Дракон должен умереть. Книга III (СИ) - Лейпек Дин. Страница 5

— Откуда вам это известно? — спросил Бертрам недоверчиво.

— Он прислал письмо вот с этим очаровательным юношей, — женщина невозмутимо кивнула на Гаса, как будто его присутствие здесь было само собой разумеющимся. Гас слегка зарделся и попытался расправить сутулые плечи. Переворот переворотом, но ему было приятно.

Бертрам смерил Гаса взглядом и слегка фыркнул.

Снаружи раздались шаги, и в шатер вошел тот самый молодой мужчина, который проводил Гаса к палатке. «Третий в сговоре», — внезапно мелькнула догадка у портного.

— Моя королева, — молодой мужчина повернулся к женщине и низко наклонил голову. — Хорошо, что я застал вас здесь. Вас разыскивал какой-то молодой человек с посланием от мастера Ститча, — тут он заметил Гаса и слегка кивнул ему. — А, вы уже здесь. Передали письмо?

Гас издал неопределенный сдавленный звук и начал бегать глазами от молодого мужчины к Бертраму, затем к женщине — и дальше по кругу. Женщина — а точнее, королева, — вздохнула и слегка усмехнулась.

— Не расстраивайтесь, — заметила она спокойно, похлопывая по плечу Гаса, пока тот судорожно ловил ртом воздух. — Вы не первый, кто допускает эту досадную ошибку.

— Вам не приходило в голову, моя королева, что имеет смысл все-таки несколько изменить свой... облик, так сказать? — ехидно спросил Бертрам. — Во избежание ошибок.

— Приходило, — согласилась королева серьезно, а затем снова усмехнулась. — Но иногда же нужно как-то развлекать себя, не правда ли?

***

— Знаете, что учинила эта пигалица?!

Джеймс, лорд Гелленхорт, ворвался в кабинет регента, размахивая письмом. Его остроносое лицо было искажено злобной гримасой.

Уорсингтон и Генри одновременно обернулись к нему. Регент при этом нахмурил густые брови, а Генри...

Генри в очередной раз попробовал не реагировать никак.

Получилось, как обычно, не очень.

— О ком речь, Джеймс? — осведомился Уорсингтон.

— О нашей, Тьма ее забери, королеве, — прошипел Гелленхорт.

Генри глубоко вздохнул.

— Мы со дня на день ждем, когда к столице подойдут имперцы, — продолжал Джеймс, — а знаете, чем занимается она со своей армией?

— Чем?

— Заказывает тряпки!

— Что? — не понял Уорсингтон, хмурясь еще сильнее.

— Джеймс злорадно усмехнулся.

— Вместо того, чтобы прийти к нам на помощь, она заказала две тысячи белых плащей и знамен. И ждала, пока их сошьют.

Брови Уорсингтона превратились в сплошную линию. Генри старался сделать так, чтобы его лицо ничего не выражало — как обычно надеясь, что это его спасет.

Как обычно, не спасло.

— Что скажешь, Теннесси? — Гелленхорт повернулся к Генри. — Ты же, говорят, большой поклонник королевы.

— Кто говорит? — спокойно уточнил Генри.

— Люди. Не уходи от вопроса. Одобряешь ее стратегию?

Генри внимательно посмотрел на Гелленхорта.

— Я предпочитаю не оценивать то, на что никак не могу повлиять. И тебе, Джим, не советую. Вредно для здоровья.

— Какой же ты трус, — презрительно скривился Гелленхорт. — Впрочем, как и всегда.

Уорсингтон напрягся — потому что увидел стальной блеск в глазах Теннеси.

— Осторожнее, Джим, — пробормотал Генри. — Я давал обет королю, которого давно нет в живых. И в любой момент могу решить, что он больше не имеет силы.

— Ха! И я должен этого бояться? Тебя, который уже почти десять лет не держал в руках меча? Ты хоть помнишь, с какого конца его берут?

— Помню, Джим, — голос Генри звучал ровно — но глаза стали еще жестче. — Такое не забывается.

— Довольно, — вмешался Уорсингтон, будто ненароком делая шаг вперед и вставая между Генри и Гелленхортом. — Спасибо, Джеймс. Это важные новости.

Тон регента намекал, что разговор на этом окончен. Гелленхорт кинул последний злой взгляд на Генри, прошипел что-то, к чему тот предпочел не прислушиваться, и покинул кабинет так же стремительно, как до того влетел в него.

— Генри, — тихо позвал Уорсингтон, когда дверь за Гелленхортом захлопнулась, — он знает, что ты тренируешься с Харли-Оксборном?

— А должен? — невозмутимо отозвался Генри.

Регент нахмурился.

***

Как бы ни не хотелось это признавать, но Генри был в глубине души согласен с Гелленхортом. Понять, почему королевская армия не спешила им на помощь, когда они так отчаянно в ней нуждались, было сложно. Генри пытался придумать объяснение и оправдание этому — и не мог.

Он не хотел верить, что королева просто решила оставить столицу на откуп врагу. Джоан не могла так поступить. Во всяком случае, та Джоан, которую Генри знал. Но вот знал ли он королеву?

Прошло почти три года. За это время все могло измениться — она могла стать совершенно другим человеком. Что будет, когда он ее встретит? Узнает ли ее вообще? И чем дольше Генри думал об этом, тем больше ему казалось, что промедление королевской армии — не так уж и плохо. Во всяком случае, для него, Генри.

Так он размышлял в течение двух дней после сообщения Гелленхорта. А потом крессы подошли под стены Риверейна, и Генри окончательно согласился с Джеймсом.

Было бы очень неплохо если бы королевская армия была сейчас здесь.

***

Он сидел, привалившись спиной к каменному парапету. Время от времени Генри поворачивался к узкой бойнице и смотрел вниз, но там все было тихо. «Уснули наконец, — подумал он равнодушно, но тут же задумчиво усмехнулся. — А ведь странно — днем мы яростно убиваем друг друга, а ночью спим друг у друга под боком, как лучшие друзья. И никто никого не трогает».

Прошел третий день штурма. Он был значительно спокойнее, чем два предыдущих, поскольку первый заряд энтузиазма у имперцев закончился, и они начали методично и неспешно готовиться к затяжной осаде города. Почти весь день нападавшие провели вне досягаемости стрел, сыпавшихся на них со стен при малейшем приближении. Генри был и рад этому, и одновременно странное неприятное чувство не давало ему покоя. Вот и сейчас, вместо того чтобы спать, он сидел и смотрел вниз — как будто там могло быть что-нибудь интересное.

Справа послышался тихий стон, тут же перешедший в ровное сопение. Генри глянул туда — лежавший в нескольких шагах от него мальчик завозился, устроился поудобнее и снова погрузился в глубокий сон.

Генри встретил его за день до того, как имперцы подошли к городу. Шел по стене, в который раз все проверяя и перепроверяя, и заодно пытаясь подбодрить угрюмых солдат, не спускавших глаз с облака пыли вдали, — и тут увидел на стене Джо. Генри чуть не упал от неожиданности, с трудом удержал равновесие, ошалело посмотрел снова — но теперь на месте Джо оказался лишь мальчик лет тринадцати, худой, нескладный и до смерти напуганный. Он был одет в форму королевских стрелков и держал большой, почти с него ростом лук обеими руками, как будто без этого мог упасть. Раздалась команда. Последние две недели на стенах каждый день тренировались стрелки — внизу были расставлены соломенные чучела, призванные изображать пеших и конных. Над чучелами хорошо постарались городские умельцы — однако после нескольких дней непрекращающегося обстрела чучела полностью утратили свой первоначальный вид, и теперь напоминали предполагаемых нападающих разве что размером, да и то не всегда. Особенно печально выглядела одна из соломенных лошадей — что-то в ее искалеченной позе всякий раз заставляло Генри отводить взгляд.

Стрелки по команде взяли луки и наложили стрелу на тетиву. Генри следил за мальчиком. Тот долго не мог вытащить стрелу, которая цеплялась оперением за остальные, потом несколько раз уронил ее, прежде чем попасть хвостовиком на тетиву. Когда все уже выстрелили, он еще только собирался натянуть лук — и неизвестно, получилось бы у него это, поскольку большие луки требовали недюжинной силы при натяжении. Снова раздалась команда. Мальчик начал с большим трудом отводить правую руку, пальцы сорвались, и стрела безвольно упала со стены вниз. Мальчик беспомощно проводил ее взглядом.