Танец над вечностью (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна. Страница 4

— Не горячись. Хризокола Ланстикун считается мертвой, как и весь ее род. Кроме того, нет никаких подтверждений тому, что она и в самом деле Шестая. Твои выводы слишком поспешны и ничем не подтверждены. К сожалению, вояг Густав тоже не может прояснить ситуацию. Он полностью парализован, и лекари даже не уверены, выживет ли он. Яд этой гадюки, как ее…

— Цветочной, — подсказал я. — По крайней мере, так она ее назвала.

— Да-да, цветочной. Лекари просто не знают, как с ним бороться. У нас такие змеи не водятся. Если вояг умрет, то Мелкундская уния вновь начнет посягать на спорные земли на границе Мертвых краев, которые были приданым княжны. Сейчас непонятно, кому они принадлежат…

— Да к демону земли! Отец Георг, как вы не понимаете, надо срочно объявлять Ланстикун в розыск!

Я заметался по камере, но наставник неожиданно крепко ухватил меня за руку и силой усадил на койку.

— Сядь и успокойся. Чтобы ее объявили в розыск, тебя надо взять себя в руки. Скоро суд. Мне удалось добиться, чтобы тебя судили по церковному праву. Соберись мыслями и докажи свою невиновность. И выпей уже эту клятую гадость, иначе ослепнешь!

Бессильное ожидание сводило с ума. Сумасшедшая колдунья разгуливала на свободе, наверняка, уже сбежала из города в поисках новой добычи, а я был вынужден сидеть и ждать суда. Но чем больше я размышлял и сопоставлял факты, тем больше странностей находил. Хриз проворачивала свои дела не одна, скорей всего, ей помогал Антон. Но он никак не мог быть ее братом, потому что у Хризоколы Ланстикун не было родни. Единственного сводного брата безумица задушила в младенчестве. Так кем же ей приходился Антон? Он тоже из проклятого рода? Но юноша был абсолютно нормален, ни капли безумия, хотя я уже ни за что не мог ручаться. Вторая странность заключалась в том, что вояг Густав не узнал убийцу своей сестры Ингрид, хотя в записях Ордена утверждалось, что именно он покончил с колдуньей. Он же видел ее на приеме, на свадьбе, общался с ней куда более тесно, чем положено… Хотя неважно! Главное, что он узнал ее потом, перед расправой.

Зачем мне зрение, если я был так преступно слеп! Я же мог догадаться, кто она. Высохшая Ясная купель, зримое колдовство, откровенные намеки, остановленная стихия в Кльечи… Кстати, а почему она ее остановила, если могла уничтожить город? Вполне в духе ее печально известной прабабки Хризолит Проклятой. Из-за той началась Синяя война, погрузившая страны во тьму безумия и проросшая уродливой проплешиной Мертвых земель. Даже спустя двести лет эти земли пустуют. Но самым страшным для меня были кошмары. Каждую ночь я видел во сне Юлю. Она печально вздыхала, улыбалась и уходила прочь, исчезая в огне, сколько я ни молил ее остаться и простить меня. На ладони оставалось лишь ее тонкое обручальное кольцо, которое плавилось в пламени пожара и насквозь прожигало мне руку, и я просыпался, крича от невыносимой боли. Княжна погибла по моей вине. Но почему Хриз убила ее? К чему была нужна эта звериная жестокость, если целью безумицы был Густав? Чтобы побольнее ударить меня? И почему она оставила в живых меня? Как колдунье удалось подгадать свою месть под дворцовый переворот, ведь нанятые ею наемники пробрались в посольское крыло, как будто ждали сигнала… От страшной догадки я сел на койке, задыхаясь от ужаса. Внезапное помешательство великого князя Олега было слишком похоже на симптомы отравления спорыньей, которой Хриз напоила Густава. А что, если она?.. Да нет, это невозможно, просто совпадение, дворцовый переворот был подготовлен дедом княжны! А если безумица была с ним в сговоре? Тогда получается, что он знал… Да нет, не мог же он отдать собственную внучку на растерзание безумице! Но Хриз точно знала, в какой момент нанести удар, а значит, она либо прознала каким-то образом о готовящемся перевороте, либо сама в нем участвовала, обманув заговорщиков. Почти наверняка второе. У нее была возможность потчевать покойного князя этим клятым шоколадом, который легко скрыл вкус отравы, она влезла в свадебную свиту невесты, она пронесла гадюк в опочивальню молодых, она искалечила Густава и убила Юлю… Господи, и вот этой бездушной твари я отдал символ бесконечности? Слепой глупец! Пустота в груди тянула невыносимой тяжестью вины. Мне нет прощения, и я должен ответить за свои ошибки. Раз эти глупцы даже не потрудились объявить Ланстикун в розыск, то я сам найду проклятую колдунью и отправлю на костер, чтобы больше ни одна живая душа не пострадала от ее рук. Это мой долг перед всеми безвинными жертвами Шестой.

Несмотря на уговоры отца Георга, колдовскую гадость я пить не стал, ограничившись усердной молитвой и медитацией. Если Единому будет угодно вернуть мне зрение, значит, так тому и быть. А если нет, то… В общем, наставник перед судом передал для меня через тюремщика специально изготовленные очки. Было непривычно видеть себя в зеркале с побритой наголо головой и подбородком, заросшим недельной щетиной. Даже стражник, сопровождающий меня на судебное заседание, укоризненно покачал головой и сказал:

— Вы бы побрились, святой отец, а то глядеть страшно, ну точно, бандитская рожа…

— Я больше не в сане, — резко ответил я. — Поэтому не следует ко мне так обращаться.

Мое прошение о расстрижении, поданное еще перед отъездом в Керекеш, наконец-то приняли. Инквизитора Тиффано больше не было.

Глаза болели и слезились от яркого весеннего солнца. Площадь перед зданием судебной палаты была полностью заполнена людьми. Как только меня вывели из тюремного фургона, раздались свист, улюлюканье, гневные выкрики. В меня полетели камни и протухшие яйца, один из камней попал в плечо, отозвавшееся резкой болью, но я и не подумал закрыться. Стражники оттеснили толпу, расчистив проход, но на ступеньках меня ждала еще одна встреча. Князь Тимофей. Он застыл скорбным изваянием перед дверями в сопровождение свиты, не сводя с меня полного ненависти взгляда.

— Будь ты проклят, — тихо сказал он, и его осунувшееся от горя лицо исказилось болью.

— Простите меня, — ответил я, не смея поднять головы. — Я не убивал Юлю, но виноват в том, что…

— Не смей пачкать ее имя своим грязным ртом! Убийца!

— Пусть вы мне не верите, но знайте, что я найду ее настоящего убийцу. Клянусь в этом.

— Ты отправишься на костер и будешь гореть в огне. Как горела она!

Он резко развернулся и вошел внутрь. Тюремщик втолкнул меня следом. Я не боялся смерти, но мысль, что проклятая убийца останется безнаказанной, приводила в отчаяние.

Липкий кошмар судебного заседания превратился в нелепый фарс. Лица, знакомые и неизвестные, смешались в одно месиво, из которого я выхватывал отдельные фрагменты. Обеспокоенное лицо Эмиля, который ободряюще кивнул мне и неуверенно оглянулся на свою семью в трауре… Рядом с ним заплаканная Софи, которой сделалось дурно, когда профессор Вальтер свидетельствовал о результатах вскрытия княжны… Напряженный отец Георг, крепко сжавший кулаки, когда магистр Лоренц обвинил меня в домогательствах к княжне… Неугодные показания профессора Адриани, которого грубо оборвал обвинитель… Офицер Матий, растерявший обычную развязность и упрямо твердящий про подозрительное поведение госпожи Хризштайн… Запальчивая в своей искренности Нишка, которую председательствующий кардинал Яжинский за пререкания едва не выгнал из зала… Чета Остенберг, советник, стражники… Темная тень великого князя Севастьяна, взирающего на происходящее из верхней ложи… И ненавидящий взгляд отца Юли, от которого хотелось провалиться сквозь землю, а слова застревали в горле. Я начал говорить, а потом осекся и замолчал, поняв, что бесполезно, никто меня не слушал.

— Высший церковный суд города Зевасталя постановил: признать обвиняемого Кысея Тиффано виновным в преступлениях против веры, а именно в нападении на посольство светлого вояга Густава, покушении на его жизнь, убийстве сиятельной княжны Ярижич, а также…