Самая главная злодейка (СИ) - Ильина Ольга Александровна. Страница 78

Еще одна комната. Но мне она не нужна, как не нужна и спальня, а

вот кабинет…

Он там, совсем близко, он чувствует меня. Я знаю это, я тоже

чувствую. Он за дверью, и я касаюсь ее рукой, ощущаю ее

пульсацию, ощущаю его. И пугаюсь до дрожи, до ужаса. Потому что

где-то глубоко внутри понимаю, или даже вспоминаю его. Того, кого

не знало сердце, не помнил разум, но кровь — она отозвалась.

Я сбежала. Постыдно и глупо, но мне стало страшно, очень

страшно. А потом я заблудилась, пока не встретила кошку харашши.

Или точнее… кота.

Он не нападал, он изучал, а я изучала его.

— Пропусти, — попросила я, и к моему удивлению кот

посторонился, а я решила понаглеть и попросила еще об одном: — А

ты можешь проводить меня к принцессе Самире?

260

Кот, конечно, не ответил, но пошел и, судя по миролюбивой

позе, и эту мою просьбу он собирался выполнить. «Какой умный кот»

— подумала, пока шла за ним, вот только привел он меня вовсе не к

Самире, а к другому человеку.

ГЛАВА 20 Невидимый враг

После ужасной сцены с отцом Самира сбежала, бежала не

разбирая дороги, прочь от этого места, пропахшего цветами, духами

и потом, прочь от лжи и лицемерия, прочь от себя. Пока не

столкнулась с кем-то большим и сильным. А когда подняла взгляд и

поняла, кто встал у нее на пути, заскрежетала зубами от досады.

— Пропусти! Я спешу.

— Я вижу, — ответил Халиэль, но выпускать из объятий не

собирался и даже сжал еще крепче. — И куда же вы спешите,

принцесса? На очередное рандеву?

— Тебе-то что? — все еще злая от переполнявших ее эмоций,

процедила Сэм. — Мне казалось, что мы все выяснили. Поигрались и

хватит.

— А если я еще не наигрался?

— Это твои проблемы. Я больше играть не хочу.

— Уверен — это не так.

— Да мне плевать, в чем ты там уверен или нет. Я не хочу тебя

больше, слышишь? НЕ ХОЧУ.

Она оттолкнула его, но легче было гору свернуть, чем сдвинуть

его с места или вывернуться из стального захвата. Чертов полукровка

держал крепко, а в глазах плескалась ярость. Но ей было все равно.

— Отвяжись от меня, раб! — рявкнула она, а в ответ он больно

приложил ее к стене. Благо, в коридоре ни стражи, ни слуг не было.

— Я предупреждал, чтобы ты меня больше так не называла.

— Иначе что?

— Иначе накажу.

— И как же, позволь узнать?

— А вот так, — ответил он и впился жадным, обжигающе

болезненным поцелуем в ее губы, а когда отступил, перед ней уже

стоял не раб, с белыми волосами и серыми глазами, а тот, кого она

всегда хотела…

— Дэйтон?

— Почти. Но тебе ведь хватит и подделки, правда, принцесса?

261

Да, ей хватило. Страсть, которую она испытывала к этому

полукровке и полубезумную, безнадежную любовь к Дэйтону,

сыграли свою роль. Ведь он даже пах им, и его руки ласкали ее, его

губы целовали, его обжигающая страсть опаляла кожу.

— Скажи, что хочешь меня! — приказал он, терзая ее шею.

— Я хочу тебя! — послушно выдохнула она.

— Скажи, что я нужен тебе.

— Ты нужен мне.

— Скажи, что проведешь эту ночь со мной. Только со мной.

— Только с тобой, пожалуйста, пожалуйста…

Она и сама не знала, о чем просила, но огонь внутри, буквально

сжигал ее. Ей хотелось всего и сразу, но в то же время не торопиться,

смаковать, ласкать, любить свою сбывшуюся мечту. Даже если это

всего лишь подделка, и плевать, что он подделка, она хотела, безумно

хотела их обоих, прямо здесь и сейчас, в пустом коридоре, но нет, он

нашел закуток за ширмой, нишу с каменной скамейкой, но холода

камня она не заметила, как и тихого всхлипа, донесшегося из

коридора. Она ничего не видела, только чувствовала тяжесть

любимого тела, горячие руки на голом бедре и яростное

проникновение, от которого сорвало крышу, и эйфорию полета,

рожденного страстью.

— Как такое возможно? — спросила она, когда пришла в себя

уже в своей спальне, на собственной кровати, и была в состоянии

спросить.

— Это дар. У меня такой.

— Ты можешь стать кем угодно?

— Да.

— Даже мной?

— Даже тобой. Хочешь?

— Нет, останься им. Прошу.

— Его ты любишь?

— Я всегда хотела его. Это тело, эти глаза, чтобы он любил

меня. Несбыточная мечта. Ведь ты тоже не можешь дать мне того,

что я хочу.

— Любви?

— Ты не знаешь, что это такое.

— А ты?

— Я тоже не знаю, — призналась Самира. — Только теперь она

в полной мере осознала, что никогда никого не любила, даже

Дэйтона. Он был ее наваждением, страстью, одержимостью, но не

262

любовью. Она хотела, чтобы он принадлежал ей и только ей.

Эгоистичное чувство, эгоистичная любовь. Касс говорит, что любовь

другая, но какая? Сэм не знала.

— Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что ты исполнил мое желание. Я увидела в глазах

любимого страсть, огонь, желание.

— Ты сама — огонь, страшный и обжигающий. Ты сводишь с

ума, принцесса.

Она это знала, но в том-то и проблема, что ей никого не

хотелось сводить с ума. Не страсти она искала, а любви, но вызывала

в мужчинах почему-то всегда только страсть и грубость.

Самира поднялась, выпуталась из объятий любовника и

подошла к зеркалу, нисколько не стесняясь своей наготы. Она

смотрит на него в отражении, на свою воплощенную мечту, и ее

раздирают противоречивые чувства.

— Нравится? — как всегда спрашивает он, грациозно

поднявшись, встает позади нее, касается губами обнаженного плеча.

— Да.

Разве ей может это не нравиться? То, что он заставляет ее

чувствовать. Они только что закончили, а в ней снова разгорается

страсть.

— Попроси меня любить тебя, — требовательно шепчет он. —

Попроси.

— Прошу.

Ей легко это говорить, ведь это игра. Всего лишь отражение в

зеркале. Мираж. Она проснется утром, и они оба будут всего лишь

вежливыми незнакомцами, каждый пойдет своей дорогой. Каждый

это понимал, и каждый хотел украсть у жизни еще немного

порочного огня, страсти, которой скоро уже не будет.

— Прошу, люби меня…

Он касается ее, целует настойчиво, грубо, с привкусом боли, но

это нравится ей — его грубость, насмешка в глазах и неистовость во

всем. Ей нравилось, как он терзал ее губы, плечи, кусал грудь,

сжимал до хруста, а она царапала плечи и стонала от каждого

неистового толчка, желая большего, жаждая полета, забыть о себе, о

нем, обо всем.

Громкий шум за дверью заставил ее вздрогнуть и очнуться от

наваждения. Халиэль тоже напрягся, выскользнул из ее объятий,

мгновенно преображаясь. Он успел натянуть только брюки, прежде

263

чем дверь бесшумно отворилась, и страшно удивился, увидев вместо

дерзких злоумышленников принцессу Алатею и девчушкуполукровку лет семнадцати, с кучей светлых колечек волос на голове

и таким взглядом… он даже опешил, наткнувшись на этот невинный

и такой обиженный взгляд.

— Какого демона здесь происходит? — выкрикнула Самира,

поспешно запахивая халат.

— Мы твою жизнь спасаем, идиотка! — брезгливо фыркнула

Тея.

— Что ты несешь?

— А то, что если бы не мы, вас обоих сейчас бы убивал один