Тарзанариум Архимеда - Кацай Алексей Афанасьевич. Страница 17

Разговор принимал неприятный для Кондратюка оборот. И поэтому, он встал, стряхнув с колен налипший песок, и произнес, так и не взглянув на Арданьяна:

— Пойду, искупнусь. Жарко что-то…

Солнце, приближавшееся к зениту, действительно пекло уже в полную силу. Симон, прищурив глаза, наблюдал за тем, как Жора, на ходу потрепав Вовку по мокрым волосам, с ходу бросился в воду и начал кромсать волны отточенными движениями загорелых рук. Плавал он отлично. Торпеда поджарого тела пошла по дуге и вскоре скрылась за одинокой скалой, под которой они разложили одеяло. Солнечные лучи падали прямо на него и Арданьян решил, что диспозицию необходимо изменить. Лена задерживалась уже довольно прилично. Даже странно.

— Вовка! Ник! — послышалось из-за скалы. — Идите-ка сюда. Смотрите, какой краб здоровенный.

Неразлучная парочка наперегонки побежала изучать чудо животного мира, и Симон остался один. Из-за скалы слышалось веселое бубнение голосов. Вверху, на дороге, зарычал мотор. Арданьян, приложив козырек ладони к глазам, поднял голову и в раскаленном мерцании различил на откосе черный силуэт остановившейся легковушки. Полупрозрачное облачко пыли растворялось в воздухе.

Из машины не спеша выбрался человек в когда-то зеленой, выжженной до бела гимнастерке, смерил Арданьяна внимательным взглядом и, также не спеша, начал спускаться вниз. За ним виднелись фигуры еще двоих. Таких же напряженных и серьезнолицых. Подойдя к Симону почти вплотную, они остановились и тот, что шел впереди, с короткою порослью недавно отпущенных, словно приклеенных, усов на плоском лице, спросил внезапно молодым голосом:

— Господин Арданян?

Симон переводил взгляд с одного лица на другое. На лбах у всех трех блестели капли пота. У спросившего одна капелька зависла на левой брови и никак не могла сорваться с нее.

— Арданьян, — с прижимом поправил Симон. — С кем имею честь?

Бубнение за скалой стихло. Троица тоже тяжело молчала.

— Ну-ну, — в конце концов выдавил из себя спросивший и прищурился. — Армяшка, что ли?

— Француз. А точнее, американец. Гражданин Соединенных Штатов.

— Что — гражданин, знаем… Тут еще второй гражданин должен быть. Негр. Где он?

— Для того, чтобы задавать вопросы незнакомым людям, надо для начала хотя бы представиться, — начал закипать Симон.

— Представимся, представимся, — собеседник полез в карман своей старенькой, но тщательно отутюженной, гимнастерки и достал из нее какую-то сложенную бумажку. Не разворачивая, помахал ей в воздухе. — Петр Васильевич Тресилов. Крымское ОГПУ. Так, где Хастон?

— Хастон здесь, — послышалось сзади и Ник, держа Вовку за руку, появился из-за скалы. Кондратюка видно не было.

Тресилов смерил их взглядом.

— Пацан, как я понимаю, Владимир Барбикен, — утвердительно сказал он. — Очень хорошо. Вот что, господа хорошие, вам необходимо на некоторое время проехать с нами в управление. Это не надолго.

— Что здесь происходит? — черной скалой навис Хастон над Тресиловым. — Симон, что у нас за проблемы?

Арданьян пожал плечами:

— Я думаю, что сейчас это нам объяснит господин Тресилов. Не так ли?

— Давайте поговорим в управлении…

— Позвольте!.. Мы — иностранцы. Визы у нас в порядке. Можете проверить. Находимся здесь на законных основаниях и завтра покидаем ваш гостеприимный край. Нас в чем-то обвиняют?

— Никоим образом! Пока. В то же время у нас есть некоторые основания для некоторых обвинений гражданки Барбикен Елены Николаевны, в девичестве — Барсуковой, госслужащей, проживающей в городе Гременце Полтавской области и находящейся в Судаке на отдыхе с сыном Владимиром. Помогите нам снять эти обвинения.

— Полная чепуха, — взмахнул руками Арданьян. — И в чем ее обвиняют?

— Давайте поговорим в управлении…

Вовка, прижавшись к Хастону, исподлобья смотрел на Тресилова. Ник, полуобняв его, взмахнул своим огромным кулачищем. Даже в воздухе засвистело.

— Вот что, господа хорошие, — передразнил он чекиста. — Я плохо знаю ваши законы, но в нормальных странах для таких приглашений необходимы соответствующие документы. У вас они есть?

— Это в странах гнилой буржуазии. У нас, слава Богу, страна Советов.

— Тогда, молодой человек, позвольте дать вам еще один совет. Лишний не помешает? Идите ко всем чертям, если не хотите, чтобы завтра вас выгнали со службы. Мы находимся здесь по приглашению советского правительства и ему вряд ли понравится, что мелкие чиновники, вроде вас, вмешиваются в его компетенцию.

Хастон почти ревел. Его трудно было вывести из равновесия, но если уж выводили!..

Тресилов, впрочем, не испугался. Он с каменным лицом поглядывал на негра, а двое его товарищей отступили немного назад, как-то синхронно заведя руки за спины. Симону это очень не понравилось.

— Господин Тресилов, — сдерживая себя из последних сил, обратился он чекисту, — мы с другом можем посоветоваться?

Тот пожал плечами:

— Советуйтесь. Но от этого вряд ли что-нибудь изменится. Кстати, насчет приглашения советского правительства… У СССР с вашей страной нет дипломатических отношений. Таким вот образом.

— Извините, — возразил Арданьян, — ваша страна организовывает авиационное предприятие. «Добролет», если слышали. И нас пригласили для консультаций в качестве инженеров.

— Инженеры? Ну-ну, — иронично протянул Тресилов. — Ладно, советуйтесь быстрее… инженеры.

Троица отошла в сторону и о чем-то зашушукалась. Только сейчас стало заметно, что на поясах солдатских ремней у них висели, сдвинутые за спину, кобуры, из которых выглядывали рукоятки наганов. Симон скользнул по ним взглядом и зацепился им за одеяло с разложенными шампурами. На одном еще оставались кусочки мяса. Возле одеяла валялась разбросанная одежда. Одного мальчика и трех взрослых мужчин. Ч-черт!..

После секундной растерянной паузы Симон заговорил быстро-быстро, сливая слова в один журчащий ручеек:

— Ситуация чертовски осложняется. Главное, у нас информации — ноль. Где Жора?

— Он тоже хотел на свет Божий появиться, но когда услыхал про ГПУ, разве что сознания не потерял. Я приказал ему за скалой оставаться и пока не высовываться.

— Слушай, Ник, нужно вызывать тантора…

— Но… — начал было Хастон, сжав рукой медальон на груди, однако его перебил заволновавшийся Вовка.

— Слон?! У вас есть сло-о-он? — удивление малыша было настолько необъятно, что не вмещалось в хрупком тельце. Даже глаза из орбит вылезли. — Настоящий слон?! Ну, тогда мы им всем покажем!..

Арданьян недоуменно взглянул на Хастона. Тому, однако, уже было понятно Вовкино изумленье. Все-таки сдружился он с мальцом более основательно.

— Тантором звали слона в любимой книге этого сорванца. Моей, кстати, тоже. Про Тарзана.

Симон блеснул черными глазами и натянул Вовке панамку на самые глаза.

— Вот как. А я думаю, откуда у нас термины всякие интересные появляются. Оч-чень хорошо. Значит так, дружище Владимир, давай поиграем в Тарзана. Хочешь?

Тот, захлебнувшись словами, только восторженно мотнул головой.

— Тогда слушай внимательно. Когда наша стая начнет с той стаей, — Симон кивнул в сторону чекистов, — разговоры разговаривать, а потом в джунгли играть, ты незаметно соберешь одежду дяди Жоры и спрячешь в какой-нибудь пещере…

— Пусть он ему ее лучше отнесет, — хмуро бросил Ник.

— И то правильно. Но, главное, чтобы все было незаметно, и чтобы ты потом слушался дядю Жору. Временно назначаю его вождем племени. А потом мы на Танторе покатаемся. Обязательно покатаемся! Уразумел?

Вовка снова молча кивнул головой, но взгляд его стал по взрослому неулыбчивым. Умный мальчонка!

— Симон, — также хмуро, как и перед этим, произнес Хастон, — Тантор может взять только двоих. А Жора? А Элен?

— Не знаю… Потом разберемся. Но перед этим… Делай, как я! И Вовку, Вовку собой прикрывай. От тебя тени больше. А от меня — тумана, — и Симон, широко улыбаясь, повернулся к чекистам, которые уже прекратили разговаривать и начали поглядывать в их сторону.