Мара из Троеречья (СИ) - Gradiva Gala. Страница 55

— Тогда почему он стал воровать? Это же нечестно! — не отступала девочка.

Лис обреченно закатил глаза и вздохнул:

— Потому что был сиротой и очень хотел есть.

— Он ведь мог… — попыталась возразить Марушка, но рыжий быстро закрыл ей ладонью рот:

— В общем, жил и горя не знал. А потом пошел в дремучий лес. Там в ветхой хижине жила страшная ведьма, у которой… — замялся он, — в сундуке хранилось сокровище.

— Он хотел украсть у ведьмы ее золото? — ахнула Марушка, освобождаясь от ладони, мешавшей говорить.

— Да, — Лис кивнул, — хотел украсть золото. Пришел, значит… А на поляне вместо хижины высокий терем, как у самого князя. И дверь в нем тяжелая, как каменная глыба, на семь замков заперта. Под самой крышей окно. И заметил вор в окне царевну, красоты неземной. Волосы у нее золотом блестели, а глаза как два бездонных колодца, — он хмыкнул, заметив, что увлекся.

Марушка сонно провела рукой по спутанным волосам и потерла пальцами опухшие из-за жара веки.

— Открыл, он, значит, дверь…

— Все семь замков разом? — недоверчиво переспросила девочка.

— Угу, — Лис кивнул. — Он же вор, что ему какие-то замки? У меня… — кашлянул, — у него отпирки всегда есть. Открыл он дверь, бесстрашно победил чудище…

— Какое еще чудище? — поджала губы Марушка. — Откуда оно там взялось?

— Страшное, огнем пышущее, — заверил рыжий. — Царевну сторожило, если ведьме на шабаш упетлять было нужно. Грохнул, в общем, чудище, забрал царевну с собой. Она и не против была, — добавил он задумчиво и уставился в потолок.

— Что было дальше? — взволнованно спросила Марушка, приподнимаясь.

Лис тряхнул головой, паутина дремы опутывала его.

— Привез царевну в город. Сдал родичам. Те горевали, а как вернули им царевну — обрадовались сразу. А царевна и вор пока скакали из леса, полюбили друг друга, — почесал он подбородок. — Она так и сказала царю: выдавай меня, батя, за доброго молодца. И стали они жить-поживать. Всё.

Марушка зевнула. «Странная какая сказка», — подумала она, но высказаться прямо не решилась — и на том спасибо.

— А золото, которое вор хотел украсть у ведьмы? Он его забрал? — напоследок спросила, накрываясь одеялом — только одна нога так и осталась торчать.

— Да и бес с ним, с золотом. Он другое сокровище нашел, — Лис осторожно встал с кровати и поставил крынку с отваром на ларь. — Спи.

Услышав мерное сопение девочки, он задумчиво высунулся по пояс в окно, хватанул холодного воздуха и, не мигая, уставился на алеющую на востоке зарю.

Глава 11

Пробивавшийся через щелку в ставнях, солнечный луч скользнул со стены над кроватью и опустился к лицу спящей девочки. Марушка зажмурилась и попыталась потянуться, но оказалось, что она снова старательно замотана в тугой кокон одеял. С трудом высвободив руку и протерев глаза, увидела только дремлющего в углу Лиса. Роланда в комнате не было.

Марушка, после непродолжительной борьбы, выбралась из одеяла и прошлепала к окну, чтоб распахнуть ставни. Солнце залило комнату, и девочка прищурилась от яркого света. Голова у нее кружилась, забитый нос не дышал, но зато от леденящего озноба уже не трясло — отвар, который был составлен и запарен совсем не так, как сделала бы она сама, тем не менее, помог.

«Хороший травник, — с благодарностью решила девочка, — посреди ночи примчался ради пустяковой болячки. Правда, перепуганный какой-то, не мешало бы ему трясовичной травы самому попить».

Марушка побултыхала настой в крынке, завороженно разглядывая хоровод травяной мути. Влила в себя остатки варева и скривилась, зажмурив глаза — от горечи разве что челюсть не сводило. Отвар, хорошенько настоявшись за ночь, прилипал прозрачными ромашковыми лепестками к языку и оставлял послевкусие покрепче перцовки.

Лис мерно похрапывал в уголке. Девочка прошла мимо него на цыпочках, стараясь не скрипеть половицами. Оказавшись у кровати, запрыгнула и накинула одеяло на плечи.

Марушка поглядывала в окно и качала ногой, ожидая пробуждения друга или возвращения раненого. Разбудить Лиса ей не позволяла совесть, а идти на поиски Роланда — страх. Время тянулось мучительно долго, и девочка не выдержала. Скрипнув рассохшимися досками кровати, соскользнула с нее и шмыгнула за дверь.

Даже с верхнего этажа было слышно — в харчевне наплыв посетителей. Марушка замерла на лестнице, щекой прижавшись к стене. Собралась с силами и начала медленно спускаться, шаг за шагом, прислушиваясь, не скрипнет ли ступенька. Казалось, стоит только вдохнуть громче обычного, как все посетители умолкнут и повернутся к ней. Впрочем, никто не обращал на испуганную девочку внимания — народ ел, пил и громко обсуждал насущные дела. В лучах солнечного света кружились пылинки и одинокая зеленая муха. Снизу, в районе каморки под лестницей, где трактирщица Сивояра хранила продукты и утварь, послышался знакомый смех. Марушка быстро опустилась на ступеньку, надеясь остаться незамеченной.

Сивояра звякнула посудой, и тон беседы неожиданно сменился:

— А не слыхал, чего там шепчутся, что Чароград взяли?

— Слыхал, шепчутся, — поддакнул Роланд.

— И что думаешь? Правду говорят? — трактирщица звучно дунула, смахивая прилипшую ко лбу прядь волос.

— Слухи быстро ширятся, но остаются слухами, — ответил он.

Зависла пауза. Сивояра кряхтела, побрякивая глиняными мисками.

— Главное, языком не мели, — неожиданно предупредил Роланд. — Пока в Кемьгороде тихо, здесь тревожиться не о чем. От Чарограда до вас не верста пути…

— Думаешь, на Кемьгород пойдут? — ахнула трактирщица, прижимая к себе широкое блюдо, как щит.

— Если, — поправил Роланд, — если пойдут. В прошлый раз их остановили у стен Самбора. Думаю, туда и направятся. Нохою нет нужды идти в обход, на север…

— Бешеной собаке — семь верст не крюк, — пробурчала Сивояра.

Трактирщица забормотала себе под нос, переставляя с грохотом миски:

— К нам уже с седмицу как балачки дошли. Купцы, в порт приехавшие, заговорили первыми, а люди быстро весть разнесли. Одного не пойму, — прикрыла она ладонью рот, и Марушке пришлось наклониться, чтобы расслышать, — неужто появился у них колдун такой, чтоб реки расчаровать? Считай, шестнадцать лет прожили спокойно, а тут раз…

Скрипнули мокрые пальцы по кромке глиняной тарелки, и посудина грохнула об пол, разлетаясь на куски. Марушка ахнула, отшатываясь к стене.

— Вот раззява! — расстроилась Сивояра, хватаясь за березовую метелку. — Сама себя напугала…

Зашелестели тонкие прутья метлы, со скрежетом сметая осколки миски. Девочка развернулась на лестнице, стараясь создавать как можно меньше шума, и поползла наверх, больно пересчитывая худыми коленями ступени. Деликатное покашливание раздалось сверху, и она медленно повернула и задрала голову, растерянно разглядывая Роланда.

— Встань, — громыхнул он, переступая растянувшуюся Марушку. Небрежно перекинутая через плечо котомка, набитая доверху так, что шнурок не затягивался до конца, смотрела на девочку мертвым глазом высушенной на солнце длинной рыбины, видневшейся до самого спинного плавника.

Лис подскочил на месте, вырванный из самой середины приятного сна, когда грохнула дверь. Рыжий потер ладонями щеки и широко зевнул, едва не вывихнув челюсть. Роланд, держа Марушку за шиворот, помогал девочке поспевать за собой. Та, согнувшись, семенила рядом и недовольно пыхтела. Как только она смиренно запрыгнула на кровать и замоталась под его внимательным взглядом в одеяло, Роланд отошел и сбросил на сундук котомку, оттягивавшую плечо.

Лис вопросительно глянул на подругу, та в ответ только пожала плечами и впилась взглядом в раненого. На всю комнату запахло вяленой рыбой. Девочка старательно пыталась сдержать жалобные трели в животе. Рот залило слюной, и Марушка шмыгнула носом, принюхиваясь.

— Ты позаботился о голодных спутниках и сгонял за обедом? — рыжий склонил голову на бок, разглядывая снедь.