Из глубины глубин (Большая книга рассказов о морском змее) - Честертон Гилберт Кийт. Страница 19

Кок отправился вниз и принес оттуда с полдюжины хлебов. Один из лучших парней, собравшись с духом, перебросил их за борт и, прежде чем вы успели бы сказать «раз-два-три», змея подхватила их и затем начала на нас так смотреть, как будто ждала еще. Она подняла голову и подплыла к самому борту, совершенно таким же образом, как делают лебеди в пруду, когда вы их кормите, И продолжала эту игру, пока не слопала десять больших хлебов и громадный кусок свинины.

— Боюсь, что мы ее поощряем, — произнес капитан, глядя, как она плывет у борта с устремленным на нас глазом величиной с хорошую тарелку.

— Может быть, она скоро уйдет, если мы не будем обращать на нее внимание, — сказал помощник. — Давайте будем делать вид, будто ее здесь нет.

Ладно! Мы делали такой вид настолько хорошо, насколько могли. Но все толпились с противоположной стороны, у левого борта, и каждый готов был нырнуть под палубу в любой момент. Однако, когда чудовище вытянуло свою шею над бортом, как будто выискивая что-нибудь, мы дали ему еще провизии. Мы думали, что если не дадим, то оно возьмет само, и возьмет, так сказать, не с той полки. Но, как и сказал помощник, это только поощряло змею, и долго еще после того, как стемнело, мы могли слышать, как она фыркает и плещется у нас за кормой.

Это, наконец, так начало действовать на наши нервы, что вахтенный помощник послал одного из нас разбудить капитана.

— Не думаю, что она причинит какой-нибудь вред, — произнес вышедший тогда наверх капитан, всматриваясь за борт и говоря таким тоном, будто он прекрасно знал решительно все о морских змеях и их привычках.

— А вдруг она протянет голову через борт и схватит кого-нибудь из людей? — проговорил помощник.

— Тогда сейчас же дайте мне знать, — твердо сказал капитан и исчез в каюте, оставив нас на палубе.

Словом, я был адски счастлив, когда прозвучало восемь склянок и мне можно было смениться с вахты и сойти вниз. И ни на что в жизни я никогда так горячо не надеялся, как на то, что эта отвратительная тварь исчезнет к тому времени, когда мне придется опять идти наверх. Но, вместо того, поднявшись утром на вахту, я снова увидел ее в волнах рядом с нами, играющей наподобие котенка, и один из матросов мне сказал, что капитан опять ее кормил.

— Удивительнейшее создание! — говорил капитан о морской змее. — Все слышали, и никто ее не видел, и до сих пор идут споры, существует ли она на самом деле. И хотя вы все видели ее собственными глазами, но не смейте говорить об этом ни слова на берегу.

— А почему, сэр? — спросил второй помощник.

— Потому, что вам никто не поверит, — твердо сказал капитан. — Можете клясться чем угодно и даже принять присягу, и все равно вам не поверят. В уличных газетках нас высмеют, а в солидных журналах скажут, что мы видели морскую траву или что-нибудь в этом роде.

— А почему бы нам не взять ее с собой в Нью-Йорк? — внезапно спросил старший помощник.

— Что?! — воскликнул капитан.

— Будем кормить ее каждый день, — продолжал помощник, приходя в возбуждение, — а тем временем заготовим пару больших крюков, какими ловят акул, и будем держать их наготове с проволочными канатами. Можем поймать ее живой и потом показывать, беря по соверену за вход. Во всяком случае, если только как следует взяться за дело, то можно было бы привезти с собой хоть остов ее.

— Черт возьми, если бы только это было возможно! — вскричал капитан, тоже придя в возбуждение.

— Отчего же не попробовать? — сказал помощник. — Да ведь мы могли бы поймать ее сегодня же, если бы хотели. А если она перервет канат, то можно разнести ей голову из пушки.

Мысль поймать это чудовище нам показалась совсем дикой и такая попытка — чем-то совершенно невероятным и вообще невозможным, но оно было такое смирное и держалось так близко от нас, что эта идея вовсе не была так смешна, как можно было думать сначала.

Через два дня уже никто из нас ни капли не боялся этой твари, потому что она оказалась необычайно пугливой для своих размеров. Она была трусливее мышонка. И, однажды, когда второй помощник, чтобы позабавиться, взялся за шнурок сигнального парового свистка и легонько дернул его, змея подняла голову с испуганным видом и, немного отстав от нас, повернула назад и исчезла, нырнув в глубину.

Я думал, что капитан сойдет с ума от отчаяния. Он сам начал швырять за борт в бесконечном количестве хлеб, куски мяса, свинины и сухари и, когда эта тварь собралась наконец с духом и снова выплыла за нами, он прямо сиял от радости. И тогда же он отдал строгое приказание, чтобы никто не смел прикасаться к сигнальному свистку, хотя бы даже сгустился туман или была опасность столкновения с другим судном. И запретил также отбивать склянки, приказав, чтобы вместо того боцман сам заходил в нужное время в кубрик и вызывал людей на вахту.

Прошло еще три дня и, так как чудовище продолжало держаться за нами, то все были уверены, что нам удастся благополучно доставить его в Нью-Йорк, и, я думаю, что вопрос о существовании морских змей уже был бы решен, если бы не Джо Купер.

Он был на редкость некрасивым парнем, этот Джо. Не часто приходилось мне встречать такую уродливую образину. И в то же время он был страшно чувствителен и обидчив в этом отношении. Если, например, какой-нибудь паренек, идущий ему навстречу по улице, приостановится и свистнет, обратив внимание на его физиономию, или покажет на него своему приятелю, то Джо Куперу уже и это не нравилось. Он рассказывал как-то, когда мы с ним говорили по душам и я его сочувственно слушал, что только один раз в его жизни с ним любезно разговаривала женщина. Это было ночью в Попларе, во время густого тумана, и он был так счастлив, что забыл обо всем на свете, и оба очутились в канаве, прежде чем он успел сообразить, в чем дело.

На четвертое утро, когда мы были всего в трех днях пути от Санди-Хука [45], капитан проснулся не в духе, и выйдя на палубу, готов был придраться к кому угодно и за что угодно. И, как нарочно, первый, на кого он наткнулся, был Джо, стоявший у борта, высунув свою физиономию и глядя на морскую змею.

— Вы что, черт вас возьми, делаете? — заревел диким голосом капитан, увидев Джо в этом положении. — Чего вы хотите этим добиться?

— Чем, сэр? — спросил Джо.

— Тем, что высовываете за борт корабля свою безобразную рожу и пугаете ею морскую змею! — заорал капитан. — Вы же знаете, какая она нервная, эта тварь! Проклятый бездельник!

— Пугаю морскую змею?! — произнес через силу Джо, весь задрожав и побледнев как полотно.

— Если я еще раз увижу вашу поганую харю за бортом, — продолжал неистово орать капитан, — так я вам расколочу ее вдребезги. Понимаете? А теперь убирайтесь вон!

Джо убрался, а капитан, сорвав на нем свою злость, пошел на ют и начал уже совсем спокойно болтать с помощником.

Я был тогда внизу и ничего об этом не знал. Только через несколько часов я услышал обо всей этой истории от одного из кочегаров. Он подошел ко мне с таинственным видом, когда я потом стоял наверху, и сказал:

— Билл, — сказал он, — вы приятель Джо. Сойдите к нам вниз и посмотрите, — не сможете ли с ним что-нибудь сделать.

Не понимая, что он хочет этим сказать, я спустился следом за ним в машинное помещение и увидел там неподвижно сидевшего на опрокинутом ведре Джо. Глаза у него были дико выпучены и устремлены куда-то вперед в одну точку. Два или три других кочегара стояли тут же и смотрели на него, наклонив головы набок.

— Он уже три часа сидит так, — сказал шепотом младший машинист, — как будто его поразило молнией.

Когда он заговорил, Джо слегка задрожал.

— Испугать морскую змею! — произнес он. — О, я несчастный!

— Это свихнуло ему мозги, — сказал один из кочегаров. — Он только это и повторяет все время.

— Если бы мы могли как-нибудь его заставить зарыдать, — сказал машинист (у него брат был фельдшер), — то можно было бы спасти его рассудок. Но весь вопрос в том, как это сделать?