Жена Болотного царя - Огинская Купава. Страница 21

Когда над подернутой рябью водной поверхностью показался большой глаз на тонкой гибкой ножке, Агнэ издала странный сдавленный взвизг, полный непонятного мне восхищения.

Ислэ отреагировал иначе. Он весь побелел и нервно сказал непослушными губами:

— Нужно бежать.

Раньше, чем побежали мы, с места сорвались те, с птичьими головами, и их быстрота и та легкость, с которой они бросились в воду, наводили жуть. Они поплыли, казалось, не замечая яростно крутящегося глаза и тех волн, что породило огромное грузное тело, поднимающееся из глубин озера.

— Моховик проснулся, — охнула Агнэ и бросилась прочь.

Эва бежали легко и быстро, будто и не по кочкам вовсе среди сырого и мрачного леса, но по хорошо утоптанному удобному тракту. Я постоянно оскальзывалась и все больше отставала. Не успевшие просохнуть сапоги начали натирать, казалось, на первой же кочке.

Я держалась сколько могла, подгоняемая страхом, потом поскользнулась и упала. Подняла кучу брызг, нахваталась воды пополам с тиной и была вздернута в воздух твердой рукой. Как Ислэ сумел забросить меня на кочку, я так и не поняла. Насквозь мокрая и жалкая, подгоняемая эва, бегущим позади, я неслась вперед, пока дорогу нам не преградило черное существо.

Оно неслышно передвигалось прямо по деревьям, не утруждая себя необходимостью балансировать на скользких кочках, и рухнуло в воду прямо у ног Агнэ, преграждая нам путь.

Девочка вскрикнула и отшатнулась назад.

Я успела схватить ее прежде, чем Ислэ оттолкнул нас обеих в сторону, подальше от нечисти. Хватило одного взмаха мечом, чтобы круглая голова легко отделилась от узких плеч. Тощее тело упало в воду.

Но раньше, чем я успела перевести дух, на Ислэ свалился другой птицеголовый. Эва едва успел увернуться, удачно отмахнулся мечом, и нападающий рухнул в воду. Барахтался там, силился встать, но не мог. Вода вокруг него сделалась совсем темной.

Третий напал раньше, чем Ислэ утвердился на ногах, и повалил его на спину, слегка притопив.

Меч отлетел в сторону, а нечисть вонзила приоткрытый клюв в вынырнувшего на мгновение эва. Угодила в основание шеи и ушла под воду вместе со своей добычей. На поверхности вздувались и лопались пузыри, Ислэ вырывался, но не мог выбраться, отчаянное его сопротивление слабело с каждым мгновением.

Птицеголовый вынырнул и, удерживая эва за край доспеха, поднял его из воды. Острый выпирающий кадык на черной тонкой шее дергался, будто существо быстро сглатывало.

Агнэ дрожала в моих руках, меня и саму трясло; оцепеневшая от ужаса, я дернулась, когда нечисть мотнула головой и кровь с клюва брызнула веером, задев и дерево, к которому мы жались, и нас самих.

У Ислэ не осталось сил, чтобы вырываться, недоутопленный, он мог только судорожно хватать ртом воздух.

Реальность разбилась, глаза больше не могли видеть картину целиком, выхватывая острые осколки. Потухший взгляд, красная от крови тина, слипшиеся черные перья на локтях и плечах нечисти. И черная же кожа, будто вся в мурашках. Чем-то знакомая.

Я видела что-то похожее… очень похожее. Несколько дней назад, когда каким-то чудом забрела на задний двор и наткнулась на одну из кухонных девок. Она сидела на ступенях, под дверью, ведущей на кухню, и ощипывала курицу. Мокрые черные перья, черная кожа…

Это был первый раз, когда я отказалась есть вроде бы привычное блюдо. Потому что обычная курица была мне хорошо знакома, а черная имела в себе что-то отталкивающее и опасное.

Легкие волны пришли со стороны озера, вырывая меня из ступора.

— Моховик идет, — проскулила Агнэ, плотнее прижимаясь ко мне.

Трусить и дальше просто не было возможности.

— Будь здесь, — хрипло велела я, с трудом оторвав от себя руки царевны. — Просто будь здесь.

— Ты куда?

— Надо.

Надо было найти меч, который упрямо не могли нащупать мои дрожащие руки, хотя я точно видела, куда он упал, надо было его поднять, несмотря на то, что сведенные судорогой пальцы не хотели гнуться, и надо было рубить молча… но я не смогла. Лезвие меча вошло точно в приоткрытый клюв и легко срезало верхнюю часть круглой головы. Не почувствовав ни капли сопротивления, словно вместо костей в нечисти был кисель.

Метила в шею, но птицеголовый услышал мой всхлип.

Оставалось только смириться с осознанием, что эти страшные мгновения останутся со мной навсегда, и помочь Ислэ.

Косо воткнув в ближайшую кочку меч, я попыталась вытащить вновь ушедшего под воду эва.

Вытащить и поднять его удалось лишь с помощью Агнэ.

Ислэ стоять мог, лишь когда его поддерживали, и едва передвигал ноги, повиснув на наших плечах.

— Меч, — простонал он, пытаясь повернуть отяжелевшую голову.

— В пекло меч, — грубо ответила я, задыхаясь под тяжестью эва. Мы едва шли, а что-то большое, сильное и древнее нагоняло нас. Волны стали выше, с легкими порывами ветра до нас долетал запах застоявшейся воды и чего-то еще… Так, наверное, могло пахнуть что-то пролежавшее на дне долгие годы, если не десятилетия.

Я стремилась в поселение, чтобы отдать Ислэ на попечение Ллэт и ее особенных умений и рассказать царю о Моховике, идущем по нашим следам. Чтобы это уже не было моей проблемой. Чтобы всё разрешили те, кто мог. Кто должен был это сделать.

Но когда мы вышли к поселению, все мои надежды рухнули. Ворота были открыты. Я отчетливо видела тела стражников, что стояли на посту. Жизни в них не осталось и на вдох.

На одном из эва сидело странное создание, будто сплетенное из веток и жил; оно увлеченно копошилось в развороченной грудной клетке.

— Мы не пройдем. — Я потянула Ислэ в сторону, желая отойти с тропы и хотя бы спрятаться в зарослях, чтобы переждать… что именно переждать, я не знала и не хотела даже гадать. Просто переждать. Чтобы все наладилось и мы смогли войти в поселение.

Главное, чтобы Ислэ смог дотянуть до этой минуты.

Неправильно поняв мое желание, эва трудно мотнул головой:

— До следующих ворот слишком далеко. Я не дойду.

— Я и не прошу. Нам всего-то нужно уйти с дороги Моховика.

Мы шли так долго, как Ислэ только мог, и остановились, лишь когда он окончательно обессилел.

Только тогда, привалив его к стволу дерева, мы помогли ему сесть. Я не знала, сколько крови в нем еще осталось, и не представляла, как можно ему помочь. Единственное, что я могла сделать, — хотя бы попробовать остановить кровь.

Несколько мгновений я бездумно разглядывала свою мокрую рубаху, отупело не понимая, что делать дальше.

Потом вспомнила о царевне.

— Агнэ, иди-ка сюда.

Ее рубаха была сухой, и она, не раздумывая, оторвала от нее щедрый кусок.

— Ты потерпи, ладно? — жалобно попросила я у Ислэ, прижимая ткань к его ране.

Он слабо улыбнулся и вроде бы кивнул — голова его дернулась и безвольно упала на грудь. Агнэ судорожно вздохнула, но сдержалась. Не заплакала.

— Что мы теперь будем делать? — спросила она.

— Ждать.

***

Нашли нас уже в сумерках. Прошло ли несколько часов и наступил вечер, или же тучи украли остатки солнечного света, я не знала.

Я совсем замерзла в мокрой одежде и не ощущала собственного тела, Ислэ почти не дышал, а Агнэ, пришедшая на смену обессиленной мне, с отчаянной старательностью прижимала к страшной ране насквозь пропитавшуюся кровью ткань.

К тому времени мы все были измазаны в крови и нельзя было понять, ранен ли из нас кто-то, кроме Ислэ.

Отсветы факелов среди деревьев и голоса растревожили нас. Узнав в одном из голосов отцовский, Агнэ позвала его ломко и надрывно. И наконец заплакала.

Лицо Ксэнара, увидевшего в отсветах факелов свою дочь, всю залитую красным, было страшным.

— Теперь ваша очередь, — сообщила я и обессиленно привалилась к дереву, почти касаясь плечом поникшего плеча Ислэ. Я отказывалась и дальше нести ответственность за чужие жизни… да и за свою тоже.

Как нас доставляли в дом царя, я помнила смутно. Только чьи-то руки, не очень аккуратно вздернувшие меня в воздух, носилки с Ислэ и страшные слова: