Госпожа чародейка (СИ) - Богатикова Ольга Юрьевна. Страница 17

Видимо, за годы общения с Эриком Дорном, деревенские жители привыкли к тому, что колдун – существо особенное и до простых людей почти не снисходящее. Мне реакция пастухов тоже была в диковинку.

Во всем мире отношение к волшебникам ничем не отличается от отношения к людям без магических способностей. Даже боевики и некроманты вряд ли вызовут у кого-то сильные эмоции. Ну, разве что, легкую настороженность, да и то лишь у самых подозрительных.

Но левантийский Дорф, видимо, отличался от остального мира. Здесь к волшебникам относились с тем же пиететом, что и несколько десятилетий назад - до всплеска рождаемости детей с магическим даром. Это я в полной мере ощущала на себе каждый раз, когда появлялась на деревенских улицах – каждый встречный житель спешил выразить мне свое почтение, а вот заводить или поддерживать со мной разговор на посторонние темы никто не решался.

То, что я не гнушаюсь общаться с простыми людьми, существенно повысило рейтинг моей популярности. И прибавило работы. Ко мне стали обращаться гораздо больше клиентов, чем к господину Дорну.

Пастухи не только покупали у меня целебные зелья (варить их теперь приходилось почти в промышленных масштабах), но и просили зачаровать им ворота в хлеву, чтобы из него не выбрались особо бодливые козлики (видела я этих чудовищ – мохнатые, с огромными рогами и раза в полтора крупнее обычных козлов), зачаровать от пожаров дома, поставить во дворах сигналки от воров, потому как ближе к зиме в деревню приходили перекупщики шерсти, которые зачастую выглядели очень подозрительно.

Вместе с количеством работы росли и доходы. Четкого прейскуранта на мои услуги не было, да он, по сути, и не требовался. Платили мне щедро, хотя и по мере своих возможностей. А когда выяснилось, что госпожа чародейка с большим удовольствием берет за свои труды продукты, так в моем стареньком холодильнике больше не переводились деревенские вкусности – молоко, яйца, домашний сыр и масло, зелень и овощи.

Вообще, после своего первого приема я честно попыталась отдать вырученные деньги мастеру – принесла конверт на занятие в понедельник, но господин Дорн от него отмахнулся.

- Ты заработала эти деньги, - сказал он мне. – Значит, они твои.

Наши отношения с мастером отличались особенной стабильностью. Мы, как и было решено ранее, встречались дважды в неделю, а в остальное время делали вид, что меня не существует. Вернее, это я делала вид, а вот господин Дорн, похоже, действительно обо мне забывал.

За весь первый год своей практики я ни разу не нарушила границ его территории. Хотя там явно происходило что-то интересное. Из лаборатории чародея то и дело доносились то шум, то грохот, то самые невероятные запахи. А через расположенный в подвале дома портал время от времени прибывали гости.

Я много раз слышала смех и незнакомые мужские голоса, раздающиеся с половины мастера. Было очень любопытно взглянуть на посетителей господина Дорна, но приходилось пересиливать любопытство. У чародея не возникало желания сообщать своим гостям, что кроме него в доме живет кто-то еще, а мне самой было неловко обнаруживать свое присутствие. Да и боязно. Вдруг мастер посчитает это поводом досрочно прекратить мою стажировку?

А он первое время словно действительно этого желал. Если наши с ним занятия в библиотеке проходили тихо и плодотворно, то в тренажерном зале творился настоящий кошмар. Колдун с каким-то мстительным удовольствием так гонял меня по снарядам, что через два часа я выбиралась из зала едва ли не ползком. Впрочем, это оказались только цветочки. Самое веселье началось, когда мой научный руководитель вздумал провести для меня ускоренный курс боевой магии и фехтования. В универе мы, конечно, проходили азы этих дисциплин, так что кое-чему я обучена была, но мастеру это показалось недостаточным.

Я поначалу попыталась было что-то вякнуть против, но господин Дорн напомнил - если что-то не нравится, меня здесь никто задерживать не станет. Я заткнулась и принялась заново учиться выдерживать и отражать удары пульсарами и холодным магическим оружием.

Кто бы мог подумать, что совсем скоро я вспомню эти изнуряющие занятия добрым словом…

***

О том, что и в размеренной деревенской жизни могут произойти важные неординарные события, я узнала в середине осени.

Очередной пятничный прием был в самом разгаре, когда в мой кабинетик вошла тетушка Хадиза – деревенская мастерица-кружевница. К этому времени я уже успела перезнакомиться со всеми жителями Дорфа и была более менее в курсе жизни каждой деревенской семьи.

У тетушки Хадизы семьи не было. Детьми ее боги не наделили, а супруг умер лет этак десять назад. Она как-то упоминала, что где-то в пригороде Синерии живут ее брат и племянники, но приезжать к ней в гости они почему-то не любили.

Мне тетушка Хадиза нравилась. На вид ей можно было дать лет шестьдесят, она была маленького роста, очень аккуратно одетая, тихая и вежливая. Жила кружевница скромно – все ее хозяйство состояло из десятка курочек и козы, не породистой, как у других, а самой обыкновенной, маленькой и тщедушной, как и ее хозяйка. В деревне Хадизу уважали – за добрый нрав и нереально потрясающие кружева, которые она плела. Рубашки, платки, скатерти, занавески, изготовленные ее руками, были самыми настоящими произведениями искусства. И если бы я не знала наверняка, что их сплела скромная деревенская женщина, не наделенная и каплей магии, то решила бы, что эти вещи создал художник-чародей.

И вот в один серый противный день эта кудесница-мастерица пришла ко мне на прием заплаканная, если не сказать зареванная. Увидев ее опухшее от слез лицо, мне стало откровенно не по себе.

- Тетушка Хадиза, что случилось?!

- Снежок мой пропал, - всхлипнула мастерица. – Помогите, госпожа чародейка!

- Какой снежок? – не поняла я.

- Козленок, - вытирая глаза платочком, пояснила Хадиза. – У моей Галочки неделю назад козленок родился. Хорошенький, мохнатенький, белый-белый, как снег. Не иначе, как соседский козел постарался. Уж я так радовалась! И Галочке веселее, и мне животина в хозяйстве. Снежком назвала. Он такой ласковый был, такой доверчивый! Я даже думала из сарая его с мамкой на зиму в дом взять. А вчера утром просыпаюсь от того, что Галка моя кричит диким голосом. Забегаю в хлев, а там в стене дыра, и козленка нету. Я весь двор обыскала, всех соседей подняла, дворы их обошла – нет моего Снежка.

- Может, он выбрался через дыру и где-нибудь заблудился? – предположила я.

- Ну что вы, госпожа чародейка! – всплеснула руками кружевница. – Недельный козленок нипочем от мамки не уйдет. Увели его, точно увели. Стену мне в сарае пробили, а малыша украли. И ладно, если кто чужой, так ведь нет у нас в Дорфе чужих. Перекупщики только через месяц появятся. Значит, кто-то из своих, деревенских. А это, ох, как гадко! Помогите Снежка отыскать, госпожа чародейка, прошу вас! Галочка моя так по нему тоскует, все блеет, бедненькая, зовет его. И у меня сердце кровью обливается, я уж его полюбила.

- Идите домой, тетушка Хадиза, - сказала я. – Прием закончу и приду к вам. Поищем вашего козлика.

К дому кружевницы я пришла в сумерках - прием в этот раз затянулся, а дни уже стали по-осеннему короткими. Хадиза встретила меня у калитки и сразу повела в сарай. Он оказался на удивление просторным и очень чистым. Наверное, когда был жив муж моей клиентки, их хозяйство курами и козой не ограничивалось.

В дальней стене сарая виднелась пресловутая дыра. Она выглядела так, будто кто-то сильный пробил отверстие грубо, одним ударом. На полу рядом с дырой лежала коза тетушки Хадизы. Галочка молча смотрела на нас печальными глазами и выглядела откровенно больной.

- Тоскует, - объяснила кружевница. 

Я подошла к дыре ближе и уже хотела перестроить зрение, чтобы «нащупать» энергетический след пропавшего козленка, как вдруг что-то меня насторожило. В первую секунду никак не могла понять что именно, а потом сообразила – запах. У дальней стены странно пахло. Неприятно и очень знакомо.