Наречённая ветра - Лински Литта. Страница 9

— Это ты навлекла на нас беды! Не место девчонке на престоле Райнаров! Ветры разгневались. Отдай себя в жертву, сними проклятие!

— Заткнись, безумная баба! — Райн’яр хлестнул женщину кнутом.

Та взвизгнула и отскочила, но слово «жертва» подхватили со всех сторон.

— Принеси себя в жертву, королева! Загладь причиненное зло! Спаси нас! Отдай себя ветрам!

Эвинол пыталась найти слова, чтоб ответить, и слишком поздно заметила несущийся на нее обломок какой-то ставни. В последний момент Айлен рванул ее на себя, и Эви уже вздохнула с облегчением, когда получила удар в висок. Мир на мгновение зашелся в хороводе безумно ярких красок, а после — померк.

Открыв глаза, Эви первым делом увидела пурпурные шторы, знакомые с детства. С трудом приподняв гудящую голову, королева обвела глазами комнату, убедившись, что лежит на диване в собственной гостиной. Ее охватило мучительно-сладкое чувство безопасности. Хотелось лежать так вечно, переводя взгляд с хрустальных подвесок люстры на разноцветные витражи балконных дверей, скользить глазами по темно-вишневой обивке диванов и кресел, ловить блики на полированных боках мебели. Просто смотреть и не шевелиться. За окнами по-прежнему бушевал ветер, но к нему добавились звуки дождя. Похоже, ураган пошел на убыль.

В противоположном конце комнаты друг напротив друга сидели герцог Райн’яр и канцлер Шанари и, судя по жестам и выражению лиц, ожесточенно спорили друг с другом. Голоса же их казались далеким, еле различимым гулом.

Эвинол приподнялась на локте, и мужчины разом повернулись в ее сторону, оставив препирательства.

— Ваше величество! — канцлер ринулся к ней так резво, что опередил Райн’яра. — Вы очнулись, какое счастье!

Герцог, подошедший следом, позволил себе присесть на край дивана, где лежала королева, и поднести ее руку к губам. Эвинол вспомнила, как самоотверженно он оберегал ее во время урагана, и преисполнилась искренней благодарности.

— Айлен, я обязана вам жизнью, — слова давались с трудом, в горле першило. — И пусть я не рассчитываю прожить долго, но до конца дней не забуду этой услуги.

Мужчины одарили друг друга странными взглядами, значения которых Эви не поняла. Казалось, их связывает какая-то тайна, но в глазах обоих сквозила неприязнь друг к другу.

— Я всего лишь выполнил долг рыцаря и жениха, моя королева. Но, признаюсь, не находил себе места от тревоги, пока вы не пришли в себя.

— Да, Эви, вы нас ужасно напугали, — вмешался Шанари. — Я винил себя за то, что настаивал на этом торжественном выезде, будь он неладен. Но кто же мог знать?! Эти ураганы совершенно непредсказуемы. Истинное проклятье!

— Проклятье, да, — пробормотала Эвинол. — Вот и люди на улицах кричали о проклятии. И о жертве. Что они имели в виду?

— К чему слушать уличный сброд, напуганный до смерти? — слова Айлена звучали презрительно и беззаботно. — Вам не стоит забивать этим голову, моя королева. А вот наказать особо ретивых было бы неплохо. Чтоб другим неповадно было трепать имя своей владычицы.

— Наказать? — Эви непонимающе уставилась на него. — О чем вы, герцог? Разве эти несчастные недостаточно наказаны сегодняшним кошмаром? Кстати, что там? Толпа разошлась? Сколько жертв?

— Не стоит так печься об этих «несчастных», — последнее слово Райн’яр выплюнул с особым пренебрежением. — В конце концов, никто не созывал специально зевак, чтоб поглазеть на королевский выезд. Они собрались по доброй воле, с радостью ухватившись за предлог увильнуть от работы. Более того, эти остолопы сами устроили давку, растеряв последние остатки разума, если таковой у них имелся. А уж винить себя во внезапно налетевшем урагане и вовсе смешно.

— Совсем не смешно, — Эвинол покачала головой. — Не устрой мы этот выезд, они бы не собрались и не пострадали.

— Да вы сами чуть не погибли! — возмущенно воскликнул герцог. — Как и я. Но заботит вас лишь благо безмозглого сброда.

— Я должна думать о них прежде, чем о себе, — возразила Эвинол. — Я — королева.

— Вот именно! — Айлен вскочил. — Вы — королева, а эти скоты вместо почтительного трепета смели выкрикивать проклятия, угрозы и толковать о каких-то жертвах. Хотя жертвы уж точно не будут лишними… с их стороны. Уверен, несколько публичных наказаний заставят особо болтливых подавиться своими языками.

— Я уже сказала, что не стану никого наказывать, герцог, — Эви, вспомнив наставления отца, постаралась говорить непререкаемым тоном, пресекающим любые дальнейшие дискуссии.

— Ее величество права, — вмешался молчавший до этого Шанари. — Показательные наказания — отнюдь не лучший способ завоевать доверие народа.

— Мне плевать на их доверие, — кипятился Райн’яр.

— И зря, — спокойно возразил канцлер. — Не стоит разочаровывать подданных в самом начале правления. Вы рискуете потерять расположение, которым сейчас обладаете. Они любят вас.

— А я их — нет!

— А должны бы. Вы ведь намереваетесь править этими людьми.

— Я буду ими править. Но я не собираюсь искать их любви. Взбесившихся псов лишь одно может привести в чувство — страх. Вот Эвинол, похоже, любит свой народ. И чем ей отвечают? Ненавистью и проклятиями. Так что оставьте свои речи о гармонии между правителем и подвластными. И не надо учить меня, как мне стоит обращаться с подданными. В конце концов, я не так несведущ в науке управления, как вам могло показаться. Герцогство тоже, знаете ли, требует знаний о природе власти и умения ею распоряжаться.

— Вот и продемонстрируйте их, отказавшись от излишней жестокости, которая лишь еще больше озлобит и без того озлобленный народ.

— Но почему? — Эви пришлось повысить голос, чтоб привлечь внимание мужчин, увлеченных спором. — Почему они так озлоблены? И что, в конце концов, значат все эти разговоры о жертвах?

Глава 7

Ожившие легенды

— Ну же, — королева пристально смотрела на канцлера. — Я жду.

Шанари опустил глаза, мучительно раздумывая, что ответить, а главное, стоит ли вообще отвечать.

— Вам что-то известно, да?

Канцлер отругал себя за то, что королева смогла все прочесть по его лицу. События последних дней подкосили Шанари, и, похоже, привычная выдержка начала ему изменять.

— Отвечайте! — не унималась Эвинол.

Надо же, бледная, как тень в ясный полдень, голову едва отрывает от подушки, зато тон и взгляд поистине королевские. Что же ты сотворил со своей дочкой, Хидвир? И что же вы будете делать со своей женой, герцог?

— Ваше величество, — осторожно начал канцлер, — по этому вопросу я, пожалуй, соглашусь с герцогом. Не стоит принимать всерьез крики оголтелой толпы.

— Дело не только в толпе. Я и раньше видела упоминание о жертве.

— Что? — канцлер изобразил недоумение, про себя молясь, чтоб худшие его опасения не подтвердились.

— Айлен, помогите мне подняться, — Эвинол, похоже, вошла в роль и сейчас скорее требовала, чем просила.

Впрочем, герцогу только повод дай проявить галантность по отношению к невесте, а заодно и возможность к ней лишний раз прикоснуться. Видно, даже подурневшая Эвинол казалась ему привлекательной. Впрочем, за несколько дней без яда малышка начала медленно хорошеть. На лицо потихоньку возвращались краски, синяки под глазами бледнели. Если бы не сегодняшний обморок, она бы выглядела куда лучше, чем при первой встрече с Райн’яром.

Герцог склонился над королевой, бережно поднял ее с дивана и поставил на пол, придерживая за плечи. Опираясь на руку жениха, Эвинол дошла до шкафа. Открыв один из ящиков, она довольно быстро нашла среди документов клочок дешевой бумаги.

— Вот, канцлер, взгляните, — королева протянула ему листок.

Однако Шанари мог сказать, что там увидит, и не читая. Такие листки ему приносили уже неоднократно. Зато герцог заинтересовался и перечитал воззвание на бумажке несколько раз.

— Как это к вам попало, ваше величество? — вот вопрос, который интересовал канцлера больше всего.