Вопар (СИ) - Чепенко Евгения. Страница 30

  - Я Вам Юлин телефон дал. Вы с ней поговорите еще. От дочери толку, думаю, будет больше. Она Ваньку, - имя сына у него вышло произнести с трудом, - последние годы ближе как-то знала. И, честно говоря, Юля, она как-то собраннее, не знаю, хладнокровнее что ли. То есть, - мужчина начал говорить сбивчиво, то повышая, то понижая интонацию, - она очень мягкая и эмоциональная, но когда надо держится...

  Анна села на табурет напротив.

  - Может, вспомните еще что-то. Любая мелочь. Может, даже глупость по-вашему мнению.

  Мужчина нахмурился и отрицательно покачал головой, затем немного задумался.

  - Вы знаете, а я бросил курить. Давно. Сегодня ночью начал, - рассеянный взгляд покрасневших глаз скользнул по кухне. - Он такой независимый все, никакой помощи... Знаете, матери запрещал готовить ему на неделю, мол, сам он все. Упрется рогом, и поди сдвинь с места. Ни мытьем, ни катанием не возьмешь. Все и всегда если не сам, то наперекор, - Карташов оглядел свою левую кисть с тлеющей сигаретой. - В семье, мы все трое - левшы, Ванька умудрился уродиться правшой...

  Пожилая одаренная постаралась внести равновесие в разорванное эмоциональное окружение комнаты. Так определенно продолжаться не может. Пора пинком гнать Ковалева из больницы, отдыхает он там с сотрясением в такое-то время.

  Рассвет в этой части земного шара отличается от всех иных много сильнее. Солнце здесь ближе к зиме редко являет свой лик и без того неизбалованному его вниманием жителю. Просто в какой-то момент небесное светило вдруг, будто случайно, находясь за горизонтом, вспоминает про свои северные владения и посылает кончики лучей, дабы спустя рукава исполнить долг. Вот и теперь Ангелина разглядывала светлеющий бледный горизонт, грея руки о тонкий фарфор. Нос щекотал еле уловимый ягодный аромат, исходящий от чашки с чаем.

  У ее девочки появился новый конверт с фотографиями этого глупого мужика. Чего ради внучка влюбилась слепо в столь недостойного? Ангелина тихо вздохнула, представляя ее счастливое лицо. Липкий ком боли в груди запульсировал, суставы начало ломить, к глазам подступили слезы. Женщина обессилено откинулась на спинку кресла. Рассказать девочке о том, кто она такая, кем были ее отец и дед, Ангелина не сможет никогда, слишком велики вина и вероятная боль от правды. Правда сломает внучку так же, как когда-то эта правда сломала внука. Неведение блаженно. Пусть живет и наслаждается жизнью, она заслужила, а грех за убитых Ангелина возьмет на себя.

  12

  - Нервничаешь? - Максим пристально разглядывал Маргариту, сидящую рядом с ним. Прямая, как палка, спина и плотно сжатые губы выдавали ее нервозность. Обычно бледное лицо после больницы и вовсе осунулось, черты стали острее. Девушка повернулась и взглянула на него, в зеленых глазах скользнул страх и мгновение спустя легкой ласковой волной достиг его сознания. Странное ощущение. Все равно как попробовать еду на вкус ее языком, что, впрочем, она уже второй день подряд из экспериментального любопытства, а может и простого хулиганства, давала ему сделать. Ковалев ободряюще улыбнулся Цветку, не глядя, нащупал ее тонкие теплые пальцы и осторожно сжал.

  Маргарита растаяла, так глупо, казалось бы, млеть от столь простого проявления привязанности или нежности, когда кто-то берет тебя за руку, но любые разумные доводы отступают на задний план, если речь заходит об эмоциях.

  Водитель, коего Максим представил довольно коротко и своеобразно "Палыч", изредка бросал на них добрые взгляды в зеркало заднего вида, чему-то загадочно улыбался и продолжал крутить "баранку", увозя пару в неизвестном направлении за город, туда, где и было-таки найдено авто, благодаря коему они оказались в больнице. Маргарите предстояло исполнить собственную угрозу, иначе говоря, обследовать содержимое, постараться упасть в транс и выяснить подробности угона и аварии. Ведь, кажется, такие фокусы могла проделывать лишь она одна пока. Для этого даже виновницу шрама на идеальном лице Макса господа госслужащие не тронули. Вот только это "не тронули" временно - как ни крути, она, Вишневская, по сути, - шарлатанка. Когда-то одаренных, что практиковали чтение судеб и применение прочей сопутствующей мистики, иначе не величали. У любых следственных органов все еще имелся предел терпения, и лучше было бы границы этого предела не нарушать. Оттого девушка сейчас безумно нервничала. Она понятия не имела, как работает ее дар, так же не смогла бы предугадать, насколько продуктивной окажется их вылазка.

  Маргарита покосилась на своего следователя. Он, его коллеги работают дотошно и внимательно, методично описывая каждую мелочь на местах преступлений, фиксируют положение любого предмета. В больнице сны напролет она пролистывала толстые тома уголовных дел. Эти ее видения не были снами Максима, скорее это была его приевшаяся рутина - то совершенно личное, что можно узнать лишь став частью жизни человека. Девушке на ум пришли далекие почти позабытые воспоминания о бабушке, когда та была еще жива. Помнится, Маргарита тогда спала с ней рядом и ночи напролет видела, как собирает на лесных полянах землянику, а затем обрабатывает мелкую ягоду одну за другой и закатывает варенье. Личная рутина пожилой женщины непроизвольно проскальзывала в восприимчивое сознание внучки. Чему же удивляться теперь, когда она стала сильнее.

  Девушка озадаченно нахмурилась, наконец, сообразив, что больше не жалеет о своем неожиданном даре даже несмотря на смерть родителей. Ни радости, ни благодарности госпоже Судьбе не было и в помине, да и вряд ли когда-нибудь бы появилось, но Маргарита вдруг поняла, что осознает себя цельной личностью. Больше не хотелось стать иной, обычной, больше не хотелось жалеть себя, черные цвета потускнели, убедив девушку, что жизнь нужно принимать такой, какой она сложилась, а сложилась она вполне удачно.

  Максим по-прежнему держал ее за руку. Она слегка пошевелила кистью, намереваясь забрать ладонь. И вовсе нет, она не перестала млеть от этого прикосновения, просто вдруг показалось, что быть настолько слабой нельзя, словно на жалость давит, где-то там у нее тоже водилась гордость. Каково же было ее удивление, когда Ковалев не позволил совершить спутнице маленький независимый маневр, сжав маленькую ладонь своего Цветка чуть сильнее, чем это требовалось, чтобы просто удержать. Маргарита скрыла удивление, а еще с огромным трудом удержалась от соблазна узнать его эмоции сию же секунду - не имела она на это права, никакого не имела.

  Вишневская осторожно покосилась на профиль Макса. Она и раньше считала его привлекательным, но вот сейчас при взгляде на уже такое знакомое лицо сердце погнало кровь по венам сильнее. Он был не просто красивым, он был удивительно красивым. Как только раньше такое очевидное не замечала? Маргарита вдруг в мгновение поняла и секретаря школьной приемной, и Катерину, и жеманную Веронику Андреевну. Не хотеть его совершенно невозможно.

  Максим всем существом ощущал ее взгляд, направленный на себя, только на этот раз она смотрела иначе, не так как раньше. Сейчас она, сама того не замечая, окутывала его не только желанием, но и восхищением, лаской, страстью, нежностью. Ковалев боялся пошевелиться и спугнуть ненароком чудесное наваждение. Честно, еще ни одна девушка или женщина не заставляла его переживать такое. Он и без того как-то умудрился утонуть в ней, а ей все мало, тянет его глубже и глубже.

  Неожиданно Цветок приподнялась и тихо шепнула ему на ухо:

  - Ты потрясающе красивый.

  Макс тихо выдохнул. Это он должен говорить ей нечто подобное. Разве нет?

  - Приехали, - ехидно пропел Палыч, нарушая их уединение. Ковалев хмуро оглядел водителя, но тот лишь улыбнулся на грозный вид следователя. - Наше дело, Максимка, - сторона. Вон патрульная стоит, - пожилой мужчина кивнул в сторону грунтовой дороги, исчезающей в лесополосе. - Тут недалеко, пара метров всего. Дойдете, а то я только свой танк вымыл.