с любовью, Смерть (СИ) - Шермер Ольга. Страница 98

И я старалась больше не вслушиваться в голос Рана.

— Так давай. — Вдруг раскинула руки в стороны я. — Добей меня. Ты же этого хочешь? Забрать тело, вернуть силы. Я устала бороться. Добивай.

Магия мерно ползла по венам, и я все еще могла это ощущать.

Давай же. Позволь мне ослабнуть. Позволь ему поверить в то, что меня здесь больше нет.

Жнец рывком поднял меня над полом, продолжая держать за горло.

— Жаль, что дар на меня не действует, да? — прохрипела я. — Соболезную.

Точно тряпичную куклу, меня отбросили в стену. Подняли — бросили снова. Снова подняли…

"Сопротивляйся".

— Зачем?.. Ты победила. Забирай оболочку.

"Смена настроения. Люди странны".

— В этом наша слабость, — признала я. — Я не хочу так дальше жить.

— Арис?.. Моя леди, ты обещала, что услышишь меня.

"Солгала ему…"

— Люди такие. Люди врут.

— Не пугай меня так. Вернись, Арис. Арислана.

Больше всего мне хотелось закрыть глаза и не видеть лицо Рана в этот момент. И если честно, то я не совсем понимала, верно ли поступаю. Но жить с этим тоже было невозможно.

Нити магии прошили тело. Уходила тьма из статуэток, расставленных по концам септаграммы.

"И стоило ли так долго бороться?"

Наверное, стоило. Хотя бы ради того, чтобы избавиться от тебя.

Магический поток прервался в один миг. Грозовым облаком над нами разрослась темная материя, заключенная в круге, насытившись энергией проклятий.

Жнец развернулся к Рану.

— Твоей леди здесь больше нет.

Сузились его зрачки. Он всматривался в черноту моих глаз, силясь разглядеть там знакомый оттенок. И надежда его таяла с каждой секундой.

— Верни мне ее.

— Твоя леди устала бороться. Твоя леди устала жить. Твоя леди отдала оболочку мне.

— Она не могла так со мной поступить.

Нас разделяла лишь коса, которую держал Ран на вытянутой руке. Он уже был загнан в угол и больше всего, даже зная его силу, я боялась, что он может сдаться. Так, как сдалась я.

— Как видишь.

Да бей уже. Ран, бей. Пожалуйста.

Пока жнец контролирует тело. Бей.

— Люди слабы. Люди не имеют права на второй шанс.

— Тогда почему вы уничтожаете нас, а не их?..

— Потому что вы им этот шанс даете. Собираете души. Очищаете. И люди появляются вновь.

Не разговаривай с ней, Ран. Просто ударь. Один удар косы. Всего один.

— Потому что они имеют на это право.

— Если ты пытаешься докричаться до нее — это бесполезно.

— Ты столько лет жил в ее подсознании. Неужели ты так и не понял?.. Ты так и не понял, что она совершенно непредсказуема в своих решениях и не ищет легких путей?..

— Мне неважно, с какой целью вы выпустили меня сейчас. Ты убивал моих собратьев. И за это ты заплатишь.

Да бей…

Боль пронзила тело светящимся импульсом. Кровавым потоком хлынула по груди. Визг жнеца оборвался, словно выстрел.

…и к ногам Рана, в лужу собственной крови, упала уже я. Задыхаясь, пытаясь дотронуться до рассеченного плеча, но не чувствуя рук.

Коса упала рядом, гулко звякнув об пол.

— У нас получилось?.. Проклятья… Что с ними?..

— Исчезли. Но какого черта, Арис?.. Тихо. Не шевелись. Дыши. Живи.

— Хорошо… что исчезли. Прости… что тебе снова придется… пережить, — слова клочками вырывались из груди.

— Нет, ты меня не оставишь. Проклятие ушло. Мое проклятие ушло, значит, все будет в порядке. Я уже позвал на помощь. Ты только держись. Говори со мной. Говори со мной, моя леди. Говори…

Я тебя терпеть не мог.

Серьезно. Такую мерзкую особу еще поискать надо, и не факт, что нашлась бы. Я был почти уверен, что ты — единственный экземпляр, и за какие-то прегрешения свалилась именно на мою голову вместе с убежденностью отца в том, что я обязан связать с тобой жизнь. Ради великой цели. Чтобы ему с твоими родителями особенно хорошо, надежно и тесно сотрудничалось.

Никогда не забуду, как на одном из обедов в "нашу" честь ты сидела и показательно пилила ногти прямо за столом. Этот звук, сводящий зубы, черт… Да, твою демоническую пилку я тогда с таким удовлетворением запустил в камин, что даже твои последующие вопли не смогли это впечатление омрачить.

Отец призывал меня быть терпеливее, присмотреться к тебе получше, мол, даже в такой заевшейся, надменной, эгоистичной девице наверняка найдется что-то хорошее.

Ну, я и нашел. Ты любила животных — это раз. Два — когда ты задумывалась о чем-то, не зная, что на тебя смотрят, то превращалась в совершенно несчастную девчонку. Не ту леди из высшего общества, которой точно по семейному уставу нос полагалось задирать, а обычную. Такую, рядом с которой не нужно всегда быть верхом манер, в чьем присутствии не обязательно падать ниц и лобызать туфли…

Туфли. Никогда не понимал, как ты на этих шпильках вообще могла перемещаться.

И да — еще одно незабываемое воспоминание о тебе: думая, что никто не видит, ты стянула эти красные лакированные колодки и откинулась в кресле, забросив ноги на стол. И чуть не воткнула каблук мне в лоб, когда я откашлялся у тебя за спиной. А потом смутилась и попросила не говорить родителям о своем недостойном поведении и о том, что на самом деле тебя тоже многое задолбало.

Тебе тоже не нравились эти обязательства. Ты тоже не хотела насильно выходить замуж. Удачное совпадение.

Зато родители этого хотели так, что, кажется, во сне вместо храпа приговаривали "контракт-контракт-контракт…".

И что мы придумали? Да ничего умнее, кроме как усыпить родительскую бдительность. Помню, как вспыхнули твои щеки, когда на очередном семейном сборище я рухнул на одно колено перед тобой, и выпалил:

— Моя леди, как я рад, что наконец-то вновь вижу вас. Часы разлуки нашей сводили меня с ума…

Чуть всю конспирацию не поломали. Потом, после ужина, мы стояли на террасе, и ты говорила, что по пафосности я переплюнул даже отцовских коллег. "Моя леди". Да как тебе это вообще на ум взбрело"

Но тебе понравилось. По крайней мере, когда ты велела больше тебя так не называть, ты смеялась, а не трясла шпилькой у меня перед носом, грозясь пустить ее не по назначению.

И мы втянулись в игру "подготовка к свадьбе", попутно продумывая, как красиво родителям все обломать…

…но все случилось само. Не красиво.

Грубо. Страшно.

"Оковы Кукловода" подняли статую на центральной площади. Ошибка ли это была, дурацкая шутка или злой умысел — неизвестно. От вашей машины остался перекореженный кусок металла размером с коробку от телевизора. От твоих родителей — ничего. А ты…

Мне сказали, что ты погибла тоже, и что теперь со свадьбой придется повременить, пока отец не подыщет другую кандидатуру. Он думал, что мне по-прежнему наплевать на тебя, и я просто смирился с неизбежным ради него. Думал, что подсунь он мне другую девушку в белом платье — я не замечу подмены.

Только он понятия не имел, что для нас эти игры даром не прошли. Я действительно слишком привык к тебе, моя леди.

И не мог смириться.

Меня не пустили попрощаться с тобой. Позволили издалека посмотреть на надгробия и увезли в загородный дом, явно не планируя из него выпускать в ближайшее время. Я, по отцовскому мнению, был слишком неуравновешен после опытов, которым он сам меня подверг "для моего же блага". И мой идиотский дар все только усугублял.

Комната с мягкими стенами, отдаленно похожая на мою привычную спальню — только без окон и без каких-либо твердых предметов, стала моим новым жилищем.

…а потом отец допустил большую оплошность. Грубейшую оплошность. Словно хотел меня в это ткнуть, но не желал признаваться сам.

А я слишком быстро заметил знакомое имя на забытых в прихожей бумагах.

Эксперименты. Их эксперименты с Советом становились все ужаснее и извращеннее. Вот только теперь не я был подопытной игрушкой — ты. Та самая, которую я похоронил. Чей памятник мне даже показали.