От Каина (СИ) - Верт Александр. Страница 12

Из открытой двери выглянул Авель. Выбежала мать. Он понимал, что отец почему-то ведет его к сараю, ругаясь все тише.

− Каин, господи, где ты был? - кричала Ева, подбегая к ним, но Адам, уверенно отдавал ей факел, открывал дверь сарая и толкал туда сына.

− Черт! Да это чудовище осквернило защитную стену, − прорычал мужчина и шагнул за сыном следом.

Ева ахнула, закрывая рот рукой.

− Может...

Сказать ей Адам ничего не дал.

− Не может! Заходи уже, здесь слишком темно.

Каин стоял в темноте, наблюдая за тусклым светом и бледными руками матери. Прут в темноте стеганул воздух. Каин хорошо знал, что так бывает, когда не до конца отмокшим прутом для корзин хорошенько взмахнуть.

Ева шагнула в сарай, освещая его дощатые стены. Подле нее оказался маленький черноволосый Авель. Он цеплялся за юбку матери и смотрел на брата. Каин же его не видел. Он смотрел на мать и его пугали красные заплаканные глаза, их жалостливый взгляд. От этого было больно.

− Снимай штаны! - приказал внезапно Адам, заставив мальчишку отвести взгляд от зеленых глаз Евы.

Привыкший подчиняться, Каин машинально развязал завязку на штанах и коротко взглянул на отца. Ему было не ясно, что происходит, но страха он не испытывал. Даже слезы испарились в тот миг, когда он увидел их в материнских глазах. Но от строгого взгляда мужчины по спине прошел холод. Один шаг и отец оказался рядом, положил руку на плечо Каина и, развернув, толкнул в кипу соломы. Мальчик упал лицом в колючую сухую траву. Приспущенные штаны соскользнули, помешав приземлиться на колени. Но прежде чем мальчик что-либо успел понять, прут полоснул по обнаженной коже. Эта обжигающая боль прокатилась по всему телу слишком внезапно. Не испугавшись, Каин попытался дернуться, но стоило ему приподняться, как отец толкнул его назад и снова ударил.

Сообразительный мальчик больше не шевелился. Никогда прежде его не били, и почему это происходило теперь, Каин не понимал, но внутри что-то сжалось, превратив его нутро в камень. Он не плакал, а просто лежал на соломе с широко распахнутыми глазами, крепко сжимая губы, и безмолвно морщился от каждого удара.

Адам что-то говорил, монотонно и назидательно, но Каин его не слышал. Камни не умеют слышать. Странно, что камни чувствуют боль.

Только когда отец остановился и отступил, Каин закрыл глаза, позволяя себе дышать как человек, а не как камень.

− Останешься без ужина, и ночевать будешь здесь, пока не искупишь свою вину! - приказал Адам.

Каин слышал, как рыдает мать, но не шелохнулся. Свет потускнел, и дверь закрылась, а он продолжал лежать неподвижно. Он не знал, что жгло сильнее: избитый зад или что-то застрявшее чуть ниже горла.

Сделав глубокий вдох, он все же заставил себя приподняться и, шипя, натянуть штаны. Пальцы путались в завязках. Темнота становилась мокрой, а ком у горла падал за ребра и там разливался огнем.

Слезы внезапно потекли по его лицу. Губы задрожали. Стоя на коленях, он с ужасом щупал свои мокрые щеки, хлюпал носом и не мог остановиться. Хотелось кричать, но такого он не мог себе позволить, потому просто рухнул назад в солому, с силой уткнулся в нее лицом и позволил себе разрыдаться, как в раннем детстве, когда мама непременно взяла бы его на руки и поцеловала в щеку.

Глава 10

Глава 10 - Маленький лжец

Скрипнула дверь сарая. Каин тут же вскочил, спешно вытирая с лица слезы. В свете луны привыкшие к темноте глаза могли различить силуэт младшего брата.

− Каин, я боюсь к тебе заходить, − пролепетал Авель, переступая с ноги на ногу, - вдруг там где-то змея.

Каин только фыркнул.

− Я тебе поесть принес.

Эта новость оживила Каина, он сел и тут же от неожиданности вскрикнул от боли. Он совсем забыл, что его зад ныл словно ошпаренный.

− Ты не сможешь подойти, да?

− Сейчас, подожди, − раздражено отвечал Каин и, шипя как недовольная змея, все же встал и сделал необходимые несколько шагов и тут же оперся плечом о стену.

Младший протянул ему небольшой сверток и чашу, водруженную сверху.

− Это, конечно, может разгневать Бога, но мне жалко тебя, так же как и маме, − проговорил Авель. - Держи.

Каин взял все это и с большой осторожностью опустился на колени. Поставил чашу и раскрыл сверток. Ломоть хлеба и кусок вяленого мяса пробудили в нем аппетит.

− Жалко, что кусок пирога утащить не получилось, − говорил Авель. - Мы с мамой тайком от отца все это собирали. Он сказал, что и нас бить будет, если мы станем тебя кормить, но... ты правда был за стеной?

Активно жующий Каин мог только кивнуть.

− Отец сказал, что только чудовища могут жить за стеной...

− Неправда! - воскликнул Каин и тут же, опомнившись, заговорил шепотом: − Неправда все это. Я весь день провел за стеной. Там столько интересного. Я видел водопад, траву размером с наш дом, карликовые деревья, у которых макушка ниже моей, и даже катался на спине у одного из чудовищ.

Авель отшатнулся.

− Молчи, папа говорит, что врать нельзя, а ты врешь.

Каин застыл, с большим трудом проглотил то, что успел откусить и протянул брату назад остатки хлеба, нетронутое мясо и чашу.

− Уходи.

− Но...

− Уходи, отец же говорит, что лжецы сыты своими сказками, так что... уходи.

Внутри стало холодно.

Он аккуратно поднялся и сделал шаг к соломе, затем второй, а после третьего просто рухнул в нее, но уже не заплакал, а просто уснул, не дожидаясь, когда брат уйдет.

Ему ничего не снилось, как, впрочем, и всегда. Зато проснулся он очень рано от давящего чувства в животе. Удивительность вчерашнего дня настолько поразила его, что он просто забыл о самых простых вещах, а теперь жидкость в его животе давила так сильно, что вызывала легкую боль. Кривясь, он быстро встал. В щели сарая он видел, что на улице еще темно, но можно было различить туман, стелящийся по траве.

Он шагнул было к двери, но тут же замер. Близость рассвета означала, что очень скоро встанет отец, а встречаться с ним на заднем дворе совсем не хотелось. Тут же отступив от двери, Каин в полумраке осмотрел сарай, выбирая себе угол для мокрого дела, но тут внезапно заметил дугу отцовского лука и довольно улыбнулся. Если лук был здесь, значит рядом с ним висел и колчан, красивый, кожаный, не мокнущий от дождя и хранящий в себе крепкие деревянные стрелы. Они были похожи на иглы, которые всегда восхищали Каина. Отец гордился колчаном.

− Нет шкуры лучше той, что твоя мать пустила на колчан, − говорил он частенько. - Это дар ее любви.

Вспоминая это, Каин скривился, но все же шагнул туда, где отчетливо видел лук. Шаря рукой по стене, он наткнулся на мягкую шкуру, затем нашел ремень и снял большой колчан. Ему было смешно от собственной идеи.

С огромным удовольствием он откинул кожаный листок именуемый «крышкой», провел рукой по краю жестких перьев и с довольной ухмылкой развязал штаны, чтобы спустить желтую воду в отцовское сокровище.

От удовольствия он даже высунул язык и чуть прикусил его, а после, почти смеясь, повесил обратно тяжелый, полный мочи, колчан и довольный собой упал обратно на солому, думая, что все справедливо.

Только теперь, лежа на животе, он вспоминал вчерашние приключения. Они казались нереальными. Он смотрел на руки и вспоминал тепло тех существ, к которым прикасался. Закрывал глаза и слышал смех в белой бороде водопада. Он действительно сделал это вчера, но восторг тут же сменялся горечью, и он обнимал часть соломы, чтобы если и расплакаться, то сразу уткнуться в нее носом.

Дверь сарая открылась, стоило мальчишке только разок всхлипнуть. Вместе с первыми лучами в ветхое сооружение зашел отец.

− Переодевайся! - велел он, швырнув Каину другую одежду.

Ничего не говоря и не поднимая глаз, Каин послушно снял с себя то, в чем бродил вчера, и надел другую рубашку и штаны.

− Что с ногой? − спросил Адам, заметив рану.