Во власти пламени - Чернованова Валерия М.. Страница 69

— Его светлейшество принял решение: этой ночью по следу князя пустят дольгаттов, — закончил гонец.

Я в тот момент была с ее лучезарностью и лишь чудом удержалась на ногах: после слов гонца те стали как ватные.

— Но как же так? Они ведь родственники! — в смятении воскликнула Анна. — Если князь погибнет, пострадают и другие. Камрану прекрасно об этом известно!

— Правитель в первую очередь печется о своем народе. Он глубоко сожалеет, что для князя и его семьи все так закончится, но Каррай не оставил ему выбора.

Все, что происходило дальше, и вовсе напоминало бредовый сон. Кажется, я все-таки потеряла сознание, потому что в себя пришла уже в спальне. Возле кровати сидела мама, в дальнем углу суетилась Хевина: смешивала какие-то настойки, наверняка успокаивающие, которые мне пить совсем не хотелось.

— Аман! — Я резко села на постели, вновь погружаясь в пучину противоречивых чувств.

Как он мог?! Ну как он мог заболеть?! Только и делает, что меня мучает. Хочет, чтобы я пережила его смерть!

Совсем совести нет.

— Возможно, Клер и детей еще удастся спасти. — Мама сжала мою ладонь, мягко проговорив: — Маги сейчас пробуют разные заклинания и если сумеют разорвать связь…

— А как же Аман? — тихо спросила я, чувствуя, как панический страх сменяет злость на Огненного. — Ему ведь тоже можно помочь, да? Приказ его светлейшества… Его великолепие ведь может что-то сделать? Переубедить его, настоять, надавить.

— Риан…

— Его нужно спасти… Обязательно нужно спасти!

— Риан, родная…

Подняв на маму глаза, я поняла, что она не станет меня обманывать. Не станет говорить слова, в которых я сейчас так нуждалась.

— Уходи.

— Риан, тебе нужно успокоиться. — Мама подалась ко мне, до боли сжимая пальцы на моем запястье. — Быть сильной ради этих детей. Сейчас ты выпьешь настойку и уснешь, а завтра мы…

— Уходите обе, — глухо прорычала я. Вырвала руку из руки матери, метнула злой взгляд в сторону служанки. — И настойку свою заберите. Уходите!

Мне все-таки удалось их выставить, пусть и не сразу. Кажется, мама обиделась, но мне сейчас было не до ее задетых чувств. Оставшись одна, я сжалась в комок на кровати и заплакала. Чили был рядом, но я не обращала на него внимания. Беспомощная и жалкая, я с ужасом представляла, что, возможно, именно сейчас дольгатты выслеживают Амана.

Они хотят, чтобы я просто взяла и уснула. А на следующее утро, проснувшись, узнала, что он… Сжав зубы, тихонько завыла. Как же порой мне хотелось его убить. Не знать его. Забыть. Но сейчас от одной только мысли, что больше никогда его не увижу, я едва не лезла на стенку. Ревела, захлебываясь слезами, понимая, что больше ничего не смогу сделать.

Не знаю, сколько длилась эта пытка. В какой-то момент заметила, что Чили ощетинился, зашипел, прижался ко мне, опаляя своей уже готовой заискриться шерстью. Вскинув голову, смахнула слезы и увидела вырисовывающуюся в полумраке женскую фигуру. Испугаться не успела: незнакомка сделала шаг вперед, на свет, отбрасываемый пламенем свечей, и я узнала в ней Элесбед.

— Только не кричи, — выставив перед собой руки в примирительном жесте, попросила морканта.

Я бы и рада была закричать, но удивление, смешанное со страхом, невидимой петлей перехватило горло. Ведьма — и в моей спальне? В замке, напичканном охранными заклинаниями. Особенно сейчас, когда в мире драконов такое творится.

— Я пришла поговорить.

Приглядевшись повнимательней, я заметила, что Элесбед какая-то… ненастоящая. Размытая, неясная. И дело вовсе не в скупом освещении, просто морканты на самом деле здесь не было.

— Что это за магия? — Я притянула к себе Чили, который продолжал мелко дрожать. Провела рукой по холке льорна, приглаживая вздыбленную шерстку, пытаясь его успокоить, но тот шипел и распалялся в прямом смысле слова. Как бы не сжег мне все простыни.

— Я пришла говорить с тобой не о магии, а о своем сыне. — Княгиня вскинула голову, посмотрела на меня так, словно своим появлением сделала мне одолжение.

Стерва.

— Знаешь, что с ним случилось? — Не было никакого желания с ней церемониться, поэтому я оставила вежливый тон.

— Знаю, — коротко ответила морканта и усмехнулась. — Ты ведь по нему сейчас убиваешься?

— Тебя это не касается! — огрызнулась я. Отпустив льорна, тут же вскарабкавшегося по витой колонне балдахина и укрывшегося в складках темного бархата, сжала руки в кулаки. — Вместо того чтобы издеваться, лучше бы сына своего искала!

— Я искала. И нашла, — мрачно проговорила призрачная Элесбед.

Сердце в груди сделало кульбит, после чего замерло, не решаясь биться.

— Он… жив?

— Пока да. Но сегодняшнюю охоту точно не переживет.

Сказано это было таким спокойным, ничего не выражающим голосом, что у меня затряслись поджилки. Хорошо, что сидела на постели, иначе бы как подкошенная рухнула к ногам колдуньи. Этой ледяной, бессердечной женщины.

— Ну так помоги ему! Ты ведь морканта! Спаси его от безумия. Сделай хотя бы одно доброе дело!

— Я не могу его спасти, Риан, — покачала головой Элесбед. — Но это можешь сделать ты. Его дракон выбрал тебя. Если кто и сумеет вырвать его из оков безумия, так только его любимая.

Все-таки она решила меня убить, обставив все как самоубийство. Потому что ничем иным, как самоубийством, предложение морканты нельзя было назвать.

— Те драконы, которых казнили… У некоторых были ари. Были невесты. Любимые. Почему же они не спасли своих женихов и мужей?

Морканта пожала плечами:

— Не знали, а может, боялись. Столкнуться с обезумевшим зверем — испытание не для слабых духом. Но ты отважная девушка, Риан. Ваша связь… Не та, что сформировалась после того, как Аман дал клятву, а та, что зародилась между вами годами позже… сейчас… Она единственная сможет удержать его в этом мире. Только его любовь к тебе и твоя к нему.

— Я его не люблю! — запальчиво воскликнула я. — А в иные моменты так и вовсе ненавижу!

Ненавижу ведь? Вот только почему сердце так болит за Каррая, разрывается на части.

И снова на лице морканты не отразилось ни тени эмоции.

— Знаю, ты его ненавидишь, и в этом тоже виновата я.

— Неужели ты научилась признавать ошибки? Если бы не ваша окаянная клятва…

— Не в клятве дело, девочка, — резко перебила меня ведьма. — Ты находишься под воздействием моих чар. Находилась все это время. Магии, которая и вызывает в тебе злость, обиду, раздражение. Меня страшили чувства, что начали зарождаться между вами, слишком уж сильные они были, мне неподвластные, но теперь они единственные могут спасти моего сына. Подойди.

Но я не шелохнулась. Сидела, осмысливая ее слова, пытаясь понять только что услышанное. На мне чары ненависти? Но я их не чувствую. Никакого воздействия извне.

Только горечь яда внутри.

Сделав шаг ко мне, Элесбед нахмурилась и нетерпеливо проговорила:

— Риан, ты моя единственная надежда. Я не причиню тебе вреда. Более того, если Аман выживет, сниму с него все обязательства. Ему не придется исполнять клятву, и об огненной болезни все забудут, будто ее и не было. Но это только если он выживет, — с нажимом повторила она.

Все так просто? Мало верится.

— Да ты же лжешь, как дышишь. Если бы клятву можно было так просто разрушить, маги уже давно бы что-нибудь придумали!

Морканта самодовольно усмехнулась:

— Я была одной из тех, кто накладывал на Амана и Клер эти чары в храме Гроара вместе с самыми сильными, могущественными колдунами. Они давно умерли, но я-то осталась. И я единственная смогу их отозвать. — Элесбед вскинула голову. — Помоги мне, и я помогу всем вам.

— А если нет, позволишь своей приемной дочери умереть?

По лицу колдуньи прошла судорога. А может, ее призрачная проекция просто дрогнула. Не знаю, каких трудов Элесбед стоило находиться здесь, вдали от своего тела. Полагаю, что немалых. Но меня не это волновало. Волновали Аман, Клер, дети.

А еще ее слова о навеянной ненависти.