Удивительные приключения Бильбо, сычика-эльфа из Кунира (СИ) - Степаненко Надежда. Страница 31

История крупинки нисколько не уронила его в их мнении: они поняли, что кроме везения и крупинки-невидимки у него ещё есть смекалка и без неё ничего бы не вышло. Они до того расхваливали Бильбо, что он и впрямь почувствовал себя храбрым искателем приключений, а найдись что поесть, он стал бы ещё храбрее.

Но поесть было нечего. Бильбо думал и думал, как отыскать потерянную тропу, но его усталая голова отказывалась соображать. Он просто сидел, съёжившись, уставившись на нескончаемые ряды деревьев. Все примолкли, закрыли глаза, но Балин долго ещё посмеивался и бормотал:

— Голлум! А я-то думал! Вот, значит, как он прошмыгнул у меня под носом! Теперь понятно! Ах, вы «просто крались, крались и подкрались», Бильбо? Вы «потеряли кучу перьев» в злополучной щели? Ах ты, старый хитрец, хитрец, хи… хи… — Тут Балин тоже заснул.

И вокруг надолго воцарилась тишина.

Внезапно Двалин открыл глаза и огляделся.

— А где же Торин? — спросил он.

Вот ужас-то! Их и в самом деле было только тринадцать: двенадцать пещерных сов и сычик-эльф. Куда девался Торин? Какая его постигла участь? Поймали ли его, съели лесные чудовища? Содрогаясь от ужаса, пещерные совы и Бильбо лежали, пока не заснули неспокойным сном. Их мучили кошмары. Вечер перешел в ночь. И тут мы на время оставим их, пока они спят, усталые, измученные, даже не выставив караульных.

У Торина была несколько другая судьба. Торин, убежав с тропы, долго бродил в темноте, напрягаясь от каждого шелеста неподалёку. Но усталость навалилась на него так внезапно, так сильно, что он просто упал в густой кустарник, росший на его пути, и потерял сознание. Крики заблудившихся товарищей, вопли, когда их схватили и опутали пауки, звуки сражения на следующий день — ничего этого Торин не слышал. Потом его подобрали лесные сипухи, крепко связали верёвками из паутины и прочного плюща и унесли с собой.

Да, разумеется, в Тёмном лесу, как и во всех остальных лесах, существующих на свете, жили совы. Были то масковые сипухи или, как их ещё величали учёные умы Га`Хуула, Phodilus. Испокон веков жили они в Тёмном лесу и, когда в него пришло зло, не пожелали покидать насиженные места, со временем научились выживать в изменившемся мире и продолжили своё размеренное существование. Птицы они были не злые, но с недоверием относились к чужим и всегда соблюдали крайнюю осторожность. Они были не так мудры, как их дальние родственники из лесов Тито, и казались более коварными. Они иногда появлялись в сумерках, в промежутках между заходом солнца и восходом луны, но предпочитали ночь и звёзды; бесшумно летали по густым лесам, пели песни скрипучими сиплыми голосами и жили в своё удовольствие.

На большом старом дубе у северо-восточной границы Тёмного леса жил могущественный король масковых сипух. Подданные короля, вообще-то говоря, жили и охотились по большей части на открытом воздухе, в лесах. Жили они на земле и на деревьях, из всех деревьев больше любили буковые. Старый же полый дуб был королевским дворцом, сокровищницей и темницей для редких пленников, которых ловили сипухи в своём лесу. Туда и потащили Торина, с которым обращались не слишком вежливо, так как других сов здесь не жаловали. В старину масковые сипухи даже, случалось, воевали с пещерными совами, которых они обвиняли в краже своих сокровищ. Справедливость требует сказать, что пещерные совы, честные ремесленники, объясняли это по-иному — они, мол, взяли то, что им принадлежало. Король масковых сипух когда-то заказал им драгоценные украшения, дав для этого золото и серебро, найденное в болотах Тёмного леса, а потом отказался платить за работу. И тогда пещерные совы, не получив платы, оставили украшения у себя. У могущественного короля масковых сипух и в самом деле была слабость — он был скуповат. Сокровищница его ломилась от золота, серебра и алмазов, которое сипухам и не нужно то было, но он любил его сияние и хотел ещё и ещё — его аппетиты были немерены.

Но Торин и его предки не имели никакого отношения к той старой распре между сипухами Тёмного леса и неизвестными мастерами из рода пещерных сов. Поэтому, когда он очнулся, то был возмущён их обращением. И решил, что из него не вытянут ни одного слова про золото и драгоценности.

Король устремил на Торина суровый взгляд больших тёмных глаз и стал его расспрашивать, но Торин на всё отвечал только одно: он умирает от голода.

— Мои птицы донесли, что ты не единственный чужак в лесу, — задумчиво ухнул король. — Где сейчас твои друзья? Что они делают?

— Не знаю, вероятно, умирают от голода в лесу.

— Что вы делали в лесу? Зачем в него ворвались?

— Мы никуда не врывались, — отвечал Торин, — мы честные путешественники и просто искали пищу и питье, ибо умирали от голода.

— А что вам там понадобилось? — вконец рассердившись, спросил король.

Но Торин прищурился с истинно королевским надменным видом и не пожелал отвечать.

— Отлично! — ухнул король, донельзя раздосадованный. — Уведите его и держите под землёй, в самых корнях дерева, пока не скажет правды! Пусть сидит хоть всю свою — недолгую — жизнь!

Сипухи крепче связали Торина верёвками из плющевых лиан и заперли в одном из самых дальних подземном ходе — их было бесчисленное множество под великим старым дубом, и в основном сипухи использовали их, чтобы содержать там своих пленников. Ему дали вдоволь мышатины и воды из дальнего лесного родника — ведь масковые сипухи не крысы, и даже со злейшими врагами они обращались вполне сносно. Только к гигантским паукам были беспощадны, так как те не умели быть благодарными и всегда, когда представлялась возможность, атаковали одиноких птиц, а если повезёт ещё больше — утаскивали маленьких птенцов и даже яйца, чтобы съесть их в темноте своих лесных убежищ.

Бедный Торин лежал в королевской темнице. Поев мяса и попив воды, он теперь невольно испытывал чувство благодарности. Потом он вспомнил про своих горемычных друзей. Ему недолго пришлось ломать себе голову над тем, что с ними стряслось, — очень скоро он всё узнал. Но об этом рассказывается в следующей главе, где пойдёт речь о новом приключении, в котором сычик-эльф снова показал, на что способен.

Глава девятая. Из отстойника — на волю

На другой день после битвы с пауками Бильбо и пещерные совы сделали последнюю отчаянную попытку выбраться из леса. Они поднялись на лапы и, пошатываясь, побрели в сторону, где, по мнению восьми друзей из тринадцати, проходила тропа. Но им не довелось узнать, кто был прав. Тусклый день начинал переходить в темный вечер, и вдруг кругом засветились десятки ярких глаз, словно десятки бледно-жёлтых звёзд. Из темноты вылетели масковые сипухи и сипло задребезжали: "Хе-е-е! Стой!"

О том, чтобы сопротивляться, не приходилось и думать: путники слишком обессилели, чтобы сопротивляться ещё и совам, тем более, что те во многом превосходили их численностью. Поэтому путники покорно сели, вытянув лапы, и стали ждать. Все, кроме Бильбо; после опасных встреч с местными жителями он уже не доверял сипухам, которые могли оказаться злыми или и вовсе каким-нибудь последователями Чистых. Поэтому он быстро достал крупинку и крепко сжал её в клюве, отступил в сторону, прижавшись спиной к кусту. Когда сипухи спустились с деревьев, связали и выстроили пленников длинной цепочкой и пересчитали их, маленький эльфийский сычик остался несосчитанным.

И его полёта сипухи также не расслышали, когда он летел позади всей вереницы. Бильбо еле поспевал за ними, так как не привык летать, постоянно уворачиваясь от возникающих в сумраке стволов деревьев. Кроме того, сипухи подгоняли пленников безжалостно, не обращая внимания на то, что они устали и ослабели. Король велел им спешить, и они спешили.

Внезапно сипухи сбавили скорость, и маленький сычик-эльф смог их нагнать. Процессия подлетела к огромному старому дубу, росшему на крутом холме, поросшем травой и кустарниками. Под холмом стремительно неслась тёмная река. Высокие буки спускались по склону до самого берега, так что корни их омывались водой.