сашки из кухни:

– Юлька, как всегда, в своём репертуаре, ей лишь бы краситься.

Вика подходит ко мне и садится на край ванной:

– А может, и мне педикюр обновишь? Может, я тоже никуда не пойду? – Она игриво проводит рукой по воде.

– А вот ты пойдёшь! – Голос Сашки из кухни.

– Ладно, – вздыхает Вика и смотрит на меня. – Отдыхай, Юлечка. – И выходит из ванной, а я погружаюсь с головой под воду.

Я откисаю всё утро. Как же давно я не валялась в ванне! Уже даже отвыкла от этого прекрасного чувства. А как я любила раньше в ней поваляться, даже просто погреться зимой! Лежать и наслаждаться тёплой водой всем своим уставшим телом. А почему, собственно уставшим? Я же нигде не уставала, нигде не работала, только училась, и всё равно часами валялась в ванне. А что я там ещё делала? Дрочила. Любила я себя потрогать, помять «лепесточки», полазить туда пальчиком. Любила, но не люблю больше. Не хочется дрочить. А чем ещё в ванной заниматься? В кораблики поиграть или в резиновые уточки? Наверное, я заболела. Что с моим либидо, что с легковозбудимостью?

Скучно; достаю пемзочку и начинаю тереть пяточки, ноготочки, трогаю свои ножки, мну их, шевелю пальчиками. Возбуждаюсь, но мне не хочется у себя сосать. Тем более мне уже есть у кого сосать. Улыбаюсь когда думаю о Толике.

Интересно, а куда он там помещается? Беру зеркальце, открываю ротик и смотрю на своё горлышко в отражении. Где там член поместится, как он находит место? Вспоминаю утренний отсос и опять хочу его. Хочу делать ему приятно, удовольствие доставлять. Толенька, мой Толенька! Думаю о нём, и так радостно на душе. Мне было больно, противно и неприятно, нечем дышать, а теперь я счастлива. Отчего? Что случилось-то такого? Ну, кончил он, а радостно почему-то мне, как будто все мои эрогенные зоны во рту.

Открывается дверь, и заглядывает Сашка.

– Ой, прости, забыл, что там ты. – Он прикрывает лицо рукой.

– Да заходи. – Прячусь под воду, прикрываюсь шторкой.

– Дождусь, пока ты выйдешь. – Он закрывает дверь. – У тебя же теперь есть парень.

«Парень» звучит, как музыка. И почему же мне сейчас так хорошо? Чем я это заслужила? Вела себя хорошо, наверное. Спасибо, Боже, спасибо, Дед Мороз и Санта Клаус!

Вылезаю из ванны. Спускаю воду и насухо вытираюсь махровым полотенечком. А после достаю все крема и начинаю мазаться. Для корней волос, для самих волос, для них там какая-то маска, ну, чтобы выглядели здоровыми (а типа, так они больные… и зачем весь этот бред?). Для лица, для кожи под глазами; смазываю губы гигиеничкой (у меня отличная гигиеничка, иногда после неё даже губы красить не надо, они и так выглядят мокрыми, как будто я только что сосала). Опять вспоминаю его член и мечтательно закрываю глаза.

Нежно наношу крем под глазами. Крем для тела… ну не для всего тела… скажем так, для большей его части. Шея, плечи, руки, грудь, сосочки я мажу интимным кремом, у меня и такой есть. Дверь не закрываю, мне в кайф не закрываться: а вдруг кто откроет и увидит меня голенькой? Всё-таки я извращенка, эксгибициониста, нудистка. Мечтаю о нудистском пляже, хочу лежать на песке обнажённой, и пускай все, кто проходит мимо, на меня пялятся. Боже, как же это круто! Крем для ног, крем для рук, крем для интимных мест. Щиколотки и стопы тоже намазываю кремом.

Ножки гладенькие, пяточки гладенькие, ноготочки подкрасить можно. Я с собой взяла два цвета, накрашу белым, обожаю, когда они белые, нет красивее цвета для женских ножек, чем белый. Девочкам вообще идёт белое, не зря невеста вся в белом. Думаю о невестах, представляю себя невестой. Интересно, кто-то же возьмёт меня замуж? Кому я нужна, такая непутевая? Хотя, если кому-то и нужна, то только за внешность, за ножки и за мордашку, ну, ещё волосы мои многим нравятся.

Выхожу из ванной, надеваю свежие трусики и без лифчика заваливаюсь на кровать. Укрываюсь одеялком и закутываюсь, мне хорошо-хорошо, тело-тепло. Я в домике.

– На пляж не идёшь? – заходит в комнату Сашка.

– Не заметила, как ты вошёл, – прикрываюсь я.

Он садится рядом и влюблённо смотрит на меня.

– Ты так повзрослела за эти дни! – говорит он, а я поверить не могу что он мой бывший, он мне как брат, как старший брат, которым я всю жизнь гордилась.

– Спасибо, папочка! – отвечаю я.

– Толик нормальный пацан, мне показалось, что он по-настоящему тебя любит.

– Мне тоже так показалось, – отвечаю ему.

– Что-то не так? – вопросительно смотрит на меня Сашка.

– Да нет, – говорю я, – всё так. Просто мне кажется, он такой ветреный…

Сашка не даёт мне закончить мысль.

– Не думай об этом, всё будет хорошо.

– А если не будет? – качаю головой. – Если он изменит мне? Я не хочу больше так страдать! Не хочу!

– Никто не хочет. – Он гладит он меня по ножке.

Я приподнимаюсь на лопатках и смотрю ему прямо в глаза:

– А я и не буду. Я напьюсь и тем же вечером найду себе кого-то другого.

– Ну, ты это запросто, – отвечает Сашка.

– Но я так не хочу опять разочаровываться… так не хочу, – качаю головой.

– Юль. Мне кажется, что ты уже заслужила своё счастье. Как и я заслужил, как и Вика, как и все мы.

– Как и Толя, – говорю я.

– Как и он. Думаю, ему пришлось гораздо сложнее, чем нам.

– Это почему же?

– Он работает на стройке с пятнадцати лет, а то и ещё дольше, учится на заочке… – Сашка вопросительно смотрит на меня. – Думал, ты знаешь.

– Ну да, он мне рассказывал, только…

– Что только?

– А мне кажется, он обманывает меня.

– Ой, ну кто тебя обманывает, дурёха? Все хотят тебе только добра. – Сашка задумывается. – Ну, а если он по какой-то причине решит обидеть тебя… то подумай, где он такую красавицу найдёт? Такую, как наша Юлечка?

– Не знаю.

– И я не знаю. – Он по-дружески щипает меня за щёчку. – Если он не ценит того, что на него свалилось, то зачем тебе такой дурак? Но мне показалось, он не дурак.

– И мне так показалось.

Сашка встаёт и выходит из комнаты.

– Спасибо за поддержку, – говорю я штампами из фильмов.

– Всегда «не за что». – Сашка тихо закрывает за собой дверь.

Я валяюсь на кровати, не хочу вставать, не хочу никуда идти. Хочу просто валяться в кровати. А ещё я хочу спать, но не спится, мучительно жду вечера. Беру телефончик и заглядываю ВКонтакт. Мне, как всегда, куча народу пишет, лайкают фоточки, которые я там с 12 лет выставляю. Представляете, есть даже извращенцы, которые длинноногой двенадцатилетней Юлечке сердечки лепят и всякие непристойности пишут. Хотя на страничке написано, что мне уже восемнадцать. Не знаю, как расценивать такое. Писали девчонки из лесби-группы, спрашивали, как у меня дела. В двух словах отписалась им и скинула. Типа, всё отлично, помирилась со своей девушкой, но сейчас временно переключилась на парней.

Ответа не жду, листаю дальше. Вот Димка что-то прислал, они с Катюхой на каких-то раскопках. Интересная жизнь у ребят! Так они вместе или нет? Как-то до сих пор не верится. Но если на раскопки поехали вместе, значит, всё может быть. Отвечаю на комментарии, ставлю всем лайки.

Листаю странички, а под сердцем прямо тепло-тепло. Боже, как же мне хорошо, какая я счастливая! Это Толя меня осчастливил. Улыбаюсь сама себе, радуюсь, что мне так хорошо. И тут я понимаю, что ни одного сообщения от Толика, кроме парочки ещё утром. Он мне не писал ни разу, ни эсэмэс, ни ВКонтакте, ну контакта он моего ещё не знает, Бог с ним, но где эсэмэски, где влюблённые сердечки, где целующиеся смайлики? Ни-че-го. Неприятный холодок пробегает по моим ножкам до самых пальчиков. В очередной раз смотрю на свои пальчики. Они идеальны, прямо сейчас взяла бы их в ротик.