Никогда не кончится июнь (СИ) - Кроткова Изабелла. Страница 18

— А спорим, не выйдет Алька замуж?

Странное чувство… Как будто тенор не просто звучит, а… опутывает какой-то невидимой сетью…

— Как это не выйдет?! Выйдет! — но знакомый голос словно не замечал этой сети, которую всем своим существом ощущала я.

— Так спорим?

Этот обычный вопрос почему-то испугал меня. Надвинулось ощущение опасности — опасности за того, кто еще не дал ответ, но вот-вот произнесет роковые слова…

«Не спорь!» — захотелось крикнуть мне, но язык словно прилип к небу.

Я медленно подняла глаза и увидела над собой мрачный потолок какой-то маленькой комнаты. В полутьме были видны серые очертания стен, а с правой стороны из узкой щели лился яркий свет.

Приподнявшись со своего места, я неслышно приблизилась к щели. И осторожно заглянула в нее.

Дыхание сбилось, и воздух будто потяжелел… Передо мной возникла знакомая комната — та самая, куда я дважды летала на бабочке. Посередине, как обычно, стоял стол, на нем были раскиданы карты, вокруг толпились те же персонажи, а в центре восседал толстый мужик в засаленной тельняшке,

который единым махом отрезал мои прекрасные светлые волосы…

От тяжелого воспоминания о той страшной ночи я невольно отпрянула, но тут же снова подалась вперед.

Один из персонажей заставил меня вглядеться в него более пристально.

Это был высокий симпатичный мужчина лет сорока с бледным лицом и каштановой шевелюрой.

Он кого-то мне отчаянно напоминал…

— Ну так что, спорим? — обращаясь к этому самому человеку, поторопил его кривоногий вертлявый мужичонка в растянутой майке.

Я замерла в жутком ощущении, что сейчас произойдет что-то непоправимое…

Нет, нет, не соглашайся!.. — воззвала я всем сердцем.

— Ну, спорим… — произнес мужчина.

И мое взывающее сердце с болью рухнуло вниз.

Эти два слова перевернут несколько жизней… — качнулась мысль.

Возникла пауза, и мне почему-то показалось, что она связана с тем, что в каком-то жутком деле поставлена точка. Наверно, так бывает, когда переговоры закончены, лопух-клиент полностью обработан, а вторая сторона мысленно удовлетворенно потирает руки.

Однако через некоторое время разговор возобновился.

— Ну а этот-то… как его зовут?.. стОящий? Говоришь, музыку пишет? Небось, бесталанный… Ты-то что в этом понимаешь? — как будто не заметив того, что секунду назад произошло нечто ужасное, продолжал провоцировать мужичонка. И шевелюристый мужчина, тоже беззаботно пропустив этот фатальный момент, горячо продолжил:

— Что ты! Да с его произведениями любой музыкант, без всяких дипломов, выиграет любой конкурс, даже международный!

— Ну это, может, сейчас? Сколько он там шедевров-то наваял? Пару-тройку, на творческом подъеме. А потом испишется… — продолжал подстрекать вертлявый.

— Не испишется он! — в запальчивости легко поддался на провокацию мужчина. — Я уверен — самое последнее его произведение как раз и будет самым талантливым! — и повторил: — Любой музыкант…

— …выиграет, говоришь? С последним произведением? А спорим, нет?..

— Да что ты все спорим да спорим…

Мужичонка прищурился и чуть наклонился над столом. Его просто трясло от нетерпения.

— Ну так спорим?

Но мужчина не заметил странного состояния собеседника.

В этот момент он поднял голову и на миг обернулся в мою сторону.

И я поняла, кто это.

Этот поворот длился всего долю секунды, через мгновение он вновь развернулся к застывшему в напряженном ожидании мужичонке, который с напускным безучастием облокотился на край стола.

И произнес:

— Спорим.

Это слово упало, как тяжелая каменная глыба.

Но стоило мужчине проронить его, как толпа вдруг оживилась, толстяк в тельняшке прильнул к кружке с пивом, мужичонка засеменил куда-то кривыми ногами, и я почувствовала, что оттуда, из-за двери, веет тем же холодом, какой пронизывал меня тогда, на сцене кафе «Лабиринт», когда из темноты пустого зала в меня вперились десятки невидимых глаз…

Внезапно мне стало холодно, я попыталась закутаться в свою легкую одежду, но рука, скользнув по бедру, вдруг ударилась обо что-то твердое и жесткое.

В непонимании переведя взгляд вниз, я увидела гитару.

Потом откуда-то подул прохладный свежий ветер, и сознание медленно выплыло из сна.

Я подняла голову, и вместо мрачного потолка сверху блеснули высокие звезды.

Я сидела на порожке почтового отделения, а надо мной сияла ночь.

Ночь! Боже! Сколько же я проспала?!

И какой необычный сон…

А сон ли это?

Я взглянула на домик. Маленький, одноэтажный, он совсем не похож на кафе «Лабиринт» с нелепо наставленными друг на друга этажами. А больше тут ничего нет. Вообще ничего, кроме луга и леса. И все-таки у меня такое ощущение, что я только что побывала в этом кафе… А почему именно здесь, на пороге почты, меня посетило это видение?..

Почему здесь?..

Как связана эта почта и кафе «Лабиринт»?..

Внезапно меня пронзил какой-то мистический страх. Словно я прикоснулась к чему-то потустороннему и запретному. Словно невольно проникла в какую-то иную реальность, существующую где-то поблизости, но совсем в другом измерении. Я еще раз обернулась по сторонам. Вокруг по-прежнему простиралась необъятная ширь, и не было ни малейших признаков ни кафе «Лабиринт», ни каких-либо других построек.

Клещи страха приблизились к самому горлу, и я поняла, что прийти в это жуткое место еще раз ни за что не решусь. Поколебавшись, я осторожно положила на порожек поблескивающую в темноте черную гитару и, развернувшись, что есть силы ринулась по лугу в обратный путь.

За короткое время темнота успела еще чуть сгуститься, и очертания травы впереди стали почти не видны. Только рельсы под светом звезд отливали сталью, и я, не чуя ног, бежала вперед, ориентируясь лишь по этому неяркому блеску.

Наконец, показалась дорога.

Дорога, похожая на пустыню. Взобравшись по склону и отдышавшись, я увидела на краю этой пустынной дороги кривой фонарь и почти без сил прислонилась к его корявому столбу.

И после этого наконец-то взглянула на часы.

23.35.

Мысли судорожно заметались в голове. Проспать у почты почти семь(?) часов! Невероятно!

А во сколько идет тот последний автобус?..

Но вместо расписания автобусов на память пришли грубые слова кондукторши.

«- Какая почта? Пьяная, что ль?.. Нет за лугом никакой почты! Нет, и никогда не было!..»

Сквозь стремительно опускающуюся на землю ночь я снова, до боли в глазах, всмотрелась в черную дорогу.

Она по-прежнему была пуста и безмолвна.

Неожиданно поднялся ветерок, на открытом со всех сторон пространстве стало холоднее, и я, кутаясь в собственные руки, ощутила легкую панику.

А вдруг он не придет?!.

И в этот момент на самом краю дороги показалось далекое светлое пятнышко.

Автобус!

Пятнышко начало приближаться, и я увидела, что это вовсе не автобус, а темно-синяя иномарка. Выбежав почти на середину дороги, я замахала руками и громко закричала, но машина лишь поддала газу и со свистом промчалась мимо.

Отчаяние мое усилилось.

Я опять прислонилась к кривому столбу, и мне пришлось простоять так не меньше получаса, прежде чем на горизонте вновь показалось светлое пятно.