Приказано - спасти... (СИ) - Мохов Игорь. Страница 48

— Сиди тут. Мало ли. Прикроешь нас.

— Да я не вижу отсюда ни черта, — попытался было возмутиться тот.

— Боковой лючок открой и смотри, — не слушая его, Андрей вылез наружу. Вдохнул чистый воздух, выдохнул, избавляясь от першащего в горле привкуса бензина и горелого масла. Последние километры движок здорово грелся, да и раскаленный корпус коробки передач не добавлял уюта внутри броневой коробки. Так что желание пулеметчика покинуть душную скорлупу Шилин понимал очень хорошо. Но еще он видел взгляд Чекунова. Тот, как будто каждую секунду ждал какой-то беды. А к его предчувствиям он уже научился относиться предельно серьезно. За спиной Андрея, красноармейцы спрыгивали с тягача, разминали затекшие ноги, тихо переговаривались, оглядываясь на подслеповатые окошки деревенских изб…

Деревянная бадья, стоявшая на краю сруба была больше чем до половины наполнена чистой водой и Андрей с наслаждением отхлебнул холодной влаги, окуная разгоряченное лицо прямо в ведро. Поднял голову, утерся рукавом. Увидел, как сзади подходит Семен, держа наизготовку свою винтовку.

— Семен, иди сюда, вода чистая, хлебни с устатку!

Чекунов молча, подошел. Не отпуская винтовки, плеснул водой себе в лицо.

— Сколько бензина осталось?

— Думаю, километров на пятнадцать, не больше, — поморщился Андрей, — смотря, какая дорога будет.

— Хреново, — уронил Семен, думая о чем-то другом.

— Может, здесь в деревне, чего нибудь найдем? — неуверенно предложил Андрей.

— Сейчас быстро набираем воду, и — вперед, — Чекунов уже видимо что-то решил для себя. И другие мнения в расчет не принимались.

— Послушай, Семен, — не выдержал Шилин, — куда ты гонишь? Машина уже как самовар, паром пыхтит. Хоть час, бы, постоять — дать движку остыть. Заодно, может, чем съестным в деревне разживемся.

— Нет.

Андрей подождал, надеясь, что Семен как-то объяснит свое решение, но, не выдержав, заговорил сам:

— Ты же говорил, что до наших всего десяток километров остался. А немцы уже за рекой остались.

— За рекой, говоришь? — Семен сплюнул, — это наше счастье, что пока мы тут лясы точим, их танки сюда не прикатили. Карта то у них есть, и дорога у нас — одна. Видать, командование договориться не успело, какой части сюда солдатиков посылать. Так, если постоим, можем и дождаться. Уходить надо, как можно быстрее. Слишком тут место приметное.

Занятые разговором они и не заметили, как от дома подошла пожилая женщина. Её резкий голос стегнул по нервам, как удар током:

— Что, соколики, драпаете?

Андрей бросил взгляд на Чекунова, но тот тоже, молча, глядел на старуху. А та, распаляясь, кричала все громче:

— Бежите? А нас на кого бросаете? Одни бабы и дети в деревне остались! Всех мужиков позабирали! Придет сюда супостат, и что нам делать? А вы, защитнички, свои бебехи похватали, и — подальше от войны? Или, думаете, под бабьими юбками отсидеться?

Привлеченные ее криками, к колодцу стали подтягиваться остальные бойцы. Но близко подойти никто не рискнул. Издали наблюдали, как женщина, подступает все ближе и ближе, размахивая сухим кулаком почти под носом у Семена, которого она почему-то выбрала своей целью. Чекунов все так же молчал, только катались желваки на скулах. Радуясь тому, что о нем забыли, Андрей торопливо перелил воду в брезентовое ведерко. Расплескивая, на ходу, почти побежал к тягачу. Всучил ведро одному из бойцов. Задрал вверх капот двигателя. Визгливый голос бил по ушам, острым сверлом впивался в затылок, от него не спасал даже нахлобученный танкошлем. Андрей даже не почувствовал боли в обожженных пальцах, пока лил воду в плюющуюся раскаленным паром горловину радиатора. Черт с ней, с болью — заживет, не впервой. Только бы быстрее ухать отсюда, только бы не слышать этих слов, что наотмашь бьют по лицу…

Краем глаза, Шилин увидел, что на фургоне заколыхался брезент, и чья-то голова показалась наружу. Похоже, Фира или Анастасия Семеновна, удивленные долгой остановкой, решили узнать, что происходит…

В шуме льющейся воды и шипении пара на раскаленном выпускном коллекторе Андрей не расслышал ответа Семена. Просто, вдруг замолчала женщина, хватая воздух раскрытым ртом, пытаясь набрать его для следующей тирады. А Семен повторил, уже громче:

— Мы вернемся. Обещаю.

— Когда??? — с болью в голосе выкрикнула женщина, — когда вы вернетесь? Да вы же…

Договорить ей не дала другая женщина, гораздо моложе, что выбежала из сеней избы. Может дочь, а может сноха, она обхватила пожилую за плечи и повела ее к дому, что-то тихонько приговаривая на ходу…

Семен обернулся к остальным и махнул рукой, показывая, чтобы все заканчивали свои дела и быстрее занимали места на скамьях тягача. Андрей заторопился, залязгал замками капота, потом подхватил пустое ведро и полез с ним на рубку. Семен уже занял переднее место на левой скамье. Спускаясь в рубку, Андрей все же не выдержал и пробормотал:

— Зря она все же на нас накричала. Вот остановим немца, а через пару месяцев и назад погоним. Семен ничего не ответил на эти слова, неподвижно глядя перед собой. Только, почти незаметно, отрицательно качнул головой. Или, это только показалось Шилину?

Двигатель завелся сразу, заработал ровно. Андрей хотел газануть порезче, чтобы услышать рык мотора, но вспомнил об убывающем топливе и отказался от своего намерения. Выжав педаль главного фрикциона, собрался включить передачу, но в этот момент что-то темное закрыло проем смотрового лючка. А затем Андрей почувствовал, что ему в шлем что-то тычется. Решив, что это Чекунов пытается привлечь его внимание, Шилин отпустил педаль и приподнялся на своем сиденьи, высунувшись из рубочного люка.

Почти в лицо ему ткнулся небольшой узелок, пахнувший так вкусно, что Андрей непроизвольно сглотнул слюну. А в глаза красноармейца глянули глаза той девушки или женщины, что несколькими минутами назад уводила в дом старуху. Стоя перед лобовым листом тягача, она протягивала Шилину свой узелок. Туго замотанные ситцевым платком волосы, спокойное лицо, только в изгибе губ затаилась боль, только лучиками собрались морщинки в уголках глаз. Да еще чуть дрожат руки, что протягивают Андрею пухлый узелок с какой-то снедью.

Шилин неуверенно оглянулся назад, желая получить подсказку от друга и командира. Но Чекунов не пошевелился, сидел, уперевшись взглядом в пламегаситель винтовки, зажатой между коленями. Андрей еще немного промедлил и осторожно принял в руки подарок. Тут же отдернув руки, будто опасаясь, что Андрей попытается вернуть назад подношение, женщина шагнула в сторону, освобождая дорогу тягачу. Пошевелились губы на обветренном лице, произнеся что-то неразборчивое и неслышимое за рокотом мотора.

Шилин, не в силах больше выдерживать этот взгляд, провалился в люк. Плюхнулся на свое место, не глядя, сунул сверток в руки пулеметчику. Врубил передачу и резко бросил педаль фрикциона, заставив машину скакнуть вперед, и, успев только заметить, как мелькнуло в боковом лючке белое пятно женского платка.

Пулеметчик изумленно разглядывал доставшийся ему сверток. Поднес ближе к носу:

— Еда, Андрюха! Живем! — и сунул узелок к лицу Шилина, радостно улыбаясь.

— Убери! — рявкнул Андрея, от запаха его даже замутило, — убери, я сказал!

Боец испуганно отшатнулся, что-то пробурчал и стал запихивать узелок в пустое гнездо пулеметной укладки.

На душе было удивительно гадко. Ведь права была бабка, бегут они… Бегут, оставляя тех, кого должны были защищать. И то, что сейчас, на их попечении оказались раненые, не сильно меняет положение. Да, их нужно вытаскивать к своим, вывозить из вражеского тыла. Вот только, по чьей вине — своя земля стала этим тылом?

Фашист дуром прет? Да на танках и машинах? А что, у нас своих не было? Вот, только где они теперь? Остались за рекой, на лесной просеке…

Извечный русский вопрос: "Кто виноват?" Раньше, Андрей думал, что они, то, отступают, но, где-то там — Красная Армия лупит врага. А они, соберутся с силами и тоже пойдут вперед. Но, вот сейчас и здесь, Андрей ощутил и понял — нет другой армии, кроме них самих. И только от них, Андреев, Семенов, Сашек — зависит, когда пришедший на нашу землю Фриц, Ганс или Вилли умоется кровавой юшкой и со страхом осознает, что совершил ошибку, шагнув через советскую границу. Только так, и ни как иначе.