Шиворот-навыворот (СИ) - Волкова Виктория Борисовна. Страница 74

— А перед матерью Лили? — строго полюбопытствовал Арман.

— Она же меня в школе учила, — хмыкнул Витька. — Ко всем выходкам давно привыкла.

Арман мотнул головой.

— Что же получается? Курт соврал в полиции и отправился в Танзанию?

— Получается. И еще деталь: из Мюнхена вылетов на Бангкок нет. Только через Франкфурт. Алиса как лететь собиралась? Что полиция говорит?

Арман изумленно уставился на Виктора.

— Они мне ничего о билетах не сообщили. — Он устало потер глаза и предложил. — Давай завтра с утра съездим в комиссариат. Про Ляну ничего не скажем, просто поинтересуемся, как идет следствие.

В полиции, к сожалению, ничего нового узнать не удалось. Комиссар, увидев вместе Пахомова и де Анвиля, выпучил и без того круглые глаза, и пошлепал себя ладонью по лысине.

— Мы отрабатывали только одну версию, — начал оправдываться он. — Пришлось взять за основу показания Мюллера.

"Вы бы еще Шелленберга допросили", — мысленно ругнулся Витька, а вслух предположил, усмехаясь:

— Под меня копали, герр комиссар?

Лицо полицейского сделалось красным, кровь прилила к широкой шее. Он провел рукой по затылку и напряженно поинтересовался:

— Почему вы так уверены, что Мюллер соврал?

Витька собрался уже путано объяснять, как в разговор вступил молчавший до сих пор Арман:

— А разве непонятно, что вы ищете несуществующее такси? И, самое главное, почему никто не удосужился сразу проверить показания главного свидетеля?

Пахомов всмотрелся в надменное лицо родственника. Настоящий граф. Арман цедил каждое слово, словно оно стоило миллион. Он даже заговорил тише, и комиссар затих, будто внимал самому королю.

— Нужно детективов нанять, — буркнул Пахомов, когда машина уже неслась по улицам Мюнхена.

— Да, — согласился Арман, внезапно разозлившись на себя. Из-за Лили совсем потерял голову. А из-за расследования забыл о кольце. Он глянул в окно на проносившиеся мимо улицы и попросил водителя:

— Останови, Франсуа, — И, повернувшись к Пахомову, предложил:

— Пойдем прогуляемся.

Виктору показалось, что де Анвиль хочет о чем-то переговорить без свидетелей, но тот, вернувшись на полквартала, резко толкнул малопримечательную черную дверь, помимо глазка, еще украшенную резьбой, и громко позвал:

— Клод, старый плут, где ты?

Из соседнего помещения выкатился пузатый старикан в огромных старомодных очках с толстыми линзами. Тонкие седые волосы, зачесанные набок, так и норовили при удобном случае свалиться с головы, обнажая широкую проплешину.

Клод, обрадовавшись, заковылял к Арману и замер в немом поклоне.

— Месье, не передать, как я счастлив видеть вас, — начал он славословить.

— Я тороплюсь, старина. Мне нужно кольцо для помолвки. Самое лучшее.

— Конечно, господин де Анвиль. Я могу предложить вам несколько безделушек здесь, или нужно поехать к молодой даме?

— Здесь, — усмехнулся Арман. — Мадам нездоровится…

— Понимаю, месье, — прошамкал старик и пригласил: — Следуйте за мной. — При этом он подозрительно покосился на Пахомова.

— Это мой родственник, — успокоил его граф и, пропустив ювелира вперед, тихо шепнул Виктору: — Какой у Лили размер пальца?

— Семнадцатый, — буркнул Витька. — Семнадцать с половиной не бери, слетит.

— Ты покупал ей кольца? — насторожился Арман.

— Приходилось, — пробубнил Пахомов и плюхнулся в бархатное кресло в стиле арт-деко.

В комнату вернулся ювелир с двумя помощниками. Перед Арманом тут же разложили несколько бархатных коробок, утыканных бриллиантовыми кольцами.

"Как в фильме, честное слово" — про себя подумал Витька. Он отвернулся к окну и принялся разглядывать людей, спешащих по своим делам. Но не видел никого.

Перед глазами стоял обычный советский ювелирный отдел в универмаге, куда они с Иштваном забрели перед самой Пахомовской свадьбой. Ему хотелось подарить Лариске нечто особенное. И тетя Эмма договорилась со знакомым товароведом. Разбитная пухлая девица провела их в подсобку и достала из сейфа несколько колец.

— Самые лучшие, — заговорщицки прошептала деваха. — Берите, не пожалеете. — Она плотоядно оглядела их с Гертом и добавила развязно: — Жаль, что таких мальчиков уводят.

Витька вспомнил, что выбрал Ларисе вычурную "чалму", сплошь усыпанную бриллиантами, а Герт за компанию прихватил тонкий золотой ободок с маленьким квадратным бриллиантиком. Лариска считала "чалму" слишком дорогим украшением и надевала только по большим праздникам, а Лилька носила не снимая. И, если быть точным, то колечко Герта у нее на правой руке до сих пор.

Пахомов, почувствовав, как к горлу подступает комок, резко поднялся и подошел к окну. Как бы много он отдал, чтобы Герт сейчас оказался живым и здоровым.

Арман выбрал толстое платиновое кольцо с грубыми большими дужками, с четырех сторон поддерживающими бриллиантовый кубик. Карата на два, не меньше.

"Лильке не понравится", — решил про себя Пахомов, но вслух ничего не сказал. Да и Арман его мнением не поинтересовался.

Иван сильно злился.

"Как же "найди себе другую", — вновь повторял он про себя. — Лилю хочу и добьюсь"

Он долго рылся в сейфе, методично выуживая все содержимое. Последней упала на пол странная неподписанная кассета. Но Бессараб не обратил на нее внимания, протянув руку к заветной коробочке. Открыв, засмотрелся на изумруд цвета спелой зелени.

"В самый раз для Лили", — довольно подумал он и наклонился поднять кассету. Внезапно он понял, что на ней. Похороны Цагерта.

По непонятной причине Иван подошел к видеомагнитофону и быстро опустил кассету в прорезь. А сам с пультом уселся у телевизора. Он тупо взирал на Лилю, спрятавшую глаза за черными очками, на заплаканную Свету и мрачного Пахомова. Вот показался Корабельников. Потянулись еще люди по аллее. Иван смотрел не отрываясь. В толпе он заметил Ангелину, которая вела под ручку всхлипывающую Раису Петровну. А рядом шла мать Пахомова, ухватившись за какую-то женщину, очень похожую на Витьку. Сестра, наверное…

Камера переместилась дальше и мазнула по толпе. Одно лицо Иван тут же узнал. По краю дорожки брела Тамара Тимуровна, намотав на шею черный платок. Сухие глаза, равнодушное лицо. Она рассеянно оглядывалась по сторонам, словно высматривала кого-то. Наверное, шефа. Иван заметил, что в следующий момент женщина удивленно кивнула кому-то, не попавшему в кадр. Оператор взял чуть левее, и Иван увидел мотоцикл, рядом с которым стояли парень и девушка и радостно улыбались. Они поздоровались с Тамарой, как хорошие знакомые, и даже перебросились парой фраз. Камера вновь вернулась к Лиле, разговаривающей с кем-то в красной "ауди". С кем она беседовала, Бессараб давно знал, поэтому отмотал обратно к мотоциклу и увеличил кадр. Схватив ручку, он записал номер и тут же набрал Шестакова, на которого его технично перевел Кафтанов.

Через полчаса стало ясно, кто такие "неуловимые мстители". Эдуард и Жанна Никулины, соседи Пахомовской секретарши. Потом пришла информация, что брат с сестрой выехали на работу в Германию. А вот причину мести выяснить так и не удалось.

Иван, схватив телефон, принялся названивать Витьке, чтобы предупредить. Но трубку долго не брали, и бодрая механическая фройляйн что-то лопотала по-немецки.

"Пара дней ничего не решат, — подумал Иван, пряча в карман пиджака кольцо для Лили, а фотки мотоциклистов в портфель. — На месте разберемся"

Перед самым обедом Арман внезапно напустил на себя важный вид и попросил тишины. Раиса Петровна прекратила давать указания Ирине, Витька замер с вилкой в руке, а Лиля, поняв, в чем дело, собралась забраться под стол, где ее сыночек радостно возил грузовик.

— Вчера я сделал Лили предложение, и она согласилась, — радостно объявил де Анвиль присутствующим и, достав из кармана бархатный мешочек, выудил кольцо. Лиля попыталась встать из-за стола, но Арман не позволил. И сам, упав на одно колено рядом с ней, одел на палец кольцо.