Два мужа для ведьмы (СИ) - Сладкая Любовь. Страница 22

— Я просто хотела найти вас, чтобы… спросить о планах на вечер.

— Ради этого совершенно незачем было самой бродить по замку, — ровным голосом ответил мне барон, — позвали бы прислугу.

— Но… я как-то забыла… — прошипела я, — устремив в сторону миловидной девицы испепеляющий ревнивый взгляд, способный убить кого угодно.

— Дорогая, — перехватив "удар", муж решил разрядить обстановку, — простите, но не могли бы вы обождать меня в своей спальне? Я через несколько минут приду, и мы поговорим.

— А можно меня туда сопроводит вот эта служанка? — капризно надув губки, сказала я.

— Именно эта?

— Да, сделайте одолжение, именно эта, — у меня на глазах появились слезы, и я, кажется, даже топнула ногой, сразу же ощутив укол и ревности, и страха — как бы мне не досталось за эту дерзость. Хотя… Свидетелей моей выходки не наблюдалось (прислуга не в счет), поэтому гордость мужчины я не уязвила, напротив. Громко гоготнув, барон Экберт, ухватив бедняжку за талию, снял ее из себя. Я сразу же отвела взгляд, чтобы не любоваться тем, чем не положено.

— Ты слышишь, Кети? — поднимаясь с кровати, сказал барон, — быстро оденься и проводи свою госпожу в ее опочивальню.

— Слушаюсь, мой господин… — промямлила девушка, быстро облачаясь в серенькое платьице и обвязываясь фартучком. Потом, на ходу застегивая пуговки и обуваясь в тапки, служанка пошла в мою сторону и остановилась у двери.

— Так я жду? — спросила я, бросив прощальный взгляд в сторону изменника.

— Идите уже, идите, — взгляд барона был заинтересованно-лукавый.

И не зря; видно он что-то понял и ожидал моей следующей реакции. Потому что только за нами закрылась дверь, и мы с ней очутились в коридоре одни, я сразу же набросилась на несчастную, вцепилась пальцами в ее волосы и принялась дергать туда-обратно, пиная снизу ногами.

— Ах, госпожа… баронесса, — взмолилась девушка, — я ни в чем не виновата, отпустите меня, прошу вас, пощадите.

— Пощадить? — шипела я, словно застигнутая врасплох змея. — Да я тебя уничтожу. Я вырву все твои патлы, расцарапаю лицо, изуродую так, что больше никто и не глянет в твою сторону, за-ра-за.

— Господин барон мне приказал, — как могла, защищалась она, ловко изворачиваясь от моих пинков и ногтей, — что мне было делать? Не могла же я его ослушаться? Ну зачем вы так, мне же больно… отпустите…

— Приказал, говоришь? Больно? А мне разве не больно? — и я сделала контрольный удар в лицо, попав Кети прямо в нос, что-то хрустнуло, потекла кровь. И только это остановило меня от дальнейших истязаний, в принципе, ни в чем не повинной бедняжки.

Запыхавшаяся, я отпустила орущую служанку, и она тут же унеслась прочь, прикрывая израненное лицо руками.

— Что за крики? — в эту минуту дверь отворилась, и в коридор выглянул барон, мне показалось, что лицо его было довольным, он ухмылялся. — Вы что, наказывали служанку?

— Да, — рявкнула я, рассерженно отвернувшись, но уходить мне не хотелось.

— И за что же, позвольте спросить?

— За то… за то… зачем вы только что изменили мне с нею? — вдруг сорвавшись на крик, зарыдала я.

— Господи, Милена, — барон Экберт подошел ко мне и, нежно обняв за плечи, прижал к себе, стараясь успокоить, — мы же обо всем с вами вчера поговорили, разве нет? Отвечайте, был разговор?

— Да… — всхлипывала я. — Но я так не хочу, не могу.

— И я не могу, — ответил мне муж. — Но ничего не поделаешь, такова ситуация, и вам следует примиряться, или же… потерять свое здоровье, отдаваясь мне по десяти раз за день. Вы к этому готовы?

— Нет…

— Ну, тогда не обессудьте, уж такой у меня темперамент, — отстранив от своей груди, мужчина внимательно посмотрел мне в лицо. — И я ни за что не буду менять своих привычек, причиняя себе вред. Вы меня понимаете? И то, что вы стали свидетелем неприятной для себя сцены… в этом только ваша вина, Милена. Незачем за мной шпионить, вам же от этого будет только хуже. Обещаете больше так не делать?

— Обещаю… — постепенно приходя в себя и осознавая, что, по сути, поступила не совсем правильно, я громко шмыгнула носом.

— И еще, служанка ни в чем не повинна, и я впредь запрещаю вам протягивать руки и бить девушек, вы меня слышите?

— Слышу…

— И последнее, — прислонив меня к стене, барон Экберт отошел на несколько шагов, — отныне и навсегда во всем слушать меня, не нарушать мое пространство, и только в таком случае вы будете счастливы, Милена.

А потом, не сказав больше ни слова, мужчина резко развернулся и уверенно зашагав прочь, бросив меня одну.

Правда, через минуту я услышала торопливые шаги, и возле меня возникла Леонида. По ее глазам я поняла, что совершила чудовищный поступок — так жестоко избив Кети.

— Госпожа баронесса так неожиданно проснулись, — глядя как будто бы мимо меня, стараясь быть обходительной, но все-таки с холодком в голосе сказала девушка. — Я к вашим услугам.

— Боже, Леня, — отстраняясь от стены, пробормотала я, — и как это меня угораздило выйти замуж за… за такого человека.

Леонида на мои слова благоразумно промолчала.

— И как мне со всем этим жить дальше, скажи? Я просто в ужасе, в растерянности, мне плохо…

Вместо ответа служанка сделала выразительный жест рукой, давая мне понять, что нужно идти.

— И что? Разве другие жены вынуждены терпеть то же, что и я? И это что, нормально?

— Я слышала… — переводя дыхание, несмело начала служанка, — что говорят, будто бы некоторые господа посещают публичные дома, притом же очень часто. Наш господин барон никогда так не поступает, вот в этом можете быть уверены.

— Ну и что, что не посещает… публичные дома? — я сделала шаг в сторону опочивальни, а из моих глаз полились слезы. — Если все эти девицы живут здесь, прямо в его доме. А ты… ты, Леонида, ты тоже, что ли, одна из них?

— Дорогая госпожа баронесса, — поддерживая меня под локоть, девушка говорила со мной, как с капризным ребенком — тихо и смиренно, но в то же время с настойчивостью взрослого. — Раз уж вы выбрали меня главной, я не буду от вас скрывать, что да, я тоже иногда посещаю спальню барона Экберта, чтобы оказать ему кое-какие необходимые услуги. Но, если не я — то это будет делать кто-нибудь другой. И если откажется Кети, то ее тут же выдворят из замка, а на ее место возьмут кого-нибудь похитрей, да поизворотливей. Понимаете… все мы знаем свое место и прилежно исполняем обязанности. Так что смиритесь, госпожа. Мы все будем вас любить и уважать, как нашу госпожу, вот только поступайте с нами милосердно.

— Ах, прости, Леонида… — какой-то камень вины упал мне на сердце. — Я не хотела… я все поняла… Куда пошла бедняжка Кети? Я хочу успокоить ее и, если нужно, оказать необходимую помощь.

— Вам не обязательно этим заниматься.

— Но я хочу, — я упрямо топнула ногой. — Веди меня немедленно к обиженной мной девушке. Каким же чудовищем я стала. Нужно все исправить.

Моя камеристка только хмыкнула, но, тем не менее, выражение ее лица смягчилось, и на губах возникла снисходительная улыбка.

— Если уж так необходимо… Но, думаю, Кети будет неприятно видеть вас после всего, по крайней мере, прямо сейчас. Вы же можете напугать несчастную, а ей и так не поздоровилось.

— Я все исправлю, — повторяла я. — Просто… ведь я раньше не знала всего этого, и вообще.

Через месяц я совершенно обжилась и более-менее привыкла к здешним порядкам. По обоюдному согласию, спали мы теперь с бароном в разных спальнях, потому что первую неделю ни он, ни я не могли спокойно отдохнуть: барон будил меня чуть ли не ежечасно, или, забывшись, громко звал кого-нибудь из девушек к себе, я же нервничала, содрогалась, обижалась.

— Лучше будет, если наши ночи будут проходить порознь, — предложил барон в один из тех утренних часом, когда ему нестерпимо хотелось близости, я же из последних сил пыталась сопротивляться, желая доспать положенное время. От недосыпа и нервов у меня под глазами образовались синие круги, руки дрожали, я ощущала постоянную усталость.