Вторая жена. Часть 3 (СИ) - Завгородняя Анна. Страница 61

Когда раздался крик за спиной, Акрам отреагировал первым. Он и его воин, тот, что шел следом за своим принцем, стали в позиции, выставив перед собой оружие, я же, бросившись к ним, не увидела сперва никого — воин, замыкавший шествие, пропал. Я огляделась по сторонам. Темнота смотрела на меня, словно насмехаясь, а сердце в груди бешено колотилось от осознания собственной никчемности.

А затем я увидела его и увидела чудовище, стоявшее над телом несчастного. Оно походило на паука, только изрядно выросшего. Волосатое, с бесчисленным количеством лап и двумя подслеповатыми глазами, круглыми, как огромные серебряные блюда, на каких обычно подавали в Хайрате фрукты.

Чудовище оторвало голову воина и теперь монотонно вспарывало его нутро, повалив беднягу на каменный пол. Я заметила и желоб под телом, отчего мне просто стало дурно.

— Где он! — крикнул Акрам, я же схватила его за руку и потянула на себя. Чудовище заметило нас, но нападать не спешило, а его размеры, с приличного теленка и темнота, в которой могла видеть только я одна, не располагали к бою. Я опасалась, что если мы тронем сейчас тварь, то поляжем здесь или просто увеличим наши потери. Без света мои спутники были почти бесполезны.

— Уходим! — приказала я и, к моему удивлению, меня послушались.

— Возьмитесь за руки и бежим! — сказала я.

— Что с моим человеком? — спросил принц.

— Мертв, — я ответила спокойно и вложила свои пальцы в широкую ладонь брата.

— Кто его убил? — когда мы продолжили двигаться вперед, уточнил он.

— Тебе пока лучше не знать! — ответила я и побежала на свет. Мне казалось, что уже скоро наш путь должен был окончиться в месте, где таился, поджидая нас, жрец Хайрата.

Сарнай приходила в себя мучительно долго. Открыв глаза, она подумала, что мир крутится вокруг нее так быстро, словно кто-то сошел с ума — или весь мир, или она сама. Но когда мельтешение успокоилось, она смогла разглядеть над своей головой высокие потолки и ощутить давящую темноту, разрезанную светом одинокого факела, воительница вспомнила, что предшествовало ее нынешнему состоянию и зарычала в бессильной ярости.

— Госпожа? — раздалось из темноты.

Сарнай перестала рычать, повернула голову и посмотрела на решетку своей темницы, той самой, где не так давно томилась перед побегом принцесса Майрам, или точно такой же, похожей.

— Наима! — хотела было произнести первая жена, но не смогла сказать ни слова, а с губ ее сорвался только жуткий хрип, больше похожий на карканье ворона.

Женщина подняла руку и ощутила, как что-то холодное, металлическое с хвостиками шнурков

— завязок, заскользило вниз по ее телу.

«Мои амулеты!» — поняла она и сделала попытку сесть, одновременно с этим ухватившись рукой за изуродованное горло. Сразу же вспомнилось коварство Давлата и Сарнай удивилась тому, что ещё жива.

— Вы больше не можете говорить, — произнесла Наима и подняла факел, который держала в руке, так высоко, что свет озарил ее лицо. Сарнай поразилась выражению дикой ненависти на лице своей рабыни и невольно нащупала рукой амулеты, упавшие на вонючую сырую солому, служившую ей постелью. Безошибочно отыскала нужные, оставив прочие лежать на полу, и сжала со всей силы, зная точно, что причиняет боль старой ведьме и испытывая от этого злорадство.

Наима скривилась. Согнулась, демонстрируя воительнице, что ее действия оказали эффект, но почти сразу прошипела:

— Недолго вам ещё мучить меня, госпожа!

Сарнай хрипло каркнула, пытаясь рассмеяться. Наима подняла голову и посмотрела на свою хозяйку.

— Думаешь, не знаю, что сейчас творится в твоей голове? — спросила она, а Сарнай уставилась на нее чуть удивленно своими голубыми глазами.

— Ты никому по собственной воле не отдашь амулет, — продолжила ведьма, — и отнять силой его нельзя, лишь по собственному желанию или со смертью владельца...

Воительница вскинула голову, показывая всем своим видом, что не собирается умирать и Наиме не нужно было ничего говорить. За столько лет рабства она выучила свою госпожу и могла читать по ее глазам, что и сделала сейчас.

— Давлат дал тебе кровь Великого Змея. В том флаконе, который я принесла из подземелья, хранилась эта кровь. Свежая кровь, означавшая, что тот, кто пролил ее, еще вполне здравствует и ходит по земле.

Глаза Сарнай распахнулись ещё шире. Стала ярче ее дивная чужая этому миру, красота. Но она еще не совсем понимала, к чему клонит ведьма. А Наима, пользуясь случаем, спешила ее просветить.

— Скоро ты превратишься в змею, — она тихо рассмеялась, и воительница снова сжала амулет, заставив старуху на этот раз опустится на колени от боли. Но Наима даже в таком положении продолжала смеяться. Боль лишь подхлестывала ее говорить дальше и голос старухи звучал дико и устрашающе.

— Скоро ты станешь той, кем и являлась на самом деле, — говорила ведьма, — змея! — она засмеялась дико и зло. — О, как тебе подходит этот образ. Помнишь, когда-то, в своем видении, я говорила о двух змеях, что сражаются за престол. Жаль, что даже тогда я сама не знала, насколько правдивым было это видение. И оно вот-вот сбудется. Жаль только, ты, моя хозяйка и госпожа, к этому времени перестанешь быть собой. Но я хочу, чтобы прежде ты узнала о том, что твой муж, принц Шаккар, все еще жив.

Сарнай не веряще свела брови. Какой-то звук вырвался из ее горла. Казалось, воительница хотела спросить, как такое возможно, но говорить не могла.

— Спрашиваешь, как? — Наима продолжала стоять на коленях, но это ее сейчас немало не смущало. Привыкла за столько лет к подобной позе.

«Это в последний раз!» — напомнила она себе. Ей хотелось, чтобы Сарнай уходила, зная, что проиграла. Зная, что ее обыграла простая рабыня, безвольная и покорная до поры до времени.

— Убивший Малаха сам становится змеем! — прошептала ведьма, глядя на хозяйку. В голубых глазах вспыхнуло понимание. Сарнай качнула головой, словно не могла поверить в услышанное.

— Малах — это принц Шаккар, — кивнула Наима, подтверждая свои слова. — Он не должен был оставаться Шаккаром, но нашлась сила, которая удержала его сознание от разрушения. Удивительно, но он остался тем, кем был, а вот ты, моя госпожа, вскоре потеряешь себя и тогда твоей власти над амулетом придет конец.

Сарнай замотала головой и зашипела на ведьму, но Наима нашла в себе силы подняться с колен и посмотреть прямо в глаза своей хозяйке.

— Скоро вашей власти надо мной придет конец, госпожа! — сказала она и насмешливо поклонилась, после чего шагнула в темноту, унося с собой последний свет и темница погрузилась во тьму, вместе с которой к рыжеволосой воительнице пришла боль.

— Они здесь, — Исхан прошел вокруг алтаря, рассматривая Тахиру так, будто она была вкусным обедом, а затем неожиданно направился прочь и вернулся уже с каменной чашей в руках. Поставил ее у изголовья принцессы и протянул над чашей руку. Девушка следила за его действиями, думая только о сказанных им словах.

«Они уже здесь!» — повторила она про себя, словно заклинание. Ее муж пришел за ней и скоро спасет, иначе просто не может быть.

Жрец извлек из-за пояса тонкий обсидиановый нож и полоснул по запястью. Брызнула кровь, потекла в чашу, наполняя ее. Тахира с ужасом следила за действиями этого непонятного человека, а когда он приложил черное лезвие к ране и зашептал странные непонятные ей слова, больше похожие на шипение змеи, с удивлением увидела, как рана на его коже начала затягиваться.

Тахира посмотрела в золотые глаза мужчины, прикусив губу.

Взгляд жреца сиял, непостижимо яркий и величественный, как и сам вид Исхана. Он взял чашу и приблизив ее к лицу принцессы, левой рукой схватил ее роскошные волосы и приподнял голову Тахиры, приближая к чаше.

— Пей! — велел.

Девушку едва не замутило от вида темной крови на дне каменной чаши.

— Нет! — проговорила Тахира, отворачиваясь, но Исхан неожиданно с силой схватил ее голову, сместил руку на затылок и нажал на шею, отчего судорога болью пробежала по лицу принцессы. Сама того не желая, она открыла рот, и мужчина силой влил кровь меж разомкнутых губ, а после провел рукой по ее горлу, и девушка сделала глотательное движение. Кровь, отвратительно теплая, соленая, потекла внутрь и принцессу чудом не вырвало.