Две стороны монеты (СИ) - Каховская Анфиса. Страница 11

- Пророчестве?

- Да. В нем говорится, что Город исчезнет с лица земли, когда ступени Большого Храма покроет морская вода. Ты знаешь, что Большой Храм находился очень далеко от Моря, поэтому пророчество забылось. Но за последние годы вода так быстро прибывает, что, если она не остановится, то ступени Храма, и правда, могут оказаться в воде.

- А при чем тут Виринея?

- Люди связывают страшное пророчество с тем, что с верховной властью не все в порядке. Ведь вода начала прибывать именно в тот год, когда она исчезла. По Городу ползут разные нелепые слухи. Когда мне доложили о том, что Море поднимается, я приказал активнее искать Виринею. Ее искали, и даже нашли остров, на котором она скрывалась. И даже пытались расстрелять этот остров из пушек.

- И что?

Ангелар махнул рукой:

- Змея… Она чует угрозу, откуда бы она не исходила. Пушкари превратились в пепел за секунду до того, как поднесли фитили к запалам.

- Но что-то ведь должно быть, - не желал сдаваться Наследник. – Остров. Ты сказал, остров. Тебе известно, где она скрывается?

- Было известно. Она хитра, как дьявол, и меняет острова при малейшей опасности, благо их вокруг нашего Города огромное количество, и проверить все нет никакой возможности. Да и что толку? Узнаем, где она – и что?

Аскалон помолчал:

- По-моему, надо начать действовать, а там и решение найдется. Как бы то ни было, сидеть сложа руки я не намерен.

- И с чего же ты собираешься начать? – Ангелар с нескрываемым восхищением смотрел на сына.

- Завтра допрошу Ворона.

- Ворона?

- Тот парень, - Аскалон хотел сказать «бандит», но почему-то не сказал, - что был с нами. Где он? Капитан обещал мне…

- Да-да. Я понял, о ком ты. Мне недавно доложили, что с ним уже работают. Ты считаешь, он что-то знает?

- Отец, он один из них! Он не может не знать, где ее остров.

- Ну, раз так, значит, одна проблема уже, считай, решена. У него же нет причин скрывать это?

- Она чуть не утопила его и, если бы не случай, он бы погиб вместе с нами на острове. Не думаю, что после всего он питает к ней нежные чувства. Он мне все расскажет. Он в городской тюрьме или здесь?

- Ну, Аскалон, я посчитал, что он не такая важная персона, чтобы держать его во Дворце, и потом, специалисты по допросам есть только там. Здесь они без надобности.

Аскалон знал, что небольшая тюрьма, находившаяся на территории Дворца, использовалась лишь для особых случаев, а Ворон был простым бандитом.

- Не нужны никакие специалисты. Я сам допрошу его.

Ангелар любовался сыном: за шесть лет, что он его не видел, Аскалон превратился в настоящего мужчину, сильного, уверенного в себе, решительного. Со временем будет кому передать власть.

- Конечно. Но ведь ты поедешь туда завтра днем, у них будет целая ночь и утро. Зачем терять время?

- Время терять нельзя, - согласился сын, - поэтому я поеду завтра рано утром.

- Боюсь, это невозможно, - в глазах отца появились лукавые искорки. – Ты же не хочешь показаться неучтивым?

Аскалон недоуменно посмотрел на него.

- Впрочем, я и сам могу принять гостей.

- Гостей?

- Ну да. Должен же я познакомиться с теми, кто помог моему сыну в трудную минуту. Тем более, что, как мне доложили, посмотреть есть на что.

- Ты пригласил Иву и Бажана на завтрак? – Наконец догадался Аскалон.

- Надеюсь, ты не против? Я выслал им приглашение. Ты их поблагодаришь за помощь, а я услышу недостающую часть истории из первых уст.

Произнеся имя девушки, Аскалон почувствовал, как в его душе что-то трепыхнулось и сжалось – ощущение было новым, но приятным.

- А теперь ложись-ка спать, - Ангелар обнял сына. – Как же здорово, что я могу сказать это тебе – такие простые слова, а как мне не хватало их эти годы. Мой мальчик дома, теперь у нас все будет хорошо, и никто не сможет нам помешать.

- Я тоже скучал, - улыбнулся Аскалон.

Ангелар постоял, прижав сына к себе и улыбаясь своим мыслям, и вышел.

Дворец Правителя располагался возле восточного берега Города-острова, и занимал довольно большую территорию. Конечно, это была лишь малая часть необъятного острова, но в действительности вся площадь, занимаемая Дворцом, была сопоставима с размерами небольшого города. В общем-то, это и был город внутри Города: множество различных построек – от самого Дворца, в котором жил Правитель, до многочисленных хозяйственных зданий; сады, парки, озера, свой порт, принимавший каждый день несколько кораблей.

Никто посторонний не мог попасть на заповедную территорию, хотя она не была окружена ни высокими стенами, ни глубокими рвами. Не было и грозной стражи, охранявшей ее. Но было нечто, гораздо более ценное. Никто посторонний не мог переступить невидимую черту, отделявшую Город от Дворца. Правителю достаточно было только решить для себя, что он не хочет кого-то видеть, и этот человек, как бы ни пытался проникнуть во Дворец, натыкался на прозрачную стену, незримо окружавшую его территорию, созданную древними мастерами. Но стоило Правителю в мыслях позволить кому-то посетить его, тот беспрепятственно проходил во Дворец, даже не подозревая о том, что существует какая-то граница. Так и Бажан с дочерью добрались до главного здания Дворца, не встретив на своем пути никаких преград и лишь удивляясь этому.

Экипаж доставил их прямо к подъезду, где их уже поджидал учтивый молодой человек, одетый и причесанный настолько безупречно, что казался каким-то ненастоящим. Он проводил их в приемный покой, любезно сообщил, что Правитель с Наследником будут через пять минут и тут же исчез, будто растворился в воздухе – так умеют исчезать только вышколенные лакеи и секретари.

Ива еле держалась на ногах от волнения. Почти всю ночь она не спала, представляя себе предстоящую встречу, и считала минуты, с ужасом замечая, что их остается все меньше и меньше. А утром, когда настало-таки время собираться, впала в настоящую панику и пыталась придумать причину, которая позволила бы ей остаться дома. Но визит был слишком серьезен, чтобы отговориться обычной головной болью; избавить от него мог, как минимум, паралич или глубокая кома, но до такой степени страха Ива, еще, слава Богу, не дошла. Пришлось одеваться и приводить себя в порядок. Но простые и привычные действия на этот раз были ей в тягость: волосы не желали укладываться, кисточки поминутно ломались, пудра ложилась неровно, а когда девушка заглянула в шкаф, то, нервно перебрав все, что там было, она убедилась, что надеть ей решительно нечего.

И вот теперь, стоя в приемном покое и взволнованно разглядывая себя в огромное стенное зеркало, она ясно видела, насколько нелепо выглядели оборки на ее бордовом, чересчур закрытом платье, и жалела, что не надела зеленый костюм.

- Надо же, - несмело озираясь, еле слышно произнес Бажан, - мне кажется, что на острове я боялся меньше, чем сейчас. Ничего здесь не трогай! – Добавил он почти шепотом, хотя Ива и не думала этого делать.

Она полностью была согласна с отцом – она бы лучше еще пять раз встретилась с бандитами, чем один раз с Правителем.

Почему так устроена жизнь, что священный трепет перед представителем власти является непременным атрибутом этой власти и по силе нередко превосходит страх перед настоящей опасностью?

Правитель уже давно привык к тому, что вместо живых людей ему постоянно приходилось общаться с окоченевшими от переизбытка почтения роботами, выдающими лишь шаблонные фразы и спешащими глупо улыбнуться на любое его высказывание. Иногда это было ему на руку, и он напускал на себя суровость, но чаще раздражало, и он всеми силами старался вести себя как можно естественнее, насколько это было возможно Правителю большого города. Честно признаться, эти его попытки ни к чему не приводили – его собеседники так же коченели, выпучивали глаза и ловили ртом воздух.

Ангелар вошел в приемный покой, надев самую приветливую из своих улыбок. С первой минуты он хотел показать, что его благодарность за их заботу о его сыне будет безграничной. Стараясь уменьшить неизменно возникавшее в таких случаях напряжение и сделать пребывание гостей во Дворце максимально комфортным, он много шутил, говорил Иве комплименты, а Бажана подробно расспрашивал не только о самом происшествии, но и о его душевном состоянии, напирая на то, что два отца всегда поймут друг друга, когда дело касается их детей. И в результате добился своего: Бажан смог проглотить несколько кусочков, которые сначала не желали лезть в горло, и начал говорить, почти не заикаясь; а Ива, увидев, что Правитель – живой человек во плоти и крови, а не идол, каким ей представлялся, стала с интересом разглядывать окружавшее ее великолепие. Окончательно ей полегчало, когда она заметила, что сидевший рядом с ней Аскалон волнуется ничуть не меньше: он был молчалив, не поднимал на нее глаз и два раза уронил вилку. Ива догадывалась о причине его смущения, но не позволяла себе поверить в нее.