Держаться за воздух (СИ) - Терехина Катерина. Страница 7

— Нормально… — с трудом разлепив сухие губы, ответила девушка. — Только… голова болит.

В ушах зазвенело от звука собственного голоса, в затылке будто бы ударили в набат. Даша зажмурилась, повертела головой, разминая шею.

— Я сделаю тебе укольчик, и все пройдет, — улыбнулась медсестра и, шурша халатом, быстро вышла из палаты.

Оставшись одна, Даша пошевелила затекшими кистями рук, согнула ноги в коленях и, убедившись, что организм вполне функционирует, а все конечности до сих пор при ней, прислушалась к тишине, нарушаемой только писком аппарата, присоединенного к левой руке.

— Что с ней?! Что с моей дочкой?! — раздался за дверью взволнованный голос ее мамы.

— Она очнулась, — спокойно отозвалась медсестра.

— Что с ней произошло? Она в порядке?.. Она…

— Вам все расскажет доктор, — медсестра попыталась протиснуться в приоткрытую дверь, чтобы скрыться в палате, но мама вцепилась в ее рукав и, буквально выдернув в коридор, закричала, сорвавшись на визг:

— Девушка, вы мне объясните, что с моим ребенком?! Я, вообще-то, мать!

— Тише, женщина, успокойтесь! — раздался другой голос — мужской. — Я доктор. Самое страшное уже позади, осталось лишь кое с чем разобраться…

— Она в порядке? Она будет жить? Доктор! Доктор, скажите, что все, что говорят… — мама громко всхлипнула, — скажите, что это неправда!

— Будем разбираться, — отозвался доктор.

— Разбираться! — взвизгнула мама. — Вы, вон, разобрались уже! Почему она кричала? Что вы с ней делаете?! Дайте мне посмотреть на нее!

— Женщина, — в голосе врача зазвенело раздражение, — это реанимация! Вам о чем-нибудь говорит это слово?

— Говорит о том, что все гораздо страшнее, чем вы это выставляете! — отрезала мама. — В реанимацию просто так не кладут! Покажите мне мою дочь!

— Александр Иванович, пусть через дверь посмотрит, — снова подала голос медсестра. — Ничего страшного от этого не случится.

Несколько секунд было тихо. Потом негромко скрипнула дверь. Даша повернула голову и встретилась глазами с мамой.

— Ой, девочка моя… — женщина, прикрыв рот руками, вытирала слезы растопыренными пальцами, размазывая по лицу и без того потекшую тушь.

Даша только слабо улыбнулась. Ответить было нечего.

— Видите? С ней все в порядке, — сохраняя на лице легкую улыбку, вкрадчиво, будто говоря с ребенком, произнесла медсестра. — Совсем скоро девочка пойдет на поправку. Вам не о чем волноваться.

— Но все, что говорят…

— А вы не слушайте, что говорят. Идемте, вам нужно присесть, — медсестра осторожно, но настойчиво потянула маму в коридор. Женщина схватилась пальцами за дверной косяк так крепко, словно ей сказали, что Дашу расстреляют, стоит ей отойти хоть на шаг.

— Идите, идите, — согласно кивнул доктор. — Наташа, накапай ей «Корвалол».

— Не надо мне ничего капать!.. — попыталась возмутиться мама, но ее тут же перебил новый голос:

— Надо, надо!

Пальцы соскользнули с дверного косяка, маму оттеснили в коридор, и в палату следом за врачом вошла высокая женщина со светлыми волосами, заколотыми в пучок.

— Девочке сейчас противопоказаны стрессы! — обернувшись, воскликнула она. — А вы устраиваете трагедию на глазах у ребенка! — судя по всему, мама продолжала оказывать сопротивление, поэтому, вздохнув, женщина добавила: — Я психолог. Я поговорю с вашей дочкой после того, как доктор ее осмотрит. И с вами, если вы до сих пор уверены, что все мы поголовно некомпетентны в том, что делаем.

Видимо, после этих слов мама все-таки сдалась, потому что психолог, удовлетворенно кивнув, отошла от двери.

— Как ты себя чувствуешь, Даша? — пожилой мужчина в белом халате присел на край кровати рядом с девушкой. Выглядел он как самый настоящий доктор Айболит — серебристо-седой, с аккуратной бородкой, с папкой, тетрадью для записей и ручкой в руках.

— В целом… уже неплохо, — ответила Даша.

Врач кивнул, открыл тетрадь, пролистнул несколько страниц, вытащил из кармана очки в тонкой оправе, нацепил на нос. Щелкнула кнопка ручки, и Александр Иванович стал что-то записывать.

— Голова кружится? — через несколько секунд спросил он.

— Немного… — призналась девушка.

Врач сделал еще какие-то пометки.

— Не тошнит? В глазах не плывет?

— Нет, — девушка присела на кровати, внимательно осматривая палату и нескольких молодых практикантов, замерших в дверях за спиной полной, уже немолодой женщины в зеленоватом медицинском халате.

— Здравствуйте, Галина Дмитриевна, — не отрываясь от записей, поприветствовал ту Александр Иванович. — Уберите молодежь, тут смотреть не на что.

— Слышали? — подбоченилась женщина. — Пошли, пошли отсюда! Идемте в третью палату, там у нас… — дверь за ней закрылась, и Даша не смогла разобрать дальнейших слов.

— Наташа, значит, смотри, — врач вытащил небольшой листок из папки, положил на тетрадь, — на завтра — повторный анализ крови, — ручка быстро поскакала по бумаге. — Также проверим сердце. И, я думаю, печень стоит посмотреть. Нужно искать, на чем это все сказалось. Не может быть, чтобы бесследно прошло, — Александр Иванович протянул листок медсестре, закрыл папку. — Дашунька, — он с улыбкой обратился к ней, — я посмотрю твой живот. Скажешь мне, если будет больно.

Даша кивнула.

Врач откинул одеяло, приподнял футболку и, надавив на одну точку на животе, вопросительно посмотрел на девушку. Даша отрицательно покачала головой. Так повторилось несколько раз, но боли, которую девушка взволнованно ждала, так и не последовало.

— Хорошо, очень хорошо, — кивнул Александр Иванович. — Немножко увеличена печень, но это мы подлечим, это не страшно… Наташа! — окликнул он медсестру, которая, зазевавшись, смотрела в окно, забавно оттопырив губу. — Слышишь меня? Завтра пусть посмотрят, что и как, возможно, есть смысл выписать ей диету и лекарства. Пока ничего не давайте.

— Угу, — тряхнула кудрями Наташа.

— Вот тебе и «угу», — добродушно передразнил врач, сняв очки. — Дарья, — прищурив глаза, он посмотрел на нее, — на что-то, может быть, жалуешься? Может быть, что-то болит?

— Голова, — кивнула девушка.

— Ты же сказала, что только кружится немного? — поднял бровь Александр Иванович.

— Кружится — немного, а болит — сильно, — пожала плечами Даша.

— Может быть, ей нужно что-нибудь обезболивающее? — подала голос психолог, до этого стоявшая молча, сложив руки на груди.

— Укол? — практически с вызовом спросила Наташа, тут же встрепенувшись.

— Нет, только в крайнем случае, — ответил врач, вешая ручку на карман. — Пока что-нибудь легкое дайте.

Несколько секунд молчали, потом снова оживилась медсестра:

— Александр Иванович, а капельницу снимать?

— Да, снимайте, — кивнул он. — И вообще, переводите ее в общую палату, выкарабкалась уже.

— А надолго я здесь? — подала голос Даша.

— Недельку полежишь, там посмотрим, — отозвался врач.

— А что со мной случилось?

— Вы проверяли ориентацию в пространстве, временную потерю памяти? — спросила психолог, как только Александр Иванович открыл рот, чтобы ответить.

— Проверяли, проверяли, — вздохнул он. — Но в Дашином положении вполне нормально ничего не вспомнить.

— Так что со мной случилось?

— Наркотическое отравление, но мы тебя откачали! — с глуповатой улыбкой объявила Наташа, возившаяся с капельницей.

— Что?! — вскрикнула Даша, распахнув глаза и подпрыгнув на месте.

— Опять эти слухи, Наталья! — резко обернулся к медсестре Александр Иванович. — Ты медик или девочка-сплетница?

— Наташа! Нельзя рубить с плеча, это же не этично! — одновременно с ним возмутилась психолог, уперевшись руками в бока. — Зайдешь ко мне в кабинет потом.

— Опять?! — возмутилась медсестра, выронив почти пустую склянку, которая тут же поспешила укатиться под кровать.

— Не опять, а снова, — отрезала психолог. — Иди, подготовь палату лучше, хватит девочку в реанимации держать. Иди-иди.

Наташа что-то недовольно пробубнила, вытащила склянку из-под кровати и поспешила в коридор, вскинув голову. Александр Иванович вздохнул.