Мара из Троеречья (СИ) - Gradiva Gala. Страница 57

Роланд протянул ладонь и выжидающе глянул на рыжего. Тот не двигался с места, но ощутимо напрягся и Роланд вздохнул с облегчением — по крайней мере, не потерял. Оставалось выяснить, не пропил ли ворюга пропуск в оружейную по дороге.

— Нет у меня ничего, — в доказательство того, что кристально честен, Лис вывернул карманы, из которых незамедлительно высыпался песок и высохшие листья сорной травы.

Марушка вклинилась между Лисом и Роландом, становясь спиной к рыжему — из них двоих угрозу представлял только один, и девочка давно решила для себя, кого придется защищать в случае потасовки.

— Что ты ищешь? — решительно пискнула она.

— Он знает, — Роланд не удостоил ее взгляда.

— А если это я взяла твою вещь? — Марушка уперла руки в бока, — я же тебя раздевала, когда раны лечила.

Роланд хмыкнул.

— Хорошо, — сказал он, наклоняясь к девочке, от чего она испуганно дернулась, но не двинулась с места, — мне нужен мой перепутный знак, — и, заметив ее замешательство, пояснил на пальцах, — круглая блестящая штука, похожая на монету, только больше раза в два.

Марушка задумалась на мгновение, а вспомнив, быстро кивнула.

— Да, это я ее взяла, — легко согласилась она и обернулась к Лису, — а потом отдала на сохранение. Лис не знал, что это твоё.

Тот помялся и нехотя расшнуровал мешочек на поясе, где хранил ключ. Про «перепутку» Лис благополучно успел забыть во второй раз — сначала некогда было рассматривать, потом некогда размышлять над тем, стоит ли возвращать и, если да, то как.

— Надо было не огороды городить, а сразу сказать, что тебе нужно, — притворно оскорбился рыжий.

Роланд ловко сцапал металлический кругляш, нарочито небрежно брошенный Лисом и, развернувшись, дернул на себя дверь оружейной лавки.

Внутри пахло кровью. У Марушки в голове запах стали и крови смешались с самого момента поединка Роланда с бандитами у притоки. Девочка шумно вдохнула и впилась взглядом раненому в спину. Острые лезвия ножей и кинжалов на прилавке и мечей, секир, алебард и копий блестели, хотя ни один солнечный луч не пробивался сквозь закрытые ставни.

Марушка вздрогнула, когда звякнул брошенный на прилавок меч, а за ним оставшиеся ножи. Роланд, предъявивший «перепутку» и только тогда удостоившийся внимания, теперь мягко убеждал в чем-то одного из работников лавки.

— Затупил хороший меч, — пробасил голос сверху, и девочка сжалась, стараясь не попасться его владельцу на глаза — кто знает, что он за человек, если проводит все время здесь, вдыхая запаха крови и боли. — Кто ж так с оружием обращается?

— Он останется острым, только в одном случае, — протянул Роланд, отсчитывая деньги, — если им не пользоваться.

— И ножа не хватает, — не сдавался оружейник. — С таким отношением, лучше палицей махать, — сплюнул бородач. — В следующий раз, бери попроще чего, — потребовал он. — Этот меч — украшение для богатых господ, статусная вещь, а не чтоб ним вместо топора пни выкорчевывать…

В ответ на прилавок опустились две монеты. Лис, вытянув шею, вздохнул — Роланд терпеливо рассчитывался за утерянное золотом.

— Ты отдал меч, — сказала Марушка, когда они вышли из лавки, — потому что нам нужно переплыть реку?

Роланд кивнул:

— Да, удобнее добираться по воде.

— А если кто-то нападет? — Марушка внимательно посмотрела на него. — Как же ты будешь без меча?

— Никто не нападет, — заверил он, поправляя котомку на плече. — Дорога будет быстрой и безопасной.

* * *

Озерные чайки, вопящие как роженицы в день пологов, кружили над портом — бросались в воду, выуживая рыбу в загнутых клювах, хозяйничали на набережной, вальяжно перекатываясь по брусчатке на перепончатых лапах прямо под ногами спешащих путников. Чем дальше ладья отплывала от причала, тем меньше наглых прожорливых птиц встречалось по пути.

Марушка сидела на узкой скамье под лубом и сопела забитым носом. Ладью качало. С каждой волной, поглаживающей судно под бортом, девочка все крепче обхватывала котомку, впиваясь в нее побелевшими пальцами. Лицо Марушки приобрело оттенок недозрелого яблока, а рыбина в котомке, на которую она с хищным любопытством заглядывалась утром, вызывала тошноту. Девочка уставилась в рыбий глаз, выглядывающий из-под шнуровки, стараясь обуздать рвотные позывы. Содержимое желудка рвалось наружу, и Марушка впервые пожалела, что наелась досыта.

«Он сказал, что так быстрее, — думала она, — но мы же плывем целую вечность». На пристани Роланд не дал ей рассмотреть широкий челн с вырезанной на носу крылатой лошадью, не разрешил подойти к воде и уж тем более снять сапог и помочить ноги. На борту, под пристальным взглядом раненого, девочка только успела вытянуть руку и потрогать тяжелый парус. А теперь Роланд и вовсе исчез, оставив ее сидеть под украшенным хитрым узором навесом из луба, растянутым от борта до борта, и сторожить котомку с пожитками. «Не вздумай высовываться», — последнее, что она услышала от Роланда, перед тем, как он ушел. Лис посидел с Марушкой за компанию, но потом тоже смылся — обещал отойти на минуточку, а пропал с концами.

Купцы переправлялись в Самбор со своими товарами — все под навесом было забито тюками и ящиками. До девочки доносились только обрывки фраз, да ленивое уханье гребцов — спускались вниз по реке, и крепким мужикам почти не приходилось работать веслами.

Марушка громко икнула и тут же испуганно закрыла руками рот — ладья покачнулась, усиливая и без того гнетущее чувство нудоты. Девочка развязала шнурок, запустила внутрь руку и, выудив нить, подаренную Рутой, спешно запихнула котомку под лавку, утрамбовав для уверенности ногой. Бросила взгляд назад, пробираясь меж ящиков, — за сохранность вещей можно не переживать: среди разнообразия туго набитых мешков, наспех схваченных веревками коробов да грубо сколоченных ящиков, вряд ли кто польстится на побитую временем котомку.

Роланд стоял у носа ладьи, почти скрытый парусом, глядя на искрящуюся под солнцем воду, и девочка даже расстроилась — попасться раненому на глаза, когда он наказал ей сидеть на месте — слишком высокой казалась цена за то, чтобы потрогать резного крылатого конька на носу ладьи. Пришлось возвращаться.

Высматривая Лиса, Марушка успела больно удариться коленом об угол деревянного ящика. Шипя и прихрамывая, она высунулась из-под навеса на другой стороне — среди цветастых, что перья в петушином хвосте, расписных кафтанов высматривала куртку с лисьей опушкой, но ладья качалась на волнах, и всё мельтешило перед глазами, а разговоры торговцев сливались в жужжащий неразборчивый гул. И как велика оказалась ее радость, когда у борта мелькнула рыжая макушка.

— Лис! — девочка шмыгнула к нему, осматриваясь — Роланд не заглядывал под луб ни разу, но она не исключала такой возможности. Впрочем, что может случиться, если он сам признался: путешествие по реке — самый безопасный способ. Не накинутся же на них с кулаками торговцы?

Лис помахал ей. Девочка быстро оказалась рядом с ним и свесила голову за борт — тошнота понемногу отступала. На волнах сверкали отблески солнца и блестели в густой синеве воды чешуёй спин окуни. Солнце припекало в темечко, но Марушка боялась пошевелиться и поменять позу, чтоб снова не замутило. Только протянула руку с ниткой в сторону Лиса:

— Повяжи мне ее, — попросила девочка, не отрывая взгляда от лениво перекатывающихся волн.

— Зачем? — Лис взял грубую нить и покрутил в пальцах.

— Рута сказала же, что оберег… — просипела Марушка, борясь с очередным приступом тошноты. — Вдруг поможет?

— Ага, — хохотнул Лис, — сильно он Руте помог?

Марушка отчаянно взмахнула рукой, глотая холодный воздух над водой.

— Может, травы какой-нибудь пожуй? — предложил рыжий. — Что тебе стоит зелье сварганить от тошноты?

— Где я здесь трав соберу? — выпалила она. — Вяжи!

— Могу по мешкам пошерстить, вдруг что-нибудь годное найдется, — задумчиво протянул Лис.

Услышав бульканье вместо ответа, он подождал немного, а затем обошел Марушку и встал сзади: