Держаться за воздух (СИ) - Терехина Катерина. Страница 26

— Правда, что ли, выпорет?.. — испуганно спросила Даша.

— Да ладно, это она все пугает, — парень расправил плечи, принимая уверенный вид. — Не волнуйся. Я тогда тебе позвоню, как разберусь. Не обидишься, что ухожу так не вовремя?

— Нет, что ты! Буду ждать звонка, — улыбнулась Даша. — Сообщу, что успею узнать за это время.

— Только спрячь документы, вдруг у твоей мамы пытливый ум, — посоветовал парень и вышел из комнаты.

Даша сложила документы обратно в папки и спрятала в ящик, оставив на столе только блокнот, который собиралась прочитать перед сном, тетины записи, не дочитанные Пашей, и скоросшиватель.

Но не успела она приступить к разбору оставшихся документов, как в комнату вошла мама.

— Как посиделки? — она улыбнулась, присев на краешек кровати.

— Отлично, мам, — ответила Даша, прикрывая документы руками и незаметно задвигая их под учебник по праву, служивший вечным прикрытием.

— Как же ты дядю своего нашла?

Вопрос поставил девушку в тупик.

— Почти случайно. Точнее, наоборот, специально, — мысли роились в ее голове. — Когда я была у Герды, она… дала мне старую записную книжку тети. Элеонора забыла ее, когда в последний раз была в гостях. Там был его номер, и я…

— И ты позвонила совершенно незнакомому человеку?

— Почему незнакомому? Мне тетя рассказывала о нем, — нашлась Даша. — Немного, правда, но рассказывала.

— А мне не рассказывала… — мама вздохнула. — И не страшно было? Ты ведь даже не знала, чего стоит ожидать от этого мужчины. Он ведь мог очень сильно измениться за прошедшее время. Или, даже, жениться на другой женщине.

— Мне нужно было его найти, — отозвалась девушка и тут же пожалела о сказанном — мама вопросительно уставилась на нее, подняв бровь. — Понимаешь… — Даша опустила глаза, в очередной раз срочно придумывая историю, которая бы все объяснила. — Когда я попала в больницу, мне было… видение. Я видела тетю Элеонору. Она сказала, что, когда я выздоровею, мне нужно найти ее жениха. Что… так нужно, понимаешь? Так всем будет лучше. И мне лучше, и ему, потому что он совсем один, ему одиноко, и хочется, чтобы кто-нибудь был рядом. Она выбрала меня. И… ты ведь знаешь, сколько историй рассказывают о том, что мертвые просят о чем-то, что важно для них. Я не рискнула ослушаться.

Женщина не нашла, что ответить. Даша же целенаправленно молчала: как ни любила она свою маму, сейчас ей нужно было остаться одной. Теперь, когда все документы на руках, она была на грани разгадки!..

— Я пойду готовить ужин, — вздохнула мама.

Едва она вышла из комнаты, Даша схватила тетины заметки и углубилась в чтение.

Из всей кучи замысловатых юридических формулировок, значение половины из которых она еще не могла до конца понять, несмотря на всю подготовку, важным оказалось лишь то, что дело так и осталось нераскрытым, как и предполагал Паша. Официально все случившееся с девочкой признали несчастным случаем — мол, сорвалась с лестницы, состояние которой и так уже было аварийным, покалечилась в процессе падения, а травмы оказались фатальными. О том, что сделали с ее телом, не было сказано ни слова, но, похоже, вновь подтверждались слова Пашки о том, что милиция договорилась с родственниками.

Даша потянулась, сцепив пальцы в замок, поднялась со стула и выглянула в окно. Она и не заметила, как летело время — было уже без малого семь вечера, и солнце уверенно шло к горизонту.

Глядя на золотистые лучи, разукрашивающие многоэтажный дом напротив, девушка задумалась. Теперь «дело Проклятого дома» не казалось ей столь заманчивым. Узнав, каким количеством крови омыто это поместье, ступать на его порог больше не хотелось. Но нужно было.

Отбросив мрачные мысли, Даша вернулась за стол, убрала прочитанные документы в ящик, чтобы они не мешались под рукой, и пододвинула к себе папку-скоросшиватель. Количество бумаг в нем обещало что-то интересное.

В первом же файле лежало несколько пожелтевших листков с оборванным краем — судя по всему, выдернутых из записной книжки. Даша вытащила их осторожно, чувствуя хрупкость бумаги — годы сделали листки нежными, как крылья бабочки: одно неверное движение, и они грозили рассыпаться в прах.

«…Вот уж неделя, как наша жизнь омрачена этим событием. Миша до сих пор места себе не находит, и мне его очень жаль. Папа вспоминал сегодня свою молодость…»

Даша нахмурилась. Какое событие? Что случилось? Явно чего-то не хватает либо она что-то пропустила.

Девушка отложила страничку в сторону и стала раскладывать на столе остальные. Все тут же становилось на свои места — порядок записей был перепутан. Даша, стараясь не дышать, чтобы случайно не испортить бумаги, раскладывала их в хронологическом порядке, ориентируясь на даты.

«Сегодня случилось страшное — арестовали Мишиного отца. На заводе, где он был главным инженером, произошел несчастный случай — авария, в которой человека убило. Мише даже не дали с отцом увидеться — забрали прямо из цеха и увезли неизвестно куда. Забегала Настенка из правления, рассказала, что там происходит. Миша сидит в комнате такой бледный, что мне даже страшно — не хочет возвращаться домой. Очень надеюсь, что отца его отпустят, ведь он ни в чем не виноват.

К концу лета планировали свадьбу. Не хочется, чтобы она была омрачена таким грустным событием…»

Даша оторвалась от чтения, посмотрела в окно, закусив губу. Так, так. Миша. Эта личность в ее истории уже фигурировала — именно Михаилу писала письмо эта… как ее… Елизавета. Лизочка, как она сама себя называла. И именно Лизочка стала первым свидетелем появления Духа в поместье. Видимо, все это неслучайно… но какое отношение к проклятию имеет несчастный случай на заводе?..

— Читать надо, а не раздумывать, — сама на себя буркнула Даша и взяла следующий листок.

«Мишиного отца осудили. Признали виновным в случившемся на заводе, а так как производство военное, обвинили в том, что он — английский шпион. Мы все не понимаем, как такое возможно. Миша не находит себе места и страшно переживает, не верит, но говорит, что не хочет быть сыном предателя. Даже если обвинение и ложно, молва теперь пойдет, и ему от нее не скрыться — будет тяжело. Решили на семейном совете, что после свадьбы Мишеньке надо брать мою фамилию, а не как предписывает традиция. Так будет лучше, и никто не сможет его обвинить просто из-за фамилии.

Настенка говорит, что, скорее всего, во время следствия коллеги по цеху свалили вину на Мишиного отца, чтобы отвести подозрение от себя или получить повышение по службе, едва исчезнет неугодный им человек. Очень страшно. Если арестовали его, то вдруг со временем придут и за Мишей?..»

Даша снова задумалась. Вот тебе и на. Значит, фамилия Ореховых не прервалась на Варваре и Елизавете, и их потомки до сих пор живут где-то неподалеку, ведь если Миша действительно взял фамилию Лизы, то их дети будут Ореховыми. А это значит, что их все-таки можно найти. Неужели придется заниматься и этими поисками?..

«Тетя неспроста все это собирала, — размышляла девушка. — Она не оставляла ничего лишнего. Значит, это важно…»

«Мишиного отца приговорили к расстрелу. Вот уж неделя, как наша жизнь омрачена этим событием. Миша до сих пор места себе не находит, и мне его очень жаль.

Мой папа вспоминал сегодня свою молодость. Рассказывал, как было у них в годы революции. Он тогда был молодым, но талантливым врачом; три года, как женился, и Варваре исполнился только годик. Пришли из комиссариата, осмотрели дом. У всех сердце в пятки ушло — не иначе, арестуют сейчас или из дома выселят, несмотря на то, что революцию они поддержали — дворяне, все-таки. Задали вопрос — «А что вы собираетесь делать с домом? Не много ли места на одну семью?» Отец пообещал принимать рабочих на дому, так как больница требует ремонта, и гостиную на первом этаже превратили тогда в приемную. Работать приходилось много, и днем, и ночью могли прийти на прием, и все равно первые годы смотрели на них с недоверием. И мама, и отец задумывались, что и как сказать, боялись…»