Цена ошибки - любовь (СИ) - Фрес Константин. Страница 35

Лучше всего она помнила то, как Ян нес ее на руках по ночной улице, завернутую в его пальто, под снегом, как устраивал в машине и как звал, словно боялся, что она уснет навсегда:

— Саша, Сашенька…

Саша провела рукой по постели, разглаживая прохладную шуршащую ткань. Она была у него — у Яна, — дома, лежала в его постели, спала с ним. Они были вместе этой ночью.

"Он охранял мой сон," — подумала Саша с улыбкой.

Она приподнялась, уселась в постели и прислушалась к звукам, доносящимся из кухни. Лилась вода, чуть слышно звякала посуда. Ян был дома, рядом, с ней — и Саша рассмеялась тихонько, замирая от нахлынувшего на нее абсолютного счастья.

В этой омерзительной, грязной истории он поверил ей. Ни минуты не усомнился, не отвернулся брезгливо.

"Я нужна ему, — подумала Саша с улыбкой. — Я правда нужна ему!"

Одежды своей Саша не видела. Не могла она припомнить и того, куда вчера ее дел Ян, раздевающий ее. Он стащил с нее все, даже трусики, оставив совершенно обнаженой, беззащитной, и Саша, поднимаясь и заворачиваясь в одеяло, снова негромко рассмеялась.

"Наверное, специально все попрятал, — озорно подумала она, шлепая босыми ногами по нагретому солнцем полу. — Чтобы не сбежала…"

Ян на кухне варил кофе. На столе был нехитрый завтрак — бутерброды, — и Саша некоторое время молча стояла в дверях, наблюдая за мужчиной, за его неторопливыми движениями, за тем, как он аккуратно нарезает ломтиками зеленые яблоки с блестящей кожицей.

Он, так же, как она, был бос и ступал по нагретому солнцем светлому полу, одет был во что-то домашнее — серые спортивные брюки и джемпер, — и эта мягкость и домашний уют показались Саше забавными. Она даже помыслить не могла о том, что строгий Ян может быть… таким. Домашним, простым.

— Привет, — прошептала она, и он обернулся к ней.

— Привет, — ответил он, оставляя яблоки, отирая руки. Шагнув к девушке, он обхватил ее, закутанную в одеяло, приподнял и чмокнул в губы. — Лучше тебе?

В его глазах все еще читалась тревога, и Саша закивала головой, улыбаясь счастливо и совершенно открыто, уже не стесняясь своих чувств.

— Мне хорошо, — ответила она, всматриваясь в его лицо. — Я с тобой, и мне хорошо.

Ян дрогнул, притянул девушку к себе, крепко прижал ее к груди, и Саша подумала, что он нарочно скрывает от нее свои эмоции, не дает глянуть ему в глаза.

— Я же говорил, — чуть оспишим внезапно голосом произнес он. — Я был против этого похода в клуб. Ну, будешь слушаться меня?

— Буду, — шепнула Саша, прижимаясь и слыша, как сильно забилось его сердце.

— Тогда марш в душ, — скомандовал он, отстраняя от себя девушку.

— А что я надену? — Саша подняла на него смеющиеся глаза. — Ну, хотя бы свитер-то верни. Я обещаю, что не сбегу.

Он рассмеялся, оценив ее шутку.

— Там, в ванной, мой найдешь, — ответил Ян. — Твои вещи грязные.

Саша с удовольствием выкупалась, смыв с тела запах лекарств, ощущение болезненной слабости и дурноты. Сразу стало легче дышать, усталость, накопленная за столько напряженных дней, растворилась, ушла.

Обернув голову полотенцем, надев широкий и длинный для ее тонкого тела свитер Яна, она несмело появилась на кухне. Ян, уже заканчивая завтрак, улыбаясь, смотрел на нее, прихлебывая кофе из белой крохотной чашечки.

— Вот теперь с добрым утром, — произнес он, глядя, как она неловко оправляет слишком длинные рукава, сползающий с плеч свитер, переминаясь с ноги на ногу. — Ты очень красивая. Проголодалась?

— Да, пожалуй, — ответила Саша несмело, зардевшись от удовольствия от его комплимента. Она осторожно прошла на кухню и присела за стол, наягивая одежду на голые коленки.

— Позволишь за тобой поухаживать?

Не дожидаясь ее ответа, Ян поднялся, налил ей кофе в такую же крохотную чашку, положил на тарелку пару бутербродов.

— Ешь, набирайся сил, — сказал он, глядя, как она ест. — Тебе они понадобятся.

От этого двусмысленного намека Саша даже поперхнулась и закашляла, зажимая рукой рот. Глядя в ее возмущенные глаза, Ян рассмеялся, взял яблоко, с хрустом куснул его острыми белыми зубами:

— Хочешь? — произнес он, предлагая ей.

— Вот, значит, как? — произнесла она. — Запретный плод теперь мужчины предлагают?

— Так будешь или нет? — игнорируя ее колкость, повторил он, внимательно глядя в ее глаза.

— Буду, — с вызовом ответила она, поднимаясь с места и протягивая руку к яблоку.

Но он не позволил ей взять плод, отвел свою руку так, чтобы она не дотянулась. Яблоко словно выполнило роль приманки, заставив девушку сделать пару шагов к мужчине, приблизиться к нему. Его рука обхватила ее, он одним движением поднял ее легкое тело, усадил ее на стол, развел ее колени, крепко прижался к ее животу, подрагивая от долго сдерживаемой страсти и нетерпения, и Саша ощутила на своей щеке его дыхание. Одного прикосновения его ладоней к ее ногам достаточно было, чтобы девушка ощутила прилив приятного возбуждения, меж ног у нее стало влажно, чувствительно, и касающаяся раскрытой промежности одежда доставляла ей удовольствие не меньшее, чем прикосновение его пальцев.

— Сашка, — хрипло пробормотал он. — Сашка…

Она обняла его, прижалась щекой к его щеке, блаженно закрыв глаза, чувствуя, как его руки ласкают ее плечи, шею, как распускают влажное полотенце, освобождают ее волосы.

— Поцелуй меня, — шепнула она, ласкаясь, прижавшись лбом к его лбу, чувствуя на своих губах его горячеее дыхание. — Поцелуй…

Слова были излишни. И сейчас это — обьятья, поцелуи, откровенные ласки, — было единственно правильным, что могло произойти. Единственно верным из всего, что могло выразить чувства, которые испытывали оба — но сдерживали по ряду причин так долго. Теперь было можно; сейчас не было никаких преград и запретов, все осталось позади. Абсолютная свобода и откровенность. Громче и понятнее всяких слов.

"Я хочу тебя. Хочу тебя…"

Его рука, ласкаясь, легла в ее влажные волосы, Ян чуть сжал затылок девушки, привлек ее к себе и поцеловал — осторожно и нежно, словно боясь вспугнуть или причинить боль. Его губы пахли яблоком, и Саша с удовольствием провела по ним языком так, как делал с нею он, лаская его, проникла в его рот языком, и он подчинился ее ласке, принимая ее язык, посасывая ее, поглаживая своим, наслаждаясь ее нежностью и готовностью сделать ему приятное.

Прихватывая губами ее нежные губы, он чувствовал, как Саша разгорается страстью, как она отвечает ему, — нетерпеливо, жадно, — как разводит шире обнаженные колени, позволяя ему прижаться к себе плотнее, как обнимает его, поглаживая спину, поясницу и требовательно привлекает к себе, желая большего.

Его ладони осторожно скользнули по ее обнаженным бедрам, забрались под мягкую ткань свитера, приподняли одежду, неспешно, осторожно обнажая ее теплое, еще не остывшее после душа тело. Из-под мягкой ткани выскользнули груди, маленькие, чуть розовые, со светлыми сосками, и Ян, склонившись, жадно обнял их ладонями, по очереди целуя и лаская языком до тех пор, пока чувствительные соски не стали жесткими и остренькими. Саша блаженно откинулась назад, подставляясь под его поцелуи и ласки, млея от наслаждения, от его страсти, от его его горячности, которую он не скрывал, от его наслаждения ее телом, от того, с каким удовольствием он ласкал горячим ртом ее грудь, посасывая соски, щекоча их языком и поглаживая пальцами, то чуть нажимая, массируя, то чуть прикасаясь кончиками пальцев к чувствительным вершинкам, отчего удовольствие получалось тонким и острым.

"Моя девочка, моя. Нежная моя, страстная моя. Как же ты стонешь, когда принадлежишь мне, как же ты беспомощна и слаба — как бьющаяся рыбка. Какая же ты жадная до ласк, и нетерпеливая, когда наслаждение близко… как одуряюще пахнешь, и какая нежная и красивая там, снизу… трогательно нежная".

Одним взмахом, не желая больше сдерживаться, он стащил с нее свитер, закинул его куда-то в угол, обнажив девушку. Так же неистово целуя ее, он заставил обнять его ногами, скрестить их у него на пояснице и подхватил ее под мягкие ягодицы.