Наречённая ветра - Лински Литта. Страница 42

Он вызвал в памяти ощущение мягкой, ласковой силы, веющей теплом и вечной влажностью моря. Люди не видят цветов ветра, это дано лишь самим ветрам. Потоки Инниаль переливались всеми оттенками синего и зеленого, как ее любимый океан. Инослейв зацепился за это видение, слился с ним, призывая юго-западный ветер.

Инниаль не отвечала. Он даже не особо удивился. Во-первых, за тысячу лет можно и разучиться искусству, которое и раньше-то не часто использовал. А во-вторых, раз уж Тантарин говорит, что Инниаль пропала, то вряд ли она с легкостью отзовется. Ветер решил выждать некоторое время, чтобы удостовериться наверняка. Он уже почти готов был все бросить, когда ощутил призрачный отклик.

Первое, что он почувствовал, — страх. Дикий панический ужас. Самое удивительное, что страх этот соседствовал с радостью и удовольствием. Попытавшись разобраться, он ощутил фальшь радости и отчаянную искренность страха. Будто Инниаль против воли заставляли радоваться, и она подчинялась, испытывая при этом подлинный ужас.

— Инниаль! — мысленно воскликнул он. — Инниаль, отзовись!

Она молчала. Инослейв по-прежнему тонул в омуте противоречивых чувств юго-западного ветра, не в силах понять, что творится с его сестрой и где она. Ясно было одно: дело плохо. Хуже некуда. Внезапно Инослейва накрыло ощущение узнавания. Будто он долго прятался в темноте и был замечен, лишь когда утратил надежду, что его найдут.

— Инослейв, помоги! — слабый жалобный зов зазвучал в его голове. — Спаси меня!

— Инниаль, где ты? Что с тобой случилось? Кто тебя мучает? — он понимал, что слишком много вопросов, но они были одинаково важны.

— Он забрал меня. Он тянет мои силы…

— Кто — он? Где ты?! — его мысли звучали криком.

Инниаль не ответила, а вскоре исчезли и отголоски ее чувств. Сколько ни пытался Инослейв вновь пробиться к ней — все тщетно.

Ветер открыл глаза и тут же закрыл снова, потому что мир зашелся вокруг него в лихой круговерти. Он закрыл ладонями глаза и лоб, спасаясь в блаженной темноте от слишком резкого хаотичного света. Голова кружилась и болела. Неудивительно. Сначала пытка впитывания силы, и не чьей-нибудь, а северного ветра, а затем сразу мучительная связь с Инниаль, чьи чувства ощущались как собственные. Инослейв пошатнулся и тут же ощутил поддержку.

Он снова открыл глаза и понял, что опирается на Эвинол. Маленькая, едва достающая ему до плеча девушка изо всех сил старалась его удержать, сама еле стоя на ногах. Сердце ветра наполнилось щемящей нежностью и бесконечной любовью. Усилием воли он стряхнул с себя слабость и теперь уже сам подхватил Эви.

— Эй, вы двое, — зло окликнула их Тантарин. — Бросайте нежничать. Ты смог найти Инниаль?

— Я смог ее услышать на несколько мгновений. Но я не знаю, где она.

— Тогда позови ее снова, — Тантарин явно досадовала, что он сам не дошел до столь элементарного решения.

— Очень сомневаюсь, что это сработает, — устало ответил он. — Ее мучают.

— Что?!

— Она почти ничего не успела сказать, — каждое слово давалось с трудом, разноцветные мушки плясали перед глазами. — Сказала лишь, что кто-то забрал ее и тянет силы, просила о помощи.

— Кто может сотворить такое с ветром?! — в кои-то веки ледяная Тантарин выглядела пораженной и обескураженной. — В этом мире нет никого сильнее нас.

— Выходит, мы не все знали о мире, — на него напало какое-то вялое равнодушие. — Ну, или Инниаль похитил кто-то из наших братьев. Безумие, конечно, но… Она говорила, что из нее тянут силы, и ощущала удовольствие, смешанное с ужасом. Если я смог забрать твои силы, кто-то из ветров мог покуситься на силы Инниаль.

— Ты бредишь, — гневно бросила Тантарин.

Она была сама на себя не похожа. Бледные губы сжались в тонкую линию, скулы словно заострились, глаза горели нехорошим темным пламенем.

— Может быть, — Инослейв не стал спорить. — Я сам не очень-то верю в это. Просто иных объяснений у меня нет.

— Позови ее снова, — Тантарин повторила давешний приказ.

— Я уже сказал, что толку не будет, но раз ты настаиваешь…

Он честно проделал все заново, но теперь не ощутил даже тени присутствия сестры. Он искал ее, звал, но словно утыкался в глухую стену.

— Бесполезно, — выдохнул ветер, с трудом возвращаясь к реальности.

— Значит, ты плохо старался, — упорствовала Тантарин.

— Послушай, я не меньше твоего хочу помочь Инниаль, но сейчас я не вижу способа связаться с ней. Может быть, позже…

— Мы не можем ждать!

— Разбирайся сама, Тантарин.

Он устало привалился к стоявшему чуть поодаль камню. Эвинол тут же оказалась рядом.

— Тебе плохо? — она коснулась пальцами его лба.

— Терпимо.

Что-то его смутило в позе Эви. Обычно такая грациозная, сейчас она стояла как-то неловко. Бросив взгляд вниз, он понял, в чем дело, и тут же вспомнил о туфельке, упавшей в воду, казалось, вечность назад. Босой ногой Эвинол пыталась опираться на обутую, но выходило не очень: она все время теряла равновесие. Отчего-то Инослейва охватила злость. На всех: на себя, на Тантарин и даже на Эви, которая молча переносила неудобства.

— Если не хочешь взывать к Инниаль, то изволь хотя бы отправиться со мной в ее обитель, — в голосе Тантарин появилась тень просьбы.

— Хорошо, — ветер кивнул. — Но я возьму с собой Эвинол.

— Я лучше останусь, — пробормотала девушка, косясь на босую ногу.

— Это не обсуждается… ни с одной из вас.

Он подхватил Эви на руки и повернулся к Тантарин:

— Веди!

Глава 30

Вопросы и подозрения

Тантарин не любила океан. Он вечно бросал вызов ее силе. Бескрайний и могучий, он не обращал внимания на ее метели, поглощал снега, растворяя в толще воды. Ледяные ветра не могли причинить океану ни малейшего вреда, казалось, он лишь забавлялся, гоняя огромные валы, порожденные силой ураганов. Тантарин порой бесило, что люди боятся океана не меньше, чем ее, хотя она была богиней, а океан — лишь массой воды, лишенной воли и разума.

Не желая лишний раз наблюдать бесящее ее спокойное могущество, Тантарин устроила свою обитель далеко от океана. А вот Инниаль — другое дело. Море со всех сторон окружало владения юго-западного ветра. Правда, здесь оно было совсем другим. Морские воды во владениях Тантарин были свинцово-серыми или вовсе черными, а здесь — в обители Инниаль — переливались всеми оттенками синего и зеленого. Солнце, спускаясь к горизонту, проложило по воде мерцающую золотую дорожку.

Тантарин поморщилась. Только Инниаль со своей глупой любовью к морю и детской беззаботностью могла попасть в такую переделку. Похоже, ребячливость передалась ей от покровителя. Даже удивительно, что эти двое не сдружились, уж больно они похожи. Хотя, помнится, Инниаль старалась сблизиться с Инослейвом, но западный ветер всегда слишком дорожил своей свободой.

Все же поразительно, что именно помешанный на свободе Инослейв попал в зависимость к человеческой девчонке, предав собственную сущность. Тантарин обернулась. Западный ветер так и не спускал с рук свою обожаемую королеву Илирии. Богиня! Презрение переполняло Тантарин при взгляде на это жалкое слабое создание. Что-то новообретенная божественность не помогла девчонке даже в такой малости, как переход между владениями ветров. Тантарин не стала убеждать Инослейва оставить любимую игрушку дома, рассчитывая, что та не переживет перехода. Однако девчонка ее разочаровала, в очередной раз доказав свою бессмертность. Ну, хотя бы сознание потеряла, до безумия перепугав Инослейва. Вот и сейчас вместо того, чтобы пытаться разобраться, что стряслось с Инниаль, он занят только бессмысленными попытками привести ее в чувство.

— Оставь ее, Инослейв! Сама очухается. И что тебе в этой кукле?

— Я не стану отвечать, Тантарин. Ты все равно не поймешь.

Она пыталась понять. Пыталась, но не могла. Инослейв — ветер, бог, а эта глупая кукла… Девица на руках Инослейва и впрямь напоминала куклу: фарфоровая кожа, светлые косы, растрепавшиеся на концах, и глаза под темными ресницами по-кукольному синие. Как можно всерьез относиться к подобному созданию?