Каторжница (СИ) - Добролюбова Юлия. Страница 6

И вот я здесь. Время тоски прошло. Пришло время действий.

На мне серое платье, слишком закрытое, с глухим воротом и длинными рукавами, правда, с парой приличных дыр. Видимо, всю более сносную одежду давно растащили из полуразрушенной усадьбы. Ещё одно одеяние, похожее на мое, в кульке за плечами. Обрезы тканей, немного битая, но вполне, на мой взгляд, пригодная для использования посуда и несколько ржавых медяков — богатство в моих краях. А ещё нож. Небольшой, думаю, его использовали в приготовлении еды. Но я заточила, как надо, — это я умею. И что делать с ним тоже знаю.

Пора.

Иду по иссушенной зноем дороге, соорудив на голове подобие широкополой шляпы. С предметами женского гардероба я знакома, как же иначе? Даже в курсе некоторых новинок моды последних лет. Их рисовали нам на песке и делали наглядные пособия. Ни словом ни взглядом я не имею права выдать себя и то, откуда я. Ни намека на ложь — любой маг-менталист почует обман в ту же секунду — и ни слова правды. Задачка не из легких, согласитесь, но я с ней обязана справиться.

Я уже привыкла к безмерно ярким цветам вокруг, к этой беспощадной жаре, к безмятежному одиночеству. Но самым диковинным стало для меня ощущение полной свободы. На крохотном острове среди тысяч людей сложно почувствовать нечто схожее. Можно прожить жизнь здесь, никем не замеченной. Найти мир и обрести дом в этих лесах. Сколько места! Как мало было даровано нам, каторжникам. Запертые в клетке, обреченные на смерть. Первая за сотни лет я выбралась с проклятого острова. Спасти остальных — мой долг. И желание, теперь самое большое желание в моей жизни. Даже более сильное, чем то, что было прежде. Что есть месть в сравнении с тем, чтобы подарить таким же, как и я, детям острова, тепло Светила?!

К вечеру я повстречала первых людей. И наша встреча оказалась не самой приятной. Разумеется, для них.

Два лихого вида мужика на гружёной телеге быстро приближались. Спрятаться не было возможности, да и зачем? Еще издали я приметила кровь на некоторых вещах и ржавом оружии. Ага. Бандиты, убийцы, преступники. Совсем как дома.

— Куды путь держишь, краса-а-авица? — сверкая беззубой ухмылочкой, нараспев проговорил один из них.

Едва сдержалась, чтобы не усмехнуться. Конечно, я представляю, как выгляжу. Нищенка, босоногая оборванка в драной одежде. Вряд ли им интересен мой кулёк, а нож меньше ладони за поясом едва ли представляется опасным. Но чурбан на голове не может скрыть юные годы и симпатичное личико. Девки говорили, большего таким и не надо.

— В ближайшую деревню иду. Далеко ль отсюда, добрые люди?

Сипло гогочут. Добрыми, стало быть, себя не считают. Хлопаю ресницами и улыбаюсь. Сама наивность. Они так наивны. Встретила бы я саму себя в таком вот глухом месте, по крайней мере, насторожилась. В их головы даже не закралась мысль, что я представляю опасность.

— Далеко, девонька. Пол дня езды на телеге, — одноглазый едва сглатывает слюну, глядя на меня. — Мы едем в другую сторонку, к себе в эээ..

— В нашу деревню, — подхватывает второй. — Подвезти можем, там как раз работенка для тебя найдётся, хорошо заплатят.

Ржут. А я что? Уже вскарабкиваюсь на тележку. Конечно, подальше от мужиков, на вещи. Не хватало ещё марать руки прямо на дорожке, пристанут же, если сяду рядом, да и сразу стоит оценить награбленное добро. Надеюсь только, в их логове, или где там мы окажемся, нас ожидает не слишком много бандитского вида приятелей. Если не более пяти, справлюсь. А если больше… к этому меня готовили тоже. От таких мыслей огонь внутри начинает бушевать, едва сдерживаю.

— Эй, Билл, она что, уснула?

Храплю. Добро их я уже оценила, ничего стоящего в телеге пока не приметила. Мебель, расписная утварь, ворохи с дорогой одеждой и какими-то тяжелыми тряпками. На кой оно мне надо? Внимание привлёк прикрытый в углу небольшой чёрный мешок. Его содержимое следует изучить позже. А пока можно и поспать.

— Свезло ж нам, приятель. Такую птичку поймали, долго можем с ней развлекаться. Только налупить тебя придётся, малец, — причмокивая, вещает одноглазый.

— С чего бы?

Вот недогадливый…

— Если готов уступить мне девчонку первому, тогда драться не будем.

Лежу, дивлюсь. Ни единого сомнения. Как все просто и безобидно в этом их мирке.

— Слушай, Билли. Что-то с ней не так. Тряпки явно чужие, а говор, слыхал, какой?

— Како-о-ой?

— Слишком правильный! Откуда такая красотка в наших диких краях взялась то? Вдруг, ведьма? — голос звучит громче, видимо, меня внимательно рассматривают.

Ага, насторожились. А я что? Храплю дальше, тихонько так, должны поверить. Ведьма так ведьма.

— Похо-ожа, — добавил одноглазый и харкнул.

— Так и есть, ведьма! Молодая, ручки белые, работы, ясно дело, не знали. Не пуганая. Смотрит, видал, как? Будто не мы ее, а она нас сожрать хочет.

Бранятся. Как мудрено бранятся, интересно даже стало, заслушалась. И такое лихо в местных болотах водится? Да, болота стоит обходить стороной!

— И мы ж, дурни, сами везём ее в нашу сокровищницу! Закопает, да золотишко приберёт. Давай-ка скинем по-быстрому, пока спит, и погоним клячу!

Так, ну все. Пора заканчивать представление. Телега мне нужна. Полдня на ней, что два-три пешком. И вещички стоит рассмотреть запрятанные. Авось все ж пригодятся. Очередной мой храп превращается в хриплый вой. Кривлю пальцы на вытянутых руках и поднимаюсь, закатив глаза. Даю волю внутреннему огню. Ладони загораются.

Как бы телегу не спалить, итак наладом дышит. Вы ещё здесь, мальчики? Вот же ж нерасторопные! Нет, так не пойдёт.

— Ритуальный нож… — выдаю им сиплым басом и делаю вид, что ищу орудие в телеге.

Слышу, как улепётывают. Дурачки, нож то у меня за поясом. Догнать бы, да научить уму-разуму. Ладно, дел у меня и других хватает, а вам, молодцы, благодарствую за телегу. Ах, ещё и еда имеется?! Премного благодарствую, мои хорошие. Буду рада свидеться вновь.

Стемнело быстро. Я только-только приноровилась погонять кобылку. Эх, нужно было внимательней наблюдать, как с ней управлялись прежние хозяева. Ну да ладно. Проехала с часок в сумерках и решила, что на сегодня довольно.

Спешилась. Откровенно говоря, здешние леса наводят на меня жуть. Уж слишком тихо и спокойно. У нас, коль море стихает, значит, самая гигантская тварюга подбирается совсем близко к острову, охотится на мелководье. Люди из пещер не высовываются. Кроты уходят далеко под землю. Змеевидные не летают. И все ждут криков. Долго ждут: часы, иногда дни. А потом кто-то вопит. И снова становится тихо-тихо. И каждый думает: «Хорошо, что это был не я». А после вновь начинают летать ящеры — мы слышим хлопанье их крыльев, и наши выбираются на охоту. Жрать то охота.

Далеко сейчас дом. Чудно.

Нашла полянку, что потемней и от дороги в стороне. Развела костёр. Огонь с ладошек сам прыгает на землю, коль призываю. Прежде подобного не случалось. Искрился, горел, выдавая во мне нелюдь, а теперь вот и слетать начал. Этак и поранить кого можно.

Зачем мне в лесу огонь? Сама толком не знаю: спокойно как-то, коли пламя рядом. Лошадь прижалась ко мне и уснула. Чувствует, верно, что не обижу, хозяином, стало быть, признает. Завтра стоит попробовать оседлать. Теория — одно, практика — совсем иное. Объяснять то нам объясняли, как с кобылами управляться, но на деле все равно понимаешь, что ничего в этом не смыслишь.

А сон все не идёт. Перевозбуждение, чужие звёзды над головой, диковинные крики. Как же тут уснуть?

В животе заурчало и я вспомнила, что не ела с самого утра, нет, и того дольше, с прошлого вечера. Такое для меня привычно. Кто знает, чем будет наполнен день грядущий? Нужны силы. Нашла в телеге хлеб, воду и вяленое мясо. Мясо откинула сразу. Всегда думала, жуя кусок, кем оно, мясо это, было. Драконом, кротом или кем-то, кто ходил рядом со мной? Всякое случалось на острове.

Есть хочу, но не могу. Чуждое все, диковинное. Пожевала ломоть, да и выплюнула. Не представляла, что такая я сентиментальная, пока никто не видит. Не нравится мне эта бабская чувствительность. Вернулась к лошади. Приласкала. Любая тварь любит ласку.