Липовый мед (СИ) - Милоградская Галина. Страница 16

Последние дни он постоянно думал о прошлом. Вспоминал их юношескую влюблённость, которая так и осталась там, далеко за спиной. Вспоминал и то, что любила когда-то Лиса, то, что могло бы сейчас вызвать её улыбку. У неё всегда была очаровательная улыбка, и он сделает всё, чтобы вновь увидеть её!

Таня пришла раньше на двадцать минут и теперь прилагала титанические усилия к тому, чтобы не обращать внимания на снисходительный взгляд Амалии. Секретарь Жарова не пользовалась любовью коллектива, хотя никому и никогда не сделала ничего плохого. Возможно, это было где-то на подсознательном уровне, что-то из разряда: как именно глуповатая блондинка смогла продержаться на своём месте столь долгий срок? Конечно же, в коллективе ходили разные версии, но лидировала та, что связывала Амалию с Жаровым самым тесным и интимным способом. Таня в то, что Константин спит с секретарём, не верила. Но избавиться от предвзятости, поглядывая на яркую девицу, не могла. Хотя, скорее всего, растущее раздражение было вызвано приближающейся встречей. А ещё тем, что Игнат опаздывает.

Конечно, ему приходить было вовсе не обязательно, но он обещал, и за эту поддержку Таня была ему очень благодарна. А теперь злилась, думая, что и так нервничает, почему же её нервные клетки должны гибнуть ещё и от беспокойства: придёт — не придёт? Она в сотый, наверное, раз открыла папку с подготовленными документами и пробежала глазами по строкам, выученным наизусть. Лично с Жаровым Тане общаться не доводилось — так, виделись на общих собраниях и корпоративах, и нервная дрожь отдавалась в кончиках пальцев, заставляя занять чем-то руки. Стрелки часов приближались к одиннадцати, по спине ползла противная липкая капля пота, впитываясь в блузку цвета охры, и Таня в очередной раз похвалила себя за то, что решила надеть пиджак — не хватало ещё появиться с тёмными кругами подмышками, с головой выдав своё волнение.

— Давно ждёшь?

Игнат возник, как джинн из бутылки, принеся с собой прохладу весеннего дня и свежий ветер перемен. Улыбаясь, упал на диван рядом и заглянул в открытую папку.

— Схемы, графики… Ты неплохо подготовилась!

— Ты сомневался? — Таня не смогла сдержать раздражение и прохладу в голосе. Игнат недоумённо нахмурился, пытаясь понять, чем вызвана эта вспышка, но Колесникова тут же нервно улыбнулась, покачав головой.

— Прости. — Она склонилась к Игнату и шепнула: — Я жутко волнуюсь.

— Думаешь, Жаров тебя съест? — в тон ей ответил Игнат, стараясь не обращать внимания на то, как близко она оказалась. Стоит повернуться совсем чуть-чуть, и можно коснуться носом её щеки.

— Не знаю, — честно призналась Таня, стараясь не вдыхать лёгкий древесный аромат его туалетной воды.

Зазвонил телефон, Амалия ответила, и Игнат с Таней тут же отпрянули друг от друга, смущённо отворачиваясь.

— Константин Андреевич ждёт вас, — сказала Амалия, одарив снисходительным взглядом Колесникову, которая тут же подскочила, роняя на пол папку.

— Амалия, красавица моя, сделай нам кофе, — обаятельно улыбнулся Игнат и, дождавшись, когда Таня поднимает документы, распахнул перед ней дверь.

Волнение оказалось напрасным: Жаров выслушал предложение внимательно, задал несколько уточняющих вопросов и попросил оставить документы, чтобы ознакомиться с расчётами и предложениями. Игнат проследил за Таней взглядом и обернулся к другу, едва за ней закрылась дверь.

— А она хороша, — бросил Костя, не отрывая глаз от бумаг.

— Что? — Игнат нахмурился.

— Свежие идеи, грамотная подача, изящное исполнение. — Костя поднял глаза и кивнул на документы. — Почему она до сих пор не начальник отдела?

— Считаешь, стоит повысить? — осторожно спросил Игнат. Внутри всколыхнулись противоречивые чувства: радость за Таню и сожаление. Если сейчас её повысят, а он решит позвать на свидание, только тупой не свяжет два и два и не упрекнёт Колесникову в способах продвижения по карьерной лестнице. А подобной славы ей он точно не хотел.

— Думаю, спешить не стоит, — разом развеял его страхи Костя. — Но присмотреться надо. Сделаешь?

— Считай, уже, — усмехнулся Игнат. — Какие планы на вечер?

— Загружен по полной. — Костя поморщился, отпив кофе. — Амалия! Почему кофе такой холодный? Ты его из Антарктиды принесла?

— Что за нервы? — хитро покосился друг. — День только начался.

— Неделя поганая, — процедил Костя. — И подозреваю, что дальше будет только хуже.

— Опять не так с Алисой? Ладно, ладно, не поднимаю эту тему.

— Сбербанк поднял проценты по кредиту. Чёрт бы побрал эти обязательства перед государством, давно бы обратились в другой банк и дело с концом!

— У «Глобалмеда» тридцать процентов акций принадлежит государству, — резонно заметил Игнат. — Хочешь съесть кусок побольше — умей делиться, чтобы не подавиться.

— Очень ценное замечание! — Костя скривился, словно проглотил лимон. — Ладно, попробую уломать Малкова вечером, может, скинет полпроцента.

— Ты идёшь биться с этим бизоном один на один, о, мудрый воин? Может, стоит позвать подкрепление из друзей-индейцев?

— Предлагаешь себя? Заняться нечем?

— Почему сразу себя? — натурально удивился Игнат, сверкнув глазами. — Позови представителя Дергачёва, пусть тоже отдувается.

Костя нахмурился было, постукивая золотым кончиком ручки по столу, но через мгновение его лицо прояснилось, а в глазах загорелись лукавые искры.

— Ты имеешь в виду?..

— Конечно же, лучшего специалиста по экономическим вопросам, кого же ещё. — Улыбка Игната стала шире. — Или мадам Баринова не обладает достаточной квалификацией?

— Не знал бы тебя столько лет, решил бы, что сводничаешь, — проворчал Костя, покачав головой.

— Не сводничаю, друг мой, а только забочусь о твоём душевном спокойствии!

С этими словами Игнат поднялся и вышел, рассчитывая найти Таню и поздравить, а там, чем чёрт не шутит, пригласить пообедать вместе. Костя же достал телефон и задумчиво покрутил его в руках. Возьмёт трубку? Скорее всего, нет. Придётся связаться через секретарей, но говорить с ней он будет сам. Пусть попробует отказаться от делового ужина! Он вздохнул и раздражённо отбросил трубку, наблюдая, как та прокатилась по столу и остановилась у клавиатуры. Так или иначе мысли возвращались к Алисе, крутились вокруг неё, не давая покоя. Он совершенно не имел понятия, как подступиться к ней, что сказать и что сделать, чтобы не получить опять от ворот поворот. Костя не любил проигрывать, но что-то подсказывало: происходящее сейчас — не игра. По крайней мере, не игра в привычном ему смысле.

Можно было сколько угодно вспоминать о прошлом, перебирать ошибки и думать: «а если бы…». А если бы что? Если бы он остался, какое будущее бы их ждало? Работа в местной газетёнке, статьи на заказ о сносе очередного памятника или пикетах активистов против мусорных свалок? Обсуждение на работе тарифов на проезд в общественном транспорте и кофе-брейки по утрам? Возможно, он стал бы редактором. Возможно, Алиса возглавила бы отдел. Или сидела дома, воспитывая детей в его двушке в панельке, пока он совмещал бы три работы, пытаясь оплатить кредит на машину и накопить на отпуск… Решение уехать ничего не разрушило. Из разлуки выросла новая жизнь, новый он, новая она. И теперь оставалось лишь приспособиться к этим новым реалиям, принять друг друга такими, какими они стали, и жить дальше. Может, даже вместе.

Костя задумчиво улыбнулся: чем больше он думал об Алисе, тем больше хотел не просто вновь уложить её в постель, но и проснуться рядом. И здесь это «как раньше» срабатывало на все сто — он помнил, какой она была по утрам. Помнил сонную улыбку и неумелые завтраки. Помнил разговоры ни о чём и споры после просмотренного фильма. И это общее прошлое, невзирая на все внутренние запреты, прорывалось ярким светом, вызывая щемящее чувство утраты. Когда он успел забыть, каково это — просто быть счастливым?

— Амалия, свяжись с Бариновой. Нам надо срочно поговорить. — Он щёлкнул коммутатором и приготовился ждать. Бегать от него, или нет — это личное, а сейчас следовало обсудить работу, и здесь Костя был уверен в профессионализме Алисы.