Ловец бабочек (СИ) - Лесина Екатерина. Страница 59

Она поморщилась.

И Себастьян даже посочувствовал. Слегка. Посочувствовал бы сильней, если б не настолько замерз. Хвост и тот будто бы инеем покрылся. А отмороженный хвост в жизненные Себастьяновы планы пока не входил.

- Особый отдел? – он похлопал руками по плечам. – Тоже отчеты требуют?

- И с вас? – она почему-то не удивилась.

- А то... что пишете?

Он спешился, ибо как-то неприлично было разговаривать с дамой, глядя на макушку этой дамы, пусть и прикрытую кожаною шляпкой. Или не шляпкой скорее, но шлемом цвета старой бронзы.

- Да так… - Катарина отмахнулась. – Пока писать и нечего…

Оба вздохнули.

- Коня тут оставите или как? – вежливо поинтересовалась она.

Жеребец нахмурился. Похоже перспектива провести день на заставе его нисколько не вдохновляла. Нахмурился и Гиршка, который к разговору этому прислушивался с немалым старанием, даже ухо лопоухое само оттопырилось пуще прежнего, не желая пропустить ни словечка.

А то вдруг да особист заявится какой.

Станет спрашивать, что, мол, слышал, а Гиршка ничего не слышал и тем самым проявил преступное равнодушие. А так, может, если не орден, то медальку какую вручат. За содействие. Впрочем, его содействие, похоже, нужно было лишь в том, чтобы жеребца обиходить, а он, скотина этакая, на харчах загнивающего империализма взрощенная, на Гиршку косился плотоядно. И думать нечего, представится случай – мигом за руку тяпнет.

- Если после довезете, - решился Себастьян. – А то как-то пешком…

- Довезу.

- За руль не пустите?

- Увы, - Катарина развела руками. – Казенное имущество, сами понимаете…

- Понимаю.

Он и вправду понимал, пожалуй, лучше, чем кто-либо, и про имущество казенное, инвентарным номером заклейменное, и про отчетность, и про иные сложности ведомственного бытия, которое, как выяснилось, от страны к стране не зело менялось.

В салоне пахло кожей.

И терпким мужским одеколоном, запах которого заставил раздраженно ляснуть хвостом.

Ехали молча. Снежило. И снегопад усиливался, грозя дорогу вовсе замести.

Плохо.

Все ж Себастьян не настолько верил в гостеприимство Хольма, чтобы устраиваться тут с ночевкой, а ведь придется, похоже.

- Порфирий Витюльдович, - Катарина первой завела разговор, - известен… нам.

Кому именно, уточнять не стала. В каждом болоте собственные бесы, и что за беда, если ныне оные бесы болотами дружить решили.

- Мне принесли досье… почти полное, как думаю, - говорила она медленно, тщательно взвешивая каждое слово. Себастьян не торопил.

Разглядывал.

И автомобиль – изнутри он был почти преступно роскошен. Обивка гранатового колеру. Панель из красного дерева. Инкрустация костяная, посеребренные рычаги.

Красота неописуемая. Аж руки чесались ее к себе прибрать.

И женщину.

Хмурится.

И не только потому, что неприятен собеседник. Себастьян тут, скорее всего, совершенно не при чем. Это недовольство давнее, поднакопившееся. Его выдают вертикальные морщины на лбу. Губы упрямо поджаты. Глаза прищурены, словно она высматривает в снежной круговерти что-то такое, одной ей известное. И ведь спроси, в чем причина, не ответит.

- …он начал сотрудничать с нами давно, лет пятнадцать тому. Сперва, конечно, незаконно… под присмотром, так сказать, - она говорила тихо, и слова вплетались в рокот мотора. – Но постепенно оброс связями, сумел добиться особого разрешения, что у вас, что у нас… не знаю, как у вас, но здесь это непросто…

- И у нас не легче.

А ведь она по-своему симпатична. Нет, не сказать, чтобы красива. Черты лица слишком крупные, тяжеловесные, пожалуй. И упрямый подбородок – это скорее мужская черта. Губы резко очерчены.

Скулы высокие.

Острые.

А глаза чуть приподняты к вискам.

- Вот… у него репутация честного человека. По-своему честного, - сочла нужным уточнить Катарина. – И… Особый отдел считает, что его сестра была выбрана не случайно. Понимаете, именно Порфирий Витюльдович должен возглавить купеческое содружество, которое будет заниматься выдачей лицензий на торговлю и, отчасти, надзором. Он единственный, чья кандидатура устроила обе стороны. Полгода переговоров. Документы почти подписаны…

- …но теперь не ясно, сможет ли он работать, так?

- Именно.

А пейзаж сменился. Исчез мрачный ельник, пусть и слегка припорошенный снегом, но оттого еще более зловещий с виду. Мелькнули и сгинули белые простыни полей.

И показался город.

Как город… серые коробки домов, вытянувшиеся вдоль улиц. В один этаж, длинные, они мрачно взирали друг на друга подслеповатыми глазами серых окон. Из крыш поднимались кирпичные трубы, и белый дым мешался с белым же снегом.

- Это рабочий квартал, - сказала Катарина, сбросив скорость. – Недалеко расположены мастерские…

…почти скрытые высоченными заборами. И если что видно, то лишь глянец крыш да переплетенье труб.

- …конечно, бараки – это печальное наследие прошлой эпохи, но в настоящее время Князь проводит интенсивную политику реструктуризации, направленную на улучшение жилищных условий каждого гражданина…

- Может, не надо, а? – попросил Себастьян.

Зелени почти не было.

Оно-то, конечно, понятно – зима, но все равно, деревьев у дороги было куда меньше, чем столпов.

- Я потом лучше брошюры почитаю, если уж вам для отчетности надобно, - Себастьян с немалым интересом разглядывал улицу.

Прямая.

Перерезанная другими такими же прямыми и доволи широкими, выстроенными, надо полагать, так отнюдь не случайно. Здесь по-хорошему и повозка пройдет, и целый армейский обоз при надобности.

…бараки отстроить легко.

…даже если спалят прицельным ударом, да и сам этот городишко, возникший у границы, нужен лишь как перевалочный пункт. И теперь от Себастьяна зависит, будут ли через него переваливать шерстяные юбки с чулками или же сотни солдатские…

Нехорошо.

Неуютно.

Бараки сменились унылыми коробками о трех этажах. Дома были какими-то… неинтересными? Ни тебе кружевных балкончиков, ни лепнины худо-бедно, ни парадной с дремлющим при ней дворником аль и вовсе, коль дом богат, швейцаром. Нет, единственным украшением – соколиные стяги да ржавые веревки водосточных труб, которыми дома будто бы к земле привязывали.

- Вам не нравится?

Она свернула.

Проспект прямой, что стрела.

И дома здесь уже повыше, этажей в пять. Нижние – остеклены. Не жилые, магазины, догадался Себастьян. Катарина еще сбросила скорость, позволяя оглядеться. А посмотреть тут было на что. Стекло.

Металл.

Широкие мостовые идеальной чистоты.

Полицмейстер в белом далмане, который проглядывал под коротким плащом, машет палкою. Дребезжит по рельсам конный трамвай. Барышни прогуливаются… застыл у витрины мужичонка, вперился в дамский наряд задумчивым взглядом.

Люди…

…там люди.

…и здесь люди.

…и так ли важно, каким они богам молятся?

- Это главный универмаг… городская поликлиника… первая, - уточнила Катарина. – Центральная библиотека… ателье… магазин тканей…

…на дверях которого поверх внушительного вида замка красовалась табличка с надписью, верно, для тех, кому замок не был преградой.

- Управление недалеко, но мы можем пройтись, - она остановилась у обочины и сняла перчатки. – Если вы, конечно, не против…

Себастьян против не был.

Интересно же.

Воздух… как воздух… ни тебе удушающей вони общественных крематориев, о которых писали в «Охальнике». Ни гнилостного запаха зелий… ни… ничего.

Небо то же.

Снег вот.

Как снег. Себастьян позволил крупной снежинке на руку сесть и слизнул.

- Что вы делаете?

- Да так… расскажите мне, пожалуйста, о Кричковце. Я так понял, вы этим делом занимались?

…сказал без удивления.

И недоверия Катарина не услышала. А ведь находились такие, кто не желал верить, будто она сама… да что там, находились. Пожалуй, в большинстве своем люди не верили, что женщина способна поймать… такого.