Оттенки Тьмы (СИ) - "Mb Vivian". Страница 26

Шаналотта содрогнулась.

— Отдавать Пламени души убитых… — прошептала она.

— Души чудовищ, демонов, людей и богов, — жёстко сказал Навлаан. — Ради великой цели — не позволить Первородному Пламени угаснуть. Не впустить в мир Тьму и не отдать ей души всех людей. Всех без исключения! Вы бы отказались?

— Я… не знаю, — Шаналотта растерянно посмотрела на чернокнижника. — Я не думала об этом.

— Подумайте. Возможно, уже в ближайшее время вам придётся принять решение… На чьей вы стороне.

После этого и до самого окончания трапезы не было произнесено ни слова. Шаналотта с трудом заставила себя хотя бы чуть-чуть поесть — и, пробормотав извинения, покинула столовую. Быстрым шагом, то и дело переходя на бег, она спешила в крыло цитадели, где находились покои Алдии… И чем ближе она подходила, тем сильнее тревога стискивала грудь.

Холодно… Она чувствовала холод. И хотя ей было жарко от быстрой ходьбы, холод сковывал движения, мешая идти. Чем ближе, тем холоднее… Чем ближе, тем медленнее шаг.

Внутри заворочался, расправляя затёкшие крылья, дракон.

«Не приближайся к нему. Это опасно».

Шаналотта положила руку на резную ручку двери.

— Алдия…

— Оставь меня. Уходи… Прошу. Не сейчас, — донёсся сквозь толстые дубовые створки глухой голос. Шаналотта застыла, вслушиваясь. В спальне было тихо. Ни разговоров, ни звука шагов. Но девушка отчётливо ощущала за дверями чьё-то чужое присутствие. И почему голос Алдии словно бы… двоился?..

Рейме. Давно.

Капитан королевских мечников уже почти забыл, какие чувства охватили его в тот момент, когда он заметил на груди Метку Проклятия. Это было так давно, что сейчас Рейме помнил только крики ярости, бурые мазки на стенах — и вроде бы потом он несколько дней шипел от боли, натягивая перчатки. А может, это и не воспоминания вовсе. Рейме понимал, что его реакция наверняка была такой — и легко мог заменить память воображением.

Впрочем, сейчас он думал о Проклятии скорее как о благословении — как иначе он смог бы прожить столько лет, давно перешагнув за пределы среднего срока человеческой жизни, но всё ещё оставаясь молодым и полным сил, как тогда? Им с Вельстадтом крепко досталось по пути в Дранглик. Впрочем, хитроумный клирик и на родине — в священном городе Шульва — чудом не лишился жизни. А ведь тогда он ещё не был нежитью… Проклятие настигло его в дороге, когда он покидал город, из священного прекратившийся в проклятый, тонущий в отраве, криках ужаса и мёртвых телах.

Шульва зародилась как святилище, которое возвели над спящим Древним Драконом, а позднее разрослась в огромный величественный город, жители которого поклонялись Дракону как божеству, дарующему благословение их домам, и даже не представляли, насколько они близки к истине. Почти никто в Шульве, за исключением королевской четы и нескольких десятков посвящённых, ставших ядром культа поклонения Дракону, не знал о том, что в недрах земли под городом находится огромный резервуар с ядом. В незапамятные времена дракон, которого служители святилища, не знающие его настоящего имени, нарекли Сином, зачем-то спустился под землю и, наглотавшись ядовитых испарений, впал в некое подобие сна или беспамятства. Впрочем, это были лишь предположения; по другой версии, которая гораздо больше нравилась Рейме, дракон по собственной воле пожертвовал собой, чтобы не позволить яду разлиться по поверхности.

Но как бы там ни было, а дракон своим телом впитывал поднимающиеся снизу потоки и пары яда — и спал уже много веков. Король Шульвы, Редег, приказал охранять убежище дракона днём и ночью, а Элана, королева, со своими прислужницами днём и ночью пели для дракона странные колыбельные на мёртвом языке, оберегая сон несчастного древнего существа.

Но Древние Драконы всегда очень интересовали людей — и люди искали их, зачастую отнюдь не с благородными намерениями. Так, однажды в Шульву явился отряд рыцарей Крови Дракона — представителей культа, поклонявшегося Древним Драконам, но увы, не таким мирным и почтительным образом, как жители Священного города. Рыцарям нужна была драконья кровь, в которой, как они полагали, сокрыта величайшая сила.

Однажды под покровом ночи отряд рыцарей ворвался в Святилище дракона и без особого труда перебил стражников — к величайшему стыду Вельстадта, который уже тогда был капитаном стражи и тренировал солдат, но в тот день на посту стоял не он. Сир Йорг, предводитель рыцарей, спустился в Убежище дракона и недолго думая проткнул спящего Сина копьём.

Результат, как несложно догадаться, оказался катастрофическим. Накопленный в теле Сина яд вырвался наружу. Йорг и его рыцари мгновенно погибли. Дракон проснулся и принялся метаться по пещере, пытаясь избавиться от пронзившего шею копья. Потоки яда из-под земли беспрепятственно устремились вверх…

Горожане, не успев даже понять, что происходит, вдыхали ядовитые испарения и гибли тысячами. Те, кто находился на верхних ярусах города, поняв, что происходит что-то ужасное, спасались бегством, и кому-то повезло покинуть Шульву живым.

А Элана всё это время оставалась внизу, в Убежище.

Редег, не обращая внимания на взывающих к его благоразумию приближённых, бросился в святилище. Вельстадт и отряд личной стражи короля следовали за ним. Они, как смогли, обмотали лица тряпками, чтобы защититься от яда, хотя прекрасно понимали, что это их не спасёт — и все они идут на верную смерть.

Однако перед спуском на нижний уровень святилища, когда глаза у всех уже слезились от едкого фиолетового дыма, ползущего вверх по ступеням, Редег вдруг развернулся и, обнажив меч, заступил дорогу сопровождающим его рыцарям.

— Дальше я пойду один, — сказал он, стягивая с лица тряпки.

— Ваше… — начал было Вельстадт, но тут же замолчал, когда остриё меча короля коснулось его горла.

— Любого из вас, кто осмелится нарушить мой приказ и последовать за мной, я самолично атакую, — спокойно сказал Редег, с усмешкой глядя в блестящие в прорезях шлема глаза своего защитника. — И что вы тогда будете делать? Поднимете оружие против своего короля?.. — он улыбнулся ещё шире. — Я вижу, ты понял, мой добрый Вельстадт. Вам меня не остановить. А вы — спасайтесь. Я хочу, чтобы вы выжили. Спасибо вам за службу, за вашу верность и храбрость, — и король великой Шульвы, отступив на шаг назад, неожиданно поклонился застывшим стражникам и, развернувшись, скрылся в клубах фиолетового дыма.

Отправился спасать свою королеву и своё королевство.

А точнее — отправился умирать рядом со своей королевой.

Стражники некоторое время смотрели ему вслед, потом, сдавленно кашляя, бросились вверх по лестницам святилища.

Так в одночасье Шульва из процветающего города превратилась в гигантский склеп, в громадный памятник отважным королю и королеве — и всем их подданным, чьи тела устилали улицы, будто сухая листва — дорожки сада осенью.

Вельстадт так и не смог забыть это зрелище.

Он рассказывал эту историю Рейме лишь однажды — после доброго десятка лет знакомства, как-то раз крепко выпив после тяжёлого похода. Усталость и вино развязали язык старому немёртвому солдату, словно отомкнули спрятанные в самых дальних закоулках памяти заржавленные сундуки с тяжёлыми воспоминаниями. Рейме слушал товарища, и эти жуткие картины как наяву проплывали перед его внутренним взором, накладываясь на его собственные воспоминания о полях, до самого горизонта покрытых мертвецами.

Да, прошлое Рейме было в каком-то смысле проще и грубее: он служил в войске одного из мелких княжеств неподалёку от нынешнего Дранглика. Когда Проклятие нежити стало распространяться со скоростью чумного поветрия, князь приказал отлавливать заражённых и сгонять на корабли, которые отправлялись в море… а куда — никто не знал. Рейме, который к тому времени уже не только убедился, что отмечен Проклятием, но и справился с первоначальным шоком и научился жить как ни в чём не бывало, умело скрывая ветвящиеся чёрные «щупальца» Метки на груди, быстро понял, что означают эти «путешествия в никуда», и сбежал, не дожидаясь, пока кто-нибудь из собственных солдат донесёт на него.