Тень Феникса (СИ) - Горянов Андрей. Страница 11

***

Спустя почти час я уже стоял у Близнецов — двух башен, чьи купола символизировали одноименные спутники Хвилеи, роль которой, в свою очередь, играл большой собор Святого Маркуса, в честь которого я и получил своё имя. Громада его возвышалась, кажется, до самого неба, но строительство было еще весьма и весьма далеко до завершения, и пока что лицезреть можно было лишь строительные леса, закрывающие большую часть фасада.

Хлыст дожидался меня в конюшне неподалёку, у ворот так называемого «Первого Рубежа», за которым начинались временные районы, обнесенные лишь насыпным валом и рвом. Столица требовала огромного количества рабочих рук, стекающихся к ней со всех уголков империи и, само собой, для всей прорвы строителей места никогда не хватало, поэтому лачуги и бараки для них заполонили почти всё пространство вдоль реки.

Альвин и Домнин, как и всегда, опаздывали. Я сам не очень-то спешил и прибыл гораздо позже назначенного времени, но эти двое были просто виртуозами в этом нехитром искусстве, и дождался я их лишь спустя час, успев даже немного подремать в тени аллеи, связывающей башни-Близнецы. Прибыли они по отдельности, Альвин — в просторном паланкине, который несли четыре загорелых до черноты раба, Домнин — на своем чистокровном жеребце мелькатской породы, которого любил больше жизни и, я подозревал, даже больше собственных родителей.

— Вы, видно, никуда не торопились, — бросив на друзей раздраженный взгляд, я постарался подняться со своего места как можно более неторопливо.

— Не ворчи, старик, — усмехнулся Домнин.

Альвин же просто пожал плечами и отказался комментировать своё опоздание, хотя по черным мешкам под его глазами и едва заметным морщинкам в уголках рта, странно смотрящихся на таком молодом лице, можно было без труда определить, во сколько юный инженер закончил свои труды и сколько часов отвел себе для сна.

— Дорога только в одну сторону займет часов пять. Обратно придется ехать уже ночью, и еще неизвестно, сколько времени нам придется там провести.

— Скажи честно: тебе просто хочется высказать накопившееся в душе раздражение или ты ждешь какого-то определенного ответа? Да, мы не правы, да, ты — молодец. Теперь по коням и в путь, и будем молиться, чтобы по пути мы не изжарились до хрустящей корочки.

Я лишь молча покачал головой и на этом разговор наш исчерпался. Солнце давило так, что разговаривать не хотелось вовсе, и вскоре тишину раннего утра нарушал только цокот ступающих по брусчатке конских копыт да короткие всхрапывания недовольных животных. Альвин арендовал в той же конюшне, где я оставлял Хлыста, первую попавшуюся лошадь, и мы отправились в путь. Пожалуй, он был единственным, из тех, кого я знал, кто не испытывал к этим благородным животным никакого пиетета, а в его собственности содержалась только старая кобыла по кличке Толстуха, которая была подарена ему любящими родителями на четвертый день рождения единственного сына, и с тех пор не знавшая седла. Домнин же, напротив, содержал столько лошадей, что на них запросто можно было бы посадить целый полк. Отец его, видя в сыне недюжинный талант в том числе к животноводству, передал тому управление огромными конюшнями, где разводили скакунов всевозможных пород, в основном, для нужд армии. О том, как у моего друга хватало времени на огромное хозяйство, военное дело, да еще и на периодические затяжные гулянки, я как-то постеснялся спросить.

Раскинувшиеся за городом виноградники выглядели пустынными миражами, повисшими в дрожащем воздухе. Далеко на западе виднелись тяжелые черные тучи, предвещающие прохладу, и только поэтому я не решился развернуть коня и галопом поскакать обратно под тень спасительных стен города. Природа с трудом выдерживала обрушившуюся на нее жару, и потому среди многочисленных полей непрестанно сновали десятки и сотни рабов, таскавших в тяжелых бадьях воду для полива, поскольку ирригационные каналы, проводившие мелким фермерам воду, давно пересохли.

В пути мы пробыли даже не пять, а все семь часов: до того сложным и изматывающим получилось путешествие под полуденными лучами беспощадного солнца. Несколько раз мы останавливались в придорожных трактирах освежиться, поесть и выпить, коротая время в тени за тихими ничего не значащими разговорами. Посетителей в таких заведениях, не смотря на разгар сезона торговли, почти не было. Изредка встречались одинокие менестрели, коробейники и разношерстный странствующий люд, идущий в Стаферос в поисках заработков, да и то совсем в непривычно малых количествах. И когда дорога наша, кажущаяся бесконечной, наконец вильнула в сторону густого леса, выросшего средь высоких холмов, сложенных из песчаника, мы дружно вздохнули с облегчением.

Форт, а фактически почти полноценный замок, в глубокой древности принадлежавший какому-то крупному феодалу, земли которого поглотила империя, носил громкое название «Гнездо Горного Орла», поскольку находился на самой вершине горного образования, наивысшей точки в этой местности на высоте примерно сто тридцать футов. Место это некогда было весьма и весьма значимым военным узлом в имперской системе обороны, который защищал Старый тракт и торговые потоки, идущие по нему. Заброшено Гнездо было по двум причинам, первая из которых — строительство Нового тракта, более широкого, удобного и короткого, который теперь защищала целая система фортов и сторожевых постов. Торговля через эту холмистую и поросшую непроходимыми лесами местность, которая просто кишела разбойниками, прекратилась, но в крепости еще достаточно долгое время оставался гарнизон из тридцати человек и комендант со своей семьей. Решающим событием для их ухода и консервации некогда важного опорного пункта стал пересохший колодец. Глубину его, и без того составляющую сто пятьдесят футов, попытались увеличить, но безрезультатно. Завозить воду можно было только из родников, находящихся на довольно приличном расстоянии от крепости, а в случае осады защитники рисковали истратить все запасы в считанные дни. Пятнадцать лет назад Гнездо оказалось покинуто, и никто с тех пор так и не рискнул покуситься на этот некогда крепкий орешек.

— Ворота открыты, — констатировал очевидный факт Домнин, когда мы оказались у подножия скалы.

— За два десятилетия их мог открыть кто угодно. Может, конечно, это и были люди Трифона, но свежих следов по пути сюда я так и не заметил.

Всё время пока мы ехали через лес по заросшему и кое-где разобранному местными жителями тракту, я отчаянно пытался высмотреть хоть какой-то признак присутствия людей, но тщетно. Я не был не то что следопытом, но даже близко не разбирался в деле выслеживания дичи, особенно той, что ходила на двух ногах.

— Тут ты прав, — подтвердил мои слова Домнин, — следы оленьи, кабаньи, лисьи… да чьи угодно, но ни единого следа от копыт или ног я не заметил. По крайней мере, свежих. Возможно, мы рано радуемся, но мне кажется, нам очень и очень повезло.

— Но раз здесь нет следов, значит, может и не быть того, на кого было направлено обнаруженное мною заклинание. Ты можешь сказать точно, на какую именно точку указывают твои координаты?

Обращенный к Альвину взгляд наткнулся на извиняющуюся улыбку.

— У меня, к сожалению, под рукой не было карты подходящего масштаба, чтобы указать определенное местоположение.

— Всё с тобой понятно, умник, — хохотнул Домнин, однако Альвина его смех, казалось, нисколько не задел.

— Определенная мною точка — это область радиусом в пару-тройку миль, а эта крепость была упомянута лишь из-за того, что больше никаких ориентиров в этой местности нет.

— Так значит, чтобы найти тело, нам придется, в худшем случае, прошерстить всю округу?

— Несомненно, но маловероятно. Сомневаюсь, что кто-то бы стал устраивать показательное убийство посреди леса.

— А в заброшенной крепости? Здесь на несколько миль вокруг нет ни единой охотничьей лачуги, и убитого вообще бы никто не обнаружил ближайшие лет десять, если бы не найденные мной бумажки указаниями.

На это Альвин лишь пожал плечами, а Домнин молча толкнул коня коленями и направился к раскрытым нараспашку воротам. Подняв голову наверх, туда, где на фоне неба вырисовывались зубцы крепостной стены, я почувствовал легкий укол отчаяния. Вполне вероятно, что этот путь привел нас в никуда, и, прочесав Гнездо вдоль и поперек, мы ничего не обнаружим. Наверняка Трифон подойдет к этому делу более серьезно, и его люди станут осматривать всю местность вокруг гораздо более тщательно, чем мы, и, рано или поздно, что-то да обнаружат. Вот только об этой находке мне узнать уже не удастся.