Невеста берсерка (СИ) - Федорова Екатерина. Страница 15

Словно думал о чем-то, просеивая ее пряди сквозь пальцы.

Беда на пороге, думала Забава, слушая, как стучит ее сердце. Лишь бы с ним самим ничего не случилось…

И ведь она и слова ему сказать не может. Как бессловесная животина рядом лежит. А могла бы, так рассказала бы чужанину Харальду, что в ее жизни лучше него никого и ничего не было — разве что мать и отец родные.

Но их она плохо помнила. Лишь отца, да и того смутно.

А еще сказать бы Харальду, чтобы берег себя, под мечи не лез — вон, шкура и так посечена…

Руки у Харальда-чужанина были шершавые, в растрескавшихся мозолях — и пряди за них цеплялись. Иногда пальцы проходили сквозь ее волосы рывками, и тогда кожу головы болезненно дергало. Но она терпела.

Он расчесывал ей волосы растопыренными пальцами, снова и снова раскладывая их по обнаженному плечу. Хрупкому, нежному, женскому. С тонким предплечьем, помеченным двумя едва заметными выемками — выше и ниже того места, где под кожей прятались жгуты хоть и слабых, но жил. Знак, что девчонка с детства была приставлена к черной работе.

Ниже плеча круглилась грудка, смешно подрагивала, когда Харальд невзначай ее касался. И он знал, что вскоре снова захочет девчонку.

Но сейчас он хотел все обдумать.

Мозоли от оружейных рукоятей, появившиеся у него на пальцах с четырнадцати лет, сегодня треснули кое-где — слишком уж отчаянно он выгребал к устью фьорда и от него, пытаясь найти решение. Волосы Добавы проходились по мясу шелковыми нитями, но Харальд этого не замечал.

У него было два выхода. Нет, даже три.

Первый — затаиться в Хааленсваге. И ждать, пока Гудрем сам заявиться к нему. А он рано или поздно придет, раз уж заговорил о Харальде и о Ермунгарде.

Второй — сделать, как предлагала Рагнхильд. Отправиться во Фрогсгард. И посмотреть, чем Гудрем собрался его подчинять. Встретить судьбу, не прячась от нее, как и подобает воину, с оружием в руках и прямой спиной…

И может быть, Один, увидев его отвагу, расщедрится и позволит сыну Ермунгарда войти в Вальгаллу.

А третий выход — уплыть вместе с остатками хирда на Гротвейские острова. Или на Ютланд. Это далеко, и Гудрем туда не дотянется.

Или дотянется, но не скоро.

Тогда можно будет забрать с собой Добаву… можно даже попробовать договориться с Рагнхильд. Объявить Лань своей женой, и встать под руку ее дяди. Ольвдансдоттир снова станет достойной женщиной. Никто не сможет поносить ее имя, не нарвавшись на его секиру.

А со временем они расстанутся. Он даже заплатит ей все положенное в таких случаях — выкуп за невесту и утренний дар, который супруг должен вручить жене после первой ночи. Рагнхильд уйдет от него богатой женщиной, сможет выбрать мужа себе по вкусу…

Какого-нибудь законнорожденного ярла, с насмешкой подумал Харальд.

Девчонка смотрела широко раскрытыми глазами. Время от времени смешно моргала, вздыхала и прикусывала нижнюю губу. Словно хотела что-то сказать.

Только слов еще не знала.

Рука Харальда дрогнула. Почему Свальд не украл ее раньше? Хотя бы год назад? Тогда у него на памяти уже было бы одно спокойное зимовье. Хоть одно за всю жизнь.

Он вздохнул и накрыл ладонью левую грудь Добавы, так и не налившуюся настолько, чтобы заполнить его горсть. Ощутил зябкие мурашки на нежной округлости. Уже замерзла. Привстал, дернул край покрывала с той стороны, накинул на Добаву.

И снова улегся. Сгреб сиявшие золотистым блеском пряди и принялся раскладывать их уже по меху.

Умней всего было уйти, опустошив кладовые и забрав всех, кого сможет. Воины, что остались на зимовье в поместье, не имели домов и жен. Или, как Кейлев, успели уже и пожить с женами, и овдоветь, и вырастить детей, достойно их устроив. Так что в Нартвегре их ничего не держало.

Но при мысли, что придется бежать, украдкой, как трусу, из поместья, где сам возводил стены первых домов, Харальд ощущал бешенство. Берсерк просыпался и ворочался в нем, неугомонно, зло…

И если то, что затеял Гудрем, на деле исходит от Ермунгарда — тогда ему не спрятаться нигде.

К тому же Гудрем знает то, что должен знать он.

Ладонь его дернулась, и пальцы запутались в золотистых прядях, Харальд тряхнул кистью, пытаясь их выпутать. Девчонка снова моргнула.

От боли, вдруг понял он. Волосы застревают в треснувших мозолях, а он не столько расчесывает ей пряди, сколько путает их. Но она все равно лежит молча. Терпит все…

И не из страха. Другое было в ее глазах — и печаль, и радость.

Харальд потянулся, обнял Добаву. Прижался щекой к ее виску. Она смешно задышала ему в грудь.

Хватило бы у нее сил вот так терпеть его всю жизнь?

И в это мгновенье, слушая, как девчонка сопит у его груди, Харальд вдруг понял, что нужно сделать.

Гудрем отправится во Фрогсгард. Пойдет наверняка на драккарах, возьмет не меньше четырех — Фрогсгард поселение немаленькое, почти целый город, с большим торжищем. А он собирается заставить свободных людей из этого города платить ему подать…

Если повезет, Гудрем может взять с собой и шесть драккаров.

И в Йорингарде останется не так уж много воинов.

Там его точно не ждут.

И там могут быть люди, которые знают о Гудреме больше.

А когда Секира вернется в Йорингард — то найдет его ворота закрытыми. Ему придется брать его приступом. Но тот, кто идет на приступ, людей всегда теряет в два раза больше, чем тот, кто защищается. А то и в три раза — если оборону организовать с толком.

Однако нужно успеть в Йорингард прежде, чем Гудрем Секира вернется из Фрогсгарда. Для этого следует выйти прямо сейчас. До Йорингарда два дня пути. Если идти всю ночь, он придет туда к вечеру следующего дня. Обойти гавань Фрогсгарда по морю, чтобы не столкнуться с драккарами Гудрема нос к носу…

Здешние воды ему знакомы. Море сегодня вечером было спокойным. Все на его стороне.

В Йорингард.

Это может показаться безумием, размышлял Харальд. Однако…

Гудрем Секира напал на Йорингард, имея восемь хирдов. А у конунга Ольвдана, сидевшего в крепости, на тот момент было всего четыре…

Но конунг и его сыновья наверняка сражались до последнего. Как и их люди, охрана, свита.

Кроме того, четыре хирда воинов, дравшихся за Ольвдана, тоже были набраны не из баб.

Значит, войско Гудрема только что после штурма. Он должен был потерять людей той ночью. Жаль только, неизвестно, сколько именно.

Но не зря же Гудрем захотел получить с округи не только подать, но и людей на драккары.

Конечно, тут надо учитывать и то, что одиннадцать драккаров Ольвдана теперь принадлежат ему. Если, как сказали Торвальд и Снугги, штурм начался с суши, он мог получить корабли целыми и невредимыми. Но без людей.

И все же. Какое-то количество воинов Гудрем положил при штурме. Не меньше четырех хирдов из восьми он возьмет с собой…

Навскидку — в Йорингарде должно остаться от двухсот до четырехсот человек.

А у него — всего тридцать девять воинов из его хирда. Еще Кейлев и двое стариков-ветеранов, доживавших свои дни в Хааленсваге. И Торвальд со Снугги, которым он не мог доверять без оглядки. Мало ли что…

Надо решить, подумал Харальд, с какой стороны заходить в Йорингард. Да, это будет битва, которую воспоют скальды — и неважно, выиграет он ее или нет.

Но для него это лучше, чем бежать, отсиживаться в Хааленсваге или плестись во Фрогсгард. Где придется играть уже по правилам Гудрема…

Добава прерывисто вздохнула у его груди, нерешительно приобняла, проведя рукой чуть выше пояса. Коснулась плохо заживающих рубцов, крест-накрест заклеймивших спину.

Харльд напрягся, ожидая боли — помнил, что было, когда их коснулась Кресив. Но вместо этого по рубцам лишь стрельнуло щекочущим зудом. Тонкие пальцы испуганно пригладили выступающую на спине полосу чувствительной кожи, отдернулись.

Он подумал с сожалением — мне бы время, и спокойное зимовье, и девчонку под боком… кто знает, что еще я бы узнал?