Ужасная саба и ее хозяин (СИ) - Чаусова Елена. Страница 19

— Чуточку?.. — с очень лукавой улыбкой спросил Эйдан, вздернув бровь, а потом принялся покрывать ее шею легкими, совершенно зефирными, нежнейшими поцелуями и так же нежно поглаживать ее языком, спускаясь ниже, на плечо, а оттуда к груди. — Самую капельку… и очень-очень осторожно буду доставлять тебе удовольствие, — полушепотом сказал Эйдан и медленно очертил языком круг возле ее соска.

— Ну потому, что главное удовольствие — тебе, — широко улыбаясь объяснила Лейтис, — а мне чуточку, что останется. Я не жадная.

— Самая… щедрая… саба… в Луденвике… — проговорил Эйдан, то обхватывая ее сосок губами, то снова отпуская. Потом переместился губами ко второй груди — и продолжил свои ласки. — Мне с тобой так повезло… Ты мое главное удовольствие, Лейтис, вся ты целиком, — ладонь Эйдана заскользила по ее боку, по животу, по бедру, описывая изгибы тела, задерживаясь в некоторых местах, чтобы погладить с особенным вниманием и наслаждением.

— Правда? — Лейтис принялась целовать его шею, гладя одной рукой по голове, а второй аккуратно спускаясь по спине к его заманчивой крепкой заднице, — А чем я тебе нравлюсь, расскажешь?

Ей и правда нужно было это слышать, хотелось чувствовать, что она ему правда хорошая и нужная и привлекательная, что дело не просто в том, что у него утренний стояк, а в том что ему хорошо с ней.

— Конечно, — Эйдан довольно вздохнул, откидывая голову, подставляя шею под ее губы. — Именно этим и собирался заниматься одновременно с поцелуями. Целовать везде и рассказывать, как ты мне нравишься везде…

Он снова наклонился к ней, чтобы поцеловать в плечо, покрыть его все до самого изгиба шеи быстрыми жадными поцелуями, а потом перебраться на ключицу. А обе его руки продолжали путешествовать по телу Лейтис, неторопливо лаская.

— Очень сексуальная, — выдохнул Эйдан ей в шею. — Такая, что в одежде тебя все время хочется представлять раздетой, твою восхитительную грудь и не менее восхитительную попку, которые эта клятая одежда так красиво облегает… А без одежды просто невыносимо соблазнительная… Лейтис… Самая очаровательная. Двигаешься, как кошечка. Я бы тобой любовался все время, если бы мне не хотелось так сильно тут же тебя схватить и что-нибудь с тобой сделать. Все с тобой сделать. Страстно, как вчера, нежно, как сейчас. Хочу с тобой по-всякому, потому что ты мне всякая нравишься, всегда, — он продолжал покрывать поцелуями ее кожу, пока говорил, а потом приподнялся на локте, запустив пальцы в ее волосы, с розой стороны. — И волосы твои обожаю. Запрещу тебе перекрашиваться, как суровый доминант… Тебе безумно идет этот розовый. К твоим губам, к твоим щечкам… Чудесная моя, — он вздохнул и обхватил своими губами ее в томном и жарком поцелуе.

От слов "все с тобой делать" Лейтис завелась, немедленно, представив себе очень разное "все". Разумеется, о порке даже мечтать не стоило, но Лейтис тут же отмахнулась от этой грустной мысли когда ей было так хорошо, принявшись думать о куда более реалистичном, но тоже приятном. Ну уж поводок он, наверное, не откажется привнести в их игры и сзади отыметь, и, может, хотя бы намекнуть на связывание? Распорка между ног, руки за спиной и Эйдан который рассказывает ей, что дело сабы молча сосать, а не ждать, пока ее будут заводить и ласкать, так что теперь он ее отымеет насухую, чтоб не выступала… Наверняка ее фантазии зашли слишком далеко, дальше, чем он стал бы себя вести с ней, но рядом с ним представлялось так сладко. И Лейтис все же тихонько, совсем немножечко повоображала про Эйдана с ремнем в руке, который обещает ее наказать как следует. А потом закинула ногу ему на бедро, наслаждаясь близостью с Эйданом. Ей нравился его запах, нравились его рыжие кудрявые волосы, его прекрасный нос, его умение командовать, его манера носить сюртук, его доброта с ней и с Тэвишем. Она тоже хотела его всего, такого как есть.

Когда Эйдан оторвался от ее губ, Лейтис сообщила:

— Это магическая "вечная" покраска, ее не так просто свести. Вот если бы тебе не нравилось — было б проблематично.

Эйдану не могло не нравиться: волосы были… как отражение самой Лейтис. Откровенно вызывающе, почти по-детски трогательно, очаровательно женственно и сексуально, и обаятельно — все сразу, как сама Лейтис, которой тоже были нужны одновременно строгость и нежность, жесткость и мягкость, страсть и ласка. Которая была такой разной, оставаясь единственной и неповторимой собой. Его саба, его… другой такой нет, для Эйдана точно не существовало никого, кроме нее, ему не был нужен никто, кроме Лейтис. И он и правда хотел с ней всего, хотел нежно и неторопливо заниматься с ней любовью сейчас, чтобы она чувствовала, как нравится ему, как он заботится о ней — и уже мечтал о завтраке. О том, как она встанет перед ним на колени. Как он снова возьмет ее на поводок… ей нравился поводок, ей нравилось, когда ее тянули за ошейник, он проверил вчера, ему хотелось узнать. Узнать, что она любит, когда ее придавливают к кровати. Когда удерживают руки. И значит, если она не против, а вовсе наоборот — можно продолжить… И привязать ее потом уже наконец к этой гвитирианской кованой спинке, что он столько раз представлял в своих фантазиях. Конечно, его мечты заходили куда дальше допустимого, и думать сейчас о том, как по ее красивой кругленькой попке со всего маху проходится стек, оставляя на ней огненно-красные следы, было слишком, чересчур. И Эйдан старательно отогнал от себя эти мысли, сосредоточившись на том, что с ней делать можно. Этого уже было невообразимо много. И Эйдану хотелось любить свою Лейтис всеми возможными способами.

— Мне очень нравится, — заверил он, продолжая перебирать пальцами волосы, поглаживать по голове. Он перебрался пальцами на черную половину волос и одновременно обхватил губами мочку ее ушка, тоже совершенно прекрасного. — Это очаровательно дерзко и очаровательно мило одновременно. Как ты. Чудесно. Очень тебя хочу, девочка моя, — он шумно вздохнул и скользнул рукой между ее ног, лаская внутреннюю сторону бедра, продолжая делать все неторопливо и нежно, наслаждаясь каждым прикосновением к ее телу.

— Я очень дерзкая и непокорная саба, — согласилась Лейтис, — Это ведь тоже чудесно, я надеюсь?

— Восхитительно, — от всей души ответил Эйдан. Потому что в нем с новой силой вспыхивало желание от одних ее слов. Дерзкая, непокорная, которую так приятно покорять… так сладко, так хорошо. Видеть, как Лейтис смотрит на него сверху вниз, ловя его слова, его приказы каждой клеточкой собственного тела, трепещет вся, чувствуя его власть над собой. Удовольствие. Бесконечное. Знать, что она, чудесная строптивая девочка, покорится ему не из страха, не силой, а потому что хочет, жаждет не меньше, чем он жаждет ощущать ее в своей власти. — Чудесно дерзкая, очаровательно непокорная, потрясающе строптивая. И хозяин знает, что с этим делать, — последнюю фразу он шепнул ей на ухо, совсем тихо, одновременно нетерпеливо скользнув ладонью вверх между ее ног, чтобы добраться до самого главного, до того места, которое принадлежало только ему. Которое он сейчас тоже будет покорять, снова, иначе, чем вчера, ласково, нежно, ничуть не менее прекрасно.

Целовать ее самыми трепетными поцелуями и представлять, как позже будет совсем иначе, как он одним словом или движением руки поставит Лейтис на четвереньки, как скажет, что дерзкие непокорные сабы нуждаются в том, чтобы их воспитывали получше. И связали покрепче. И были с ними пожестче. Представлять, как велит подползти к нему на коленях и снова доставить ему удовольствие ртом. И пока она делает ему минет, сможет снова в свое удовольствие тянуть ее за чудесные хвостики, управляя каждым движением головы. Думать обо всем этом, продолжая неторопливые заботливые ласки, было особенно горячо.

— Это самое лучшее для сабы — когда хозяин знает, что с ней делать, — промурлыкала Лейтис, жмуря глаза от удовольствия, — Самое правильное. Когда хозяин знает, что делать, сабам даже не хочется капризничать и вредничать, потому что им и так хорошо.