Спи спокойно - Эббот Рейчел. Страница 4

— Его звали Роберт Брукс, и через некоторое время он женился на ней.

— Хоть одна хорошая новость, — улыбнулся Том. — Но вся эта информация есть в документах. Что конкретно тебя интересует?

— Расскажи, какое впечатление она на тебя произвела. Я спрашиваю не об уликах, а о поведении этой женщины. Как тебе показалось, ей можно доверять? Может, ты заметил признаки фальши, притворства?

— Хорошо, я отвечу, но сначала объясни, в чем дело, — ответил Том.

— Сейчас я в ее доме. На этот раз пропал Роберт Брукс. А вместе с ним — трое ее детей.

Глава 4

Полицейские задают вопросы о Роберте, их интересуют наши отношения. Но как объяснить то, чего сама толком не понимаю? Определенно могу сказать только одно: Роберт был рядом в самое тяжелое время в моей жизни. Сначала я потеряла Дэна, а потом, всего через два месяца, родителей. Оба умерли. Одновременно.

Не знаю, что делала бы без Роберта. Тогда я его совсем не знала. Для меня он был просто человеком, купившим мою квартиру, но удивительным образом Роберт как будто понимал, что мне нужно, и поддержал в эти страшные дни.

Когда Дэн покинул меня, я была сама не своя и ходила точно в тумане. Единственное, что осознавала, — придется продать квартиру, в которой мы жили. Я не могла позволить себе там оставаться, и каждый уголок напоминал о Дэне — мебель, которую мы покупали в магазинах подержанных вещей и на гаражных распродажах, ужасная бледно-розовая краска, которую мы взяли для кухни только потому, что ее раздавали бесплатно… Здесь меня повсюду окружали воспоминания. Но идти было некуда. У нас с дочкой оставался один путь — поселиться у моих родителей. Конечно, я любила их всем сердцем, но не знала, как мы сумеем ужиться.

Тем холодным, морозным днем, когда Роберт приехал занять свою новую квартиру, я была все еще там, стояла в коридоре рядом с коляской в окружении коробок и ждала папу. Тогда я еще не знала, что больше его не увижу.

Роберт был единственным человеком, знавшим, как поступить. Он позволил мне остаться и отложил переезд на два месяца. Иногда заикалась о поисках нового жилья, но Роберт и слышать ничего не желал, а когда все же съехал со старой квартиры, предоставил в наше распоряжение свободную спальню. Даже похороны организовал, и продажу дома взял на себя.

Понимаю, я перед Робертом в долгу, и очень ему благодарна. Без него я бы пропала, но даже в те дни он, ни слова не говоря, давал понять, что в обмен на помощь требует похвал и признания. Со временем я начала от этого уставать.

А еще он постоянно наблюдает, прямо-таки следит за мной. Даже когда дети дурачатся, он смотрит не на них. Нет, глаза Роберта устремлены на меня, он улыбается, когда улыбаюсь я. Если выхожу из комнаты, каждый раз глядит мне вслед. Чувствую спиной его взгляд. А когда возвращаюсь, Роберт по-прежнему смотрит на дверь, будто все это время глаз с нее не сводил.

Вот почему у нас нет друзей. Несколько раз пытались общаться с другими парами, но Роберт не обращает внимания ни на кого, кроме меня. Если говорю с женщиной, потом Роберт хочет знать, о чем шла речь, и по пути домой мне устраивают настоящий допрос, заставляя пересказывать беседу слово в слово. А если меня угораздит заговорить с мужчиной, Роберт сразу бьет тревогу.

В первый раз за много лет скучаю по Софи. Она была моей лучшей подругой, почти сестрой. Вспоминаю ее заразительный смех, веселый взгляд, и на сердце становится теплее, но это ощущение исчезает так же быстро, как и появилось.

Когда познакомилась с Софи, все вокруг сразу засияло яркими красками. Жизнь превратилась в увлекательное приключение. На полном серьезе верила, что наша дружба нерушима, но Софи всегда мечтала служить в армии, и спустя несколько недель после окончания университета отправилась проходить подготовку в Сандхерст. Так Софи исчезла из моей жизни, и с тех пор ее место никто не занял.

Поэтому теперь сижу здесь совсем одна, и в голове крутится единственная мысль.

Где мои дети?

Чувствую, что полиция начала беспокоиться всерьез. Уже утро, но никаких результатов поиски не дали. Меня бьет непрекращающаяся дрожь. Ладони в поту, пальцы трясутся. Каждый раз, когда мне предлагают чашку чая или кофе, вынуждена отказываться: боюсь, что не удержу в руках. Общее настроение неуловимым образом изменилось. В воздухе витает нервозность. Теперь у них есть все основания тревожиться за безопасность моих детей. Филиппа сказала, что сейчас проверяют записи камер видеонаблюдения на всех крупных шоссе. По предыдущему опыту знаю — в таких делах самую важную роль играют первые сутки. Но у Филиппы хватает такта не напоминать об этом.

Как только обнаружили, что часть детской одежды пропала, сразу начали спрашивать о загранпаспортах. Думают, будто Роберт похитил их, чтобы вывезти детей из страны, — конфликты из-за права опекунства и все в таком духе. Но у детей загранпаспортов нет, и у меня тоже. Отдыхать в теплые страны мы не ездим. Нам нравится Энглси, остров у северо-западных берегов Уэльса. Добираться всего два часа, к тому же там мы все знаем.

Филиппа снова садится рядом со мной. Каждый раз, когда она так делает, начинаю нервничать. Жду плохих новостей.

— Оливия, пора сообщить об исчезновении детей в прессу. Они, конечно, с отцом, но нам до сих пор не удалось напасть на его след. Вчера вы дали нам снимок, на котором малыши все вместе, но не могли бы вы поискать другие фотографии? Для объявлений нужны отдельные снимки.

Встаю, хотя ноги едва держат, и достаю из комода коробку с фотографиями. Не уверена, что в состоянии смотреть на них. Этой боли мне не вынести. Если бы произошла авария, их бы давно уже нашли, верно? Вдруг дети в больнице, плачут, зовут маму и не понимают, почему она не идет? Зачем я вообще представляю эти рвущие душу картины? Знаю же, что не было никакой аварии.

Несу коробку к столу, но на полу валяется чье-то упавшее пальто. Бреду, как в тумане, и, естественно, спотыкаюсь. Равновесие сохранить удается, но фотографии разлетаются по всей комнате.

Я узнала мужчину, который придержал меня за руку, не дав упасть. Наконец вспомнила, где его видела, — это один из полицейских, которые приезжали, когда Дэн не вернулся домой. Мне он не понравился — все заглядывал под кровати и шкафы, будто думал, что Дэн притаился где-то в квартире. Впрочем, это, наверное, такая процедура. Как зовут полицейского, забыла, но тут Филиппа поинтересовалась:

— Это ваше пальто, детектив Типпеттс?

Типпеттс. Точно. Фамилия неблагозвучная, да и внешность соответствующая — острый нос, маленькие крысиные глазки. Хорошо все-таки, что расследованием руководит не он.

Опускаю взгляд и вижу раскиданные по полу фотографии. Ноги сразу подкашиваются, хватаюсь за спинку дивана. Отовсюду на меня смотрят мои дети — веселые, улыбающиеся… А ближе всех — фотография Дануша. Много лет избегала на нее смотреть, и теперь от одного вида перехватывает дыхание. Вглядываюсь в каждую черточку лица. Вьющиеся черные волосы до плеч зачесаны назад, чтобы не мешали, темно-карие глаза искрятся весельем, а полные губы расплылись в улыбке, адресованной хорошенькой юной девушке с длинными светлыми волосами и ярко-голубыми глазами. На голове у нее — кремовая кепка-гаврош, сбоку украшенная блестящей пряжкой. Филиппа смотрит на меня, потом снова на фотографию.

— Это вы? — наконец спрашивает она, не в силах скрыть удивления. Да, это была я. В то время проходила стадию увлечения головными уборами. Пыталась приобщить Софи, даже готова была одолжить свою любимую черную шляпу-федору, но подруга заявила, что ее головы не коснется ничего, кроме офицерской фуражки, да и то исключительно если прикажут.

Роберт ни разу не встречал Софи. И вдруг осознаю — а ведь с Лив он тоже незнаком. Роберт знает только Оливию — добропорядочную, скучную Оливию.

Гляжу на фотографию Дэна. Что бы он подумал о женщине, которая сейчас стоит перед ним? Волосы такие же длинные, но цвет изменился — из яркой блондинки превратилась в скромную шатенку. Страсть к ярким нарядам исчезла вместе с бесстрашием и авантюрной жилкой. Мы с Софи чего только не вытворяли, и Дэн нас горячо поддерживал, хотя сам держался в стороне. Были и прыжки с парашютом в целях сбора средств на благотворительность, и тарзанка на мосту. Но теперь понимаю, что безнадежно увязла в болоте серости и заурядности. Как я вообще это допустила? Когда потеряла саму себя?