Смоленская Русь. Княжич 1 (СИ) - Алексей Янов. Страница 46

После чего, оставив в Гнёздове два десятка дружинников, отбыл в Смоленск, там меня тоже ждала и не могла дождаться ещё одна стройка.

Вместе с захваченным с собою сургучом, сразу направился к своим металлургам. При помощи сургуча можно было осуществить закалку стали, которая придаст ей особую твёрдость, что она даже, подобно алмазу, будет способна резать стекло. Для этого всего лишь достаточно шило, лезвие ножа или любой другой инструмент накалить до ярко красного свечения и тотчас же погрузить его в обыкновенный сургуч на одну лишь секунду. Операцию погружения в сургуч нужно повторить несколько раз, выбирая каждый раз для погружения, свежее место в сургуче до тех пор, пока сталь не остынет, и не будет уже более входить в сургуч. На этом процесс закалки считается законченным. Остается очистить приставшие частицы сургуча. При употреблении закаленного таким способом острия или лезвия из стали, желательно каждый раз смачивать его скипидаром.

Ещё я осчастливил кузнецов, показав им способы травления и зеркальной полировки поверхности металла. Готовую натриевую селитру удалось купить у транзитного булгарского купца. Воздействие на селитру серной кислоты дало в мои руки азотную кислоту. Желая подлизаться к Изяславу Мстиславичу, взял его старый латный доспех и погрузил его на некоторое время в смесь из 1 серной кислоты на 20 по объему воды, затем вынул, тщательно прополоскал водою и оставил высушиваться в древесных опилках. Когда доспех обсох, погрузил его на одну–две секунды в азотную кислоту, после чего вновь прополаскивал водою, оставив высушиваться, после чего хорошенько обтёр доспех. В этот момент на меня глядело моё зеркальное отражение. Поверхность старого тусклого доспеха стало блестящим, как зеркало, иными способами достигнуть такой совершенной полировки – невозможно. Изяслав Мстиславич вместе со всей дружиной был сражён видом некогда старого, полуржавого доспеха. Крепости доспеху я, конечно, не прибавил, но внешний лоск обеспечил на все сто! Бесплатно отполировал доспехи княжеским ближникам, а для остальных бояр, пылающих алчным взором, выставил такую цену, что у абсолютного большинства отбил охотку. Цену на зеркальную полировку доспеха установил в размере 50 гривен. Такой суммы не испугались лишь те, для кого понты дороже денег, вот на них–то, до конца года, я заработал 1000 гривен. Причём не только смоленские бояре обновили свой прикид, но и несколько заезжих соблазнились.

В Ильинском детинце запустил самогонный аппарат.

Вызвал Твердилу, главного, в княжеской дружине, ценителя хмельных напитков. На него я возложил особо ответственное мероприятие по дегустированнию полученного продукта.

– Что это такое, Изяславич? – шмыгнул носом десятник, явно улавливая что–то знакомое.

– Что–то вроде крепленой медовухи. Водка называется!

Твердила, своей треморной рукой жадно схватил протянутый ему трёхсотграммовый бокал. Не успел я и глазом моргнуть, как он с размаху глыть!

– Буль–буль–буль, – заходил вверх вниз кадык, – выпучив от удивления глаза, десятник не сдавался и настойчиво продолжал пить, намереваясь до дна осушить посуду.

– Вещь!!! – одобрительно крякнул десятник, вначале жадно занюхав рукавом, а потом принялся вытирать выступившие с непривычки слёзы и вспотевший лоб.

– Твоя сестра, я слышал, хмельным торгует?

Твердила сразу не ответил, прислушивался к ощущениям в собственном организме.

– Торгует! – алкоголь начал действовать, на десятника наползла блаженная улыбка. – Хочешь через неё эту штуку продавать? – моментально сообразил Твердила, хоть его уже и начало слегка клонить в разные стороны.

– Возможно, да, если мы с ней в цене сойдёмся …

– Сойдётесь, княжич! Хороша у тебя медовуха, ажно до кишок меня пробрала, а потом в мозги вдарила!

– Ну, ладно, пускай в гости ко мне как–нибудь зайдёт.

Твердила замялся на пару секунд

– Так может это … Владимир Изяславич. Надоть ей сначала отнести отведать, чтобы она знала об чём торг будет вестись? Я могу ей прямо сегодня отнесть …

– Давай так и сделаем! Кувшин с водкой у самогонщиков возьмёшь.

– Кто такие?

– Те, кто водку эту варят, они во–он в том амбаре находятся, – пальцем я указал направление, – не пропадёшь, спросишь, если что.

– Ага, я мигом метнусь, – Твердило настропалил свои лыжи в указанную ему сторону.

Я его окликнул:

– Только, смотри, в пути кувшин не разлей и не разбей!

– Ни в коем разе, княжич! – торопливо ответил десятник и затрусил дальше.

На доходы от продаж продукции холодного копчения и алкоголя я планировал закупить побольше соли для нужд химических производств.

На следующий день вместе с главным княжьим бортником Никифором отправился в инспекционную поездку в образцово–показательную весь, спрятавшуюся в лесах, в десятке километров от Смоленска. В этой небольшой деревушке, в несколько домов, проживали бортники, поэтому именно здесь Никифор и затеял устроить экспериментальное пасечное хозяйство.

Вокруг деревеньки величественно раскинулся дремучий бор, полный всевозможно зверья – лоси, медведи, белки, куницы, кого тут только не было! Фауна всё ещё прибывала в первозданном богатстве. Проживали здесь пяток семей. Мужики занимались, главным образом, промыслом зверя, бортничеством, да валили лес, а бабы потихоньку драли землю меж пней, засевая её рожью, да овсом. Оброк платили князю самыми ходовыми товарами – пушниной, воском, да мёдом, а излишки продавали на столичном рынке.

Въехали мы в эту деревеньку по плохо приметной, заросшей лесной просеке. Отряд состоял из Никифора, местного тиуна, моих дворян и десятка дружинников во главе с неизменным Перемогой.

Жители этой утопающей в лесу деревушки, все как один выстроившись вдоль домов, склонили в поклоне головы. Значит, определил я, здесь проживают вольные людины или смерды, если бы были холопы, то при нашем появлении упали бы на колени. Такие уж на Руси порядки.

– Дозволь слово молвить, княжич! – обратился ко мне один из мужиков, видать староста поселения.

Я одобрительно кивнул головой.

– В избе у Сорника мы ужо накрыли стол яствами, свежатина лесная есть ...

– Потом! – я нетерпеливо махнул рукой. – Хотя, вон, пускай дружинники садятся явствовать, а ты мне покажи своё хозяйство!

Дружинники, дождавшись одобрения моего приказа со стороны Перемоги, последовали в избу, от которой доносился будоражащий желудок запах печеного мяса и квашеной капусты. А в это время мужик запнулся, силясь понять, что именно меня интересует, но ему тут же подсказал Никифор.

– Покаж, Ермил, княжичу свою пасеку с ульями!

– А ... милости просим, Владимир Изяславич! – и мужик кабанчиком метнулся вперёд, обгоняя наших лошадей.

То, что мы приближаемся к ульям, я понял по характерному жужжанию, усиливающимся с каждым шагом, а вдали уже виднелась пасека с множеством однотипных деревянных домиков.

– Княжич, дальше лучше пешком, иначе лошадей закусают! – произнёс слегка запыхавшийся пасечник. – Да и людей могут ненароком запросто пожалить! Злые они! Может, ну оно, так, с дали поглядишь?

Я подумал, что действительно, пчёлы–то дикие, лесные. Селекционной работой над ними никто и никогда не занимался. И тут, получше приглядевшись, я заметил, что лицо Ермила какое–то синеватое и подозрительно опухшее.

– Пчёлы покусали? – спросил у старосты.

– Они, родимые! – с улыбкой согласился Ермил.

– Как пчёлы прижились? Трудно ли их было заселить? Сколько всего ульев? – Я всё–таки решил отказаться от близкого знакомства с пасекой, своим фейсом очень уж не хотелось рисковать.

– Пчелиных роев по–весне тьма тьмущая, весь лес гудит! С мужиками, да сыновьями роёв пчелиных набрали на все три десятка ульев. Пожалили нас, конечно, пчёлки хорошо. Ну, да мы люди к ентому привычные! В улью положили вощину с медком, подержали малось там рои. Им в домиках, видать понравилось, только несколько роёв слетело, а остальные прижились.