Полиция Гирты (СИ) - Фиреон Михаил. Страница 5

В сопровождении местных старшин приехал комендант района. Гостям продемонстрировали место преступления. С безразличной мрачностью те покивали головами, сказали, что обязательно примут меры, но вначале дождутся письменного рапорта о результатах расследования. Посмотрели на часы и, сообщив друг другу, что у них еще очень много важных дел, судя по разговорам, поехали в замок Тальпасто на банкет.

Когда все разошлись и следственные мероприятия были завершены, Вертура, Даскин, Инга и Фанкиль собрались в сумрачной запыленной гостиной, где пахло прогорелым маслом и какой-то засохшей едой, с мрачным отвращением уставились на сварливого квартального, того самого, который по приезду встретил их у дверей.

— Ну что, сразу под трибунал, или вначале сломать руку за сопротивление? — деловым тоном, как будто бы предлагая ему подписать составленный акт, подтверждая, что результаты осмотра записаны верно, обратился к нему Даскин и многозначительно, словно проверяя вес, хлопнул себе по бедру дубинкой кожевенника, которую, обходя дом, он нашел и присвоил себе. Квартальный только пожал плечами, словно не понимая, о чем идет речь. Нахмурился, оправил портупею и грубо спросил, чего им еще от него нужно. Он наверное хотел было встать и уйти, но изменившись в лице, Даскин молниеносным движением со всей силы ударил его ниже плеча по руке, так что жандарм тяжело вздохнул от боли, и тут же, мигом сообразив что надо делать, картинно, с грохотом повалился со стула на пол, схватился за ушибленный локоть и застонал чтобы больше не били. Но прием не сработал: Даскин подскочил к нему, подхватил его руку и, упав коленом ему на лопатку, рванул в сторону так, что захрустело сухожилие, квартальный завыл.

— Состава преступления, значит, у тебя не было? — Даскин яростно сжал кулаки, и с размаху, без всякой жалости, изо всех сил пнул сапогом скорчившегося на полу капрала жандармерии — все знали, что эта мразь в подвале каких-то тварей растит. Даже рапорта не составил, пока не съели никого, нарушений не находил? Дела поважнее, у тебя были? Калым с дома имел? Думал ты тут власть и закон и обойдется? Вот тебе!

И Даскин поднял ногу и еще раз ударил по спине скорчившегося на полу, притихшего квартального. Остальные молча наблюдали за этой сценой, никто его не остановил.

— Эдмон — спокойно посоветовал Фанкиль, когда Даскин немного остыл и прекратил пинать опасливо поджимающего колени и прикрывающего голову на полу, молча плачущего жандарма — заканчивайте. До трибунала не доживет же ведь.

Он ловко подхватил свой магнитный волчок, который все время этого действа раз за разом задумчиво запускал на столе, поднялся со стула, оправил плащ, расчесывая пятерней бороду, обратился к детективу.

— Марк. Пишите, что квартальный смотритель, капрал жандармерии округа Тальпасто, какой тут точный адрес?… Двинт Нолле, оказал при задержании сопротивление… Придумайте по уму. И все остальное тоже своими словами запишите. Твари из червоточины при повышении коэффициента абскурации пространства-времени вследствие планового отключения стабилизаторов Гирты и далее по тексту. Уровень в доме немного превышен, похоже, остаточный. В общем все умерли, сожрали всех.

Даскин отстал от капрала, плюнул на него и закурил. От злобы и возбуждения его трясло.

— Всю жизнь у них так было, когда жалуешься, никогда нарушений не находят, все у них в порядке, пока на трупы не приедут.

Но он успокоился также быстро, как и рассердился.

— Впрочем, и этим поделом — заключил он, кивая в сторону лестницы на второй этаж, где в комнатах лежали тела потерпевших — сами виноваты. Нечего было всякую дрянь в дом тащить. Но эта мразь должна была хотя бы рапорт подать… Вот будет ему теперь, станет примером для других. Бардак сплошной у вас тут, Лео. Куда смотрит Хельга.

— Если бы у нас — с мрачной усмешкой бросил ему из дверей Фанкиль — это в Гирте. Мы-то все понаехавшие, не местные.

Остаток дня ушел на то, что Вертура, Инга и приставленные к ним лейтенант квартальной самообороны с двумя дружинниками и местный доктор разбирали подвал. Из города, из морга центральной комендатуры, приехала сильно опоздавшая, заказанная еще днем, телега. Всех тварей, что сейчас не подавали абсолютно никаких признаков жизни, погрузили в кожаные мешки и покидали в кузов поверх уложенных штабелем, укрытых черной ветошью тел. Туда же посадили и травмированного арестованного квартального Двинта Нолле. С ними верхом уехал в город и детектив. Фанкиль, Инга и Даскин остались на месте преступления, сказали передать инспектору Тралле, что вернутся поздно вечером.

Дождь припустил. Над унылыми серыми прудами стояла холодная осенняя марь. Капли шелестели в листьях высаженных по берегам, могучих, разлапистых и должно быть очень старых, ив. Рыбы поднимались из сумрачных глубин, высовывали из воды массивные морды, подставляли под дождь разинутые рты, хватали, щипали, уносили в пучину упавшие в воду уже подернутые ароматной гнилостной желтизной листья.

В домике смотрителей в окне теплился свет. Изможденный, мокрый обходчик понукал вялую кобылу, курил трубку, с настороженным и хмурым выражением глядя вдоль дороги, оправлял, чтобы не заливало лицо, капюшон пелерины.

Вертура зашел на первый этаж, передал в криминалистическую лабораторию доктора Фарне, какому-то тощему невнятному серому типу, что представился лаборантом, один из мешков с тварями и аннотацию от Фанкиля. Расписался в журнале и забрал корешок квитанции о передаче улик. Поднялся наверх, принес инспектору Тралле предварительный отчет о расследовании. Тот пробежал глазами строки, сморщив лицо в гримасе абсолютного омерзения, принюхался в трубочном дыму своего кабинета, не пьян ли детектив, занес запись в журнал и жестом указал, что Вертура ему больше не нужен и может идти.

— А слышали вчера про сэра Гонзолле? — резко и весело проорал детективу прямо в лицо тот самый капитан, что недавно ударил его и плюнул на Марису, подловив Вертуру, когда тот спускался по центральной лестнице на первый этаж в холл.

— Нет — коротко и мстительно ответил Вертура — я занят, спешу, важное поручение.

— Ну так в «Скандалах» еще прочтете! — ничуть не смутившись столь резкого ответа, самодовольно бросил пьяный капитан раздосадованному Вертуре и загремел по коридору прочь, рассказывать в кабинетах новую сплетню про чудачества эксцентричного рыцаря.

— Конфетки «Варсануф»? — скептически уставилась на купленный в лавке на проспекте кулек перевязанный фирменной черно-синей ленточкой в руках детектива Мариса и с укором заявила — когда в следующий раз поедешь на трупы, одеколона с лавандой, заколку для плаща, мыла и еще один фужер привези. Что ты за детектив такой! Всему тебя нужно учить. Как будто и ни полицейский!

В квартире было холодно, печь не горела. Тяжелый мокрый плащ висел на вешалке. От него на всю комнату тянуло сыростью. В углу, у кресла, валялся, сушился, раскрытый зонтик, на столе в беспорядке лежали листы бумаги и перья, а на поленнице громоздилась куча грязных черновиков, свернутых для растопки в жгуты. Работа явно не клеилась. Мариса уже успела сходить в редакцию «Скандалов», поругаться из-за того, что еще к полудню должны были быть готовы статьи о конфузах, случившихся на фестивале, анекдотах и иных актуальных происшествиях. Но как-то так получилось, что каждый из корреспондентов и колумнистов подумал, что если он сам немного отдохнет на празднике, то остальные уж точно напишут хоть что-нибудь и ничего страшного не случится. Оправдается как-нибудь, все же люди, с каждым бывает. В результате чего, как и в прошлом году, внеочередной номер, который должен был до упаду развлечь сегодняшним воскресным вечером всю Гирту, так и не вышел и редактор был просто в бешенстве.

Мариса тоже была зла, ругалась на всех и в первую очередь на Вертуру, но смягчилась, как только он налил ей в единственный в доме фужер уже холодного, напитавшегося горьким воском из кожаной фляги, яблочного сидра, что посоветовал ему взять днем из распивочной Фанкиль, встал за ее спиной, позади ее рабочего кресла, запустил пальцы в ее распущенные волосы. Положив ладони на плечи, начал ласкать ее шею.