Цена ошибки - любовь (СИ) - Фрес Константин. Страница 33

Саша оказалась крепкой. Никак не отключалась, и Лиля начала нервничать. У входа в полутьме несколько раз мелькнуло знакомое, бледное и напряженное лицо, и Лиля поняла, что Мишка пришел, не дождавшись ее сигнала. Не терпится ему напакостить…

Который раз за вечер Лиля испытала приступ удушливой паники, от которого хотелось все бросить, подскочить и бежать прочь, отказавшись от своего мерзкого плана, но она усилием воли удержала себя на месте. Сцепив зубы, едва не воя от страха, она подлила в бокал Саши еще водки и почти заставила подругу отпить большой глоток.

Сашка всегда была не сильна в выпивке, даже бокал вина развязывал ей язык и делал ее — замкнутую, ершистую, — самым добрым и болтливым существом на свете. Вот и сегодняшние посиделки не были исключением. Едва отполовинив бокал своего кисленького компотика, который почему-то считался алкогольным напитком, Сашка расслабилась, ее сведенные, опущенные плечи распрямились и она смело посмотрела Лиле в лицо.

— А знаешь, — дерзко произнесла она, — я была с Яном. Была.

— Вот как? — делано удивилась Лиля. В отличие от подруги она на алкоголь не налегала и сквозь соломинку цедила чистую виду. Но от этого признания Саши ей вдруг стало нестерпимо душно, словно она залпом выпила полстакана водки, Лиля задохнулась, багровея всем лицом, и закашлялась, скрывая свои слезы. Впрочем, кажется, сейчас Сашка не смогла бы их увидеть, даже если б Лиля разрыдалась у нее на коленях.

— Прости, — деревянным голосом произнесла Саша, опустив взгляд в свой бокал. — Но, кажется, я люблю его…

— А он тебя? — спросила Лиля, затаив дыхание.

— Я пробовала ему сказать "нет", — уклончиво ответила Саша, — но он не принял этого ответа… Эта ночь… она была невероятная, невероятная, понимаешь? Все как-то так само сложилось… Я не могу тебя обманывать.

Слушая неловкие признания подруги, Лиля едва сдерживала себя от того, чтобы сию же минуту не влепить ей пощечину, не разбить эти безжалостные губы, которые бесхитростно и наивно рассказывали ей о том, каким страстным, настойчивым и нежным бывает Ян… ее, Лилин Ян… И тогда все сомнения отпадали и растворялись в ярости, и было только одно желание — уничтожить, изломать, изуродовать…

Саша уже клевала носом, потягивая через соломинку слабоалкогольный коктейль. Глаза ее соловели, она откинулась на спинку дивана, мучительно потирая лоб, и Лилька смотрела на нее почти сочувственно.

"Скоро все кончится, — думала она, глядя на клюющую носом подругу. — Скоро…"

Мишка вынырнул из дымного шумного полумрака как призрак, скользнул по кожаному сидению дивана. Стекла его очков поблескивали как-то дико, он по-хозяйски положил ладонь на колено Саши, крепко сжал его и тихонько засмеялся, глядя, как она смотрит на него ничего не понимающими глазами.

— Чего тянешь-то? — зашипел он, скидывая куртку, разматывая шарф, навязанный на тощей его шее каким-то невероятным узлом. — Или передумала?

— Да чего ты приперся так рано! — рыкнула Лиля, отталкивая его жадные руки, тянущиеся к одежде Саши. — Не видишь — она еще не уснула?!

— Не уснула, — передразнил ее Мишка грубо, запуская руки под свитер опьяневшей девушке. Лилю почему-то смутил вид обнаженного тела Саши, неестественно-белого в приглушенном свете клуба, почти до тошноты, и она поспешно отвернулась, когда Мишка задрал одежду на Саше повыше, тиская и сжимая ее грудь, высвобождая ее из бюстгальтера. Лицо у него было нехорошее — какое-то снисходительно-покровительственное, как у палача, который смотрит на свою жертву, уже прикидывая, как ее будет расчленять. И, в отличие от жертвы, он-то прекрасно осведомлен, как ей будет больно…

— Да она даже не сопротивляется, смотри, — он рывком стащил с Саши свитер, сгреб ее полуобнаженное тело в охапку, смачно чмокнул ее в грудь. Девушка была почти в обморочном состоянии; лицо ее побледнело, глаза закатывались, дыхание было прерывистым и неглубоким, но даже сейчас она пыталась оттолкнуть от себя его лицо, слабо цапая его смеющиеся губы тонкими слабыми пальцами.

— Да не здесь же, — шипела Лиля, трясясь от страха. До нее внезапно дошло, что она практически устроила изнасилование, сама при этом присутствует, и это было страшно и отвратительно, грязно, унизительно и безжалостно. — Тащи ее в туалет! Ты говорил — в туалете…

На груди еле сопротивляющейся девушки, как голубая звезда, сверкнул камешек подвески, и Лиля вздрогнула, как завороженная глядя на красивую безделушку. Подарок Яна, предназначающийся ей, Лиле, а доставшийся сопернице! Захотелось отобрать, сорвать, разломать и растоптать ногами, тут же! С рычанием, от нахлынувшей ярости, Лиля подскочила, вцепившись в цепочку, и Саша внезапно резво и сильно накрыла украшение ладонями, словно это было самое дорогое, что у нее было.

— Не трожь, — пробормотала она заплетающимся языком. — Не смей…

— Эй, эй, что тут происходит? А ну-ка, девушку отпустите!

Знакомый голос заставил Лилю разжать пальцы, она рухнула обратно на свое место, тяжело отпыхиваясь.

— Ничего! — взвизгнула истерично она. — Не твое дело!

Сквозь танцующую толпу к их столику пробирался Толя, шофер Яна. Лиля хорошо его знала, он частенько подвозил ее до дома и открывал перед ней дверцу машины, подавал ей руку, помогая выйти. Тогда, давно, кажется в прошлой жизни, он смотрел на нее почти в восторгом и млел от ее игривых улыбок и кокетливых взглядов. Девушка босса казалась ему почти небожительницей, такая красивая, такая завлекательная. Сегодня все было иначе. Обычно открытое, просто, дружелюбное лицо мужчины было зло, и на Лилю он смотре по-другому. Как на гадину — вот как. С отвращением и брезгливостью, как на проститутку, выдававшую себя за приличную женщину.

"Этого еще откуда черт принес, — злобно думала Лиля, буравя глазами знакомое лицо. — Впрочем, это и к лучшему. Он скажет Яну, что Сашка пьяная с Мишкой обжималась… И фотать не придется!"

— Девушку отпусти, — негромко произнес Толя, кивнув Мишке. — Чо устроили тут, а? Она, кажется, против твоей компании.

— Тебе что за дело?! — рявкнул внезапно осмелевший Мишка, подскакивая на ноги. Он был уже в шаге от своей гнусной мести и поэтому чужое вмешательство подействовало на него как красная тряпка на быка. Возбужденный, распаленный, он сопел, стискивая кулаки, еле сдерживаясь оттого, чтобы сейчас же не врезать заступнику как следует. — Это моя невеста, сами разберемся, что она хочет и чего не хочет! Ясно?

— Отпусти, я сказал, — зло процедил Толя, сжимая кулаки. — Видел я, как вы невесту эту клофелином угощали. Ты чо, не врубаешься? Криминалом попахивает. Эй, охрана, куда смотрите, у вас тут людей травят!

От этих слов у Лили ладонь загорела огнем, словно зажатая в ней пробирка была раскалена докрасна.

"Без криминала только!" — словно наяву услышала она слова Андрея. Поспешно девушка разжала пальцы и стеклянный цилиндрик выпал из них на пол, укатился под мебель.

— Да пошел ты!

Мишка, размахнувшись, изо всех сил толкнул Толю в грудь, тот отшатнулся, налетев спиной на чей-то столик, но устоял. Шустро пригнулся, поднырнул, и почти профессиональным ударом всадил кулак Мишке в печень. От боли тот разинул рот, словно весь кислород в мире кончился, повис на руке шофера, задыхаясь и скрючившись. Лиля оглушительно завизжала — не столько от сраха, сколько от злости, желая, чтоб набежавшие охранники скрутили Толю. На него можно указать, как на напавшего… выкрутиться, наврать…

В зале поднялась паника, люди загомонили, вся толпа задвигалась, как большой муравейник. Откуда-то к месту драки спешили охранники заведения, среди темных силуэтов замельтешил откуда-то взявшийся белый халат врача — и до боли знакомое черное пальто, Лиля узнала бы его из тысячи, из миллиона. Оглушенная, не слышащая ничего — ни вопросов, ни криков, ни звуков борьбы, — она видела перед собой высокую черную фигуру, яростные синие глаза, искаженное гневом лицо Яна, и ей казалось — все самое страшное с ней уже произошло. Он не поверит. Что бы она не говорила — он не поверит ни единому ее слову. Одного его взгляда на все это — на валяющегося носом в пол Мишку, которому Толя уверенно крутил за спиной руки, на еле дышащую Сашу, сломанной куклой неловко лежащую на диване — она так и прикрывала руками подвеску, — и на нее, Лилю, ему было достаточно, чтобы понять, что тут затевалось, и кто это затеял.