Земля алчущих (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия". Страница 77

Только бы не предатели в Чёрной Крепости! Только бы не опять, как тогда, с некромантом Вэоном и западнёй в его замке. Западнёй, которая кончилась для Габриэля медленно сжиравшим его проклятием, а для Рихо — вечным чувством вины перед другом, который закрыл его собой.

— Ваши восточные уроды, конечно! Почему вам, сожри вас духи, не грызться у себя, вместо того, чтобы лезть к нам?!

— Что ещё за «уроды»?

— С вашего вонючего континента. Болтали что-то про Соланну и времена справедливой власти магов. Я не сильно прислушивался, но жрецы с ними столковались. И, да… Они называли себя «Багряные Стрелы».

Рихо выругался. Ну, разумеется, как же без этой сволочи! Даже за океаном не обошлось без их длинных лап, которые давно пора бы укоротить, да куда там. А ещё невольно вспомнился новый офицер и его тёмное прошлое. Проклятие!.. Подозревать Хейдена ужасно не хотелось. Но уж больно странным совпадением выглядел его приезд в Закатные Земли почти одновременно с появлением здесь Багряных Стрел.

— Господин Агилар, — тихий хрипловатый голос заставил Рихо вернуться из воспоминаний в реальность.

В ту, где чёртов ташаец был мёртв и, должно быть, уже сожран жадными до свежего мяса обитателями джунглей. А сам Рихо пробирался назад, к поселению треклятых сектантов — с остатками отряда и… Спасённой? Пленницей? Он и сам не понимал, как ему называть Ноэми. Только знал, что теперь легко пожертвует ради неё своей жизнью. Жизнью — но не верностью Церкви, в чьи руки всё равно передаст дочь древней крови.

Пока же он просто чуть натянуто улыбнулся спутнице, сидевшей рядом с ним подле костерка.

— Да, госпожа Бернар?

— Я хотела сказать вам… — она опустила взгляд, старательно разглядывая полузасохшую лепёшку у себя в руке.

Рихо терпеливо ждал, и через несколько мгновений Ноэми выпрямилась, заявив:

— Я всё вспомнила. То видение, о котором вы расспрашивали меня, кошмар о Бездне. Я вспомнила его!

— Тогда прошу вас, говорите, госпожа Бернар, — Рихо подался вперёд, приготовившись слушать.

Ноэми рассказывала торопливо, но довольно ясно и чётко. О каменных чертогах демоницы; о том, как ощущала то же, что и их хозяйка, словно бы… была ею. На последней фразе Ноэми запнулась и пугливо покосилась на Рихо, но он лишь ободряюще кивнул. А потом услышал о пленнике адской твари и понял — ему ужасно захотелось сжать голову руками и с криком: «Трое милосердные, защищающие, за что?!», рухнуть на землю.

Но вместо всего этого Рихо просто заставил себя смотреть в костёр. Язычки пламени плясали среди веток, отсвечивая оранжевым, алым, багровым. Тянули жаром и отчётливо напоминали о том, что случилось в последний раз, когда Рихо позволил себе поддаться эмоциям. Об ужасной смерти десятков ни в чём, в общем-то, не повинных людей, к которым Рихо привёл их безумную убийцу, хотя долг повелевал ему вставать каменной стеной на пути таких, как она.

Воспоминания об Эулалии, устроившей пожар в императорском дворце, были отчаянно мучительны, но всё же они пришлись Рихо как нельзя кстати. Заставили подумать о том, что второй раз совершить такую же ошибку он точно не вправе. Жалеть себя и сетовать на жестокость судьбы, когда именно от его решений вполне может зависеть жизнь всей колонии, было бы уже не слабостью, а преступлением.

— Этот человек, пленник… Можете ли вы описать его подробнее, госпожа Бернар? — задал Рихо вопрос, на который постыдно надеялся получить отрицательный ответ.

Увы, Ноэми тут же кивнула.

— Да. Он был… молодым. Младше вас точно. Худощавым, вроде не слишком высоким, но это трудно… Таким… болезненным. Хотя, нет, скорее — измученным, вот! Но вообще, — пальчик Ноэми дёрнулся к губам, — красивый мужчина.

Измученным. Едва ли те, кто вынужден существовать в Бездне могут выглядеть иначе. А вот последнее определение Рихо даже повеселило. «Если бы там оказался ты, Габриэль, я бы ещё долго припоминал тебе то, что ты умеешь впечатлить женщин, даже являясь им во сне… Но вряд ли мы станем ещё когда-то вести разговоры. Даже если встретимся».

— Я не очень-то знаком с вашими представлениями о мужской красоте, госпожа Бернар, поэтому лучше изъясняйтесь поконкретнее. Он был блондин? Брюнет? Может вообще — ташаец?

— Какой ещё ташаец! — Ноэми выглядела возмущённой. — Блондин, черты такие… благородные. Глаза… светлые, как океанская вода, как…

«Как у вас, — чуть было не закончил Рихо. — Да нет, не может быть! Это просто какая-то дьявольская игра или вовсе совпадение. Я же сам видел, как его убивали… Видел. Но вот мёртвым — не видел, и… Трое дайте мне сил не свихнуться!»

— Благодарю вас, госпожа Бернар, — всё же нашёл силы сказать Рихо. — Ваш рассказ был очень полезен. И… вам не стоит бояться. Ни меня, ни Церкви. Мы не желаем вам зла.

Ноэми кивнула в ответ, но сомнение так и осталось написано на её лице.

Рихо невольно подумал, что она всё же на редкость проницательна: едва ли её тревоги можно назвать пустыми. Проницательна, живуча и умна — как и прочие Фиенны. И точно так же, как они, несёт за собой перемены, надежды и разрушения. А самому Рихо одновременно даёт смысл жить и толкает в Бездну. Знать бы ещё, что из этого пересилит… Но пока ему оставалось лишь идти вперёд.

========== Глава 25. Возможность выбора ==========

Красновато-багровая блестящая метка на предплечье по форме и впрямь напоминала сердце. Не схематичное, каким его изображали ткачи на гобеленах или вышивальщицы на салфетках, а настоящее, человеческое: только что вырезанное из груди и скользкое от крови. Габриэль мог сказать об этом с уверенностью — ему не раз доводилось охотиться на культистов, оставлявших на алтарях своих божеств именно такие подношения.

Но тогда он был уверен, что лучше умрёт самой жестокой смертью, чем станет одним из них — тех, кто склонился перед тьмой… Какие бы милости она не сулила взамен. А теперь вот смотрел на печать Сжигающей Сердца на своей коже.

Смотрел и вспоминал разговор со служительницей одной из Девяти Высших, отныне заполучившей в свои лапы его душу, которую он вверил адской владычице вполне добровольно. А перед этим — всего лишь согласился на предложение своей алокожей когтистой мучительницы показать ему настоящее и будущее его близких. Та поклялась, что не сделает видения ложными, а неизвестность мучила Габриэля настолько, что любая информация была для него желаннее глотка воды в пустыне.

И по воле демоницы он вправду увидел многое.

…Рихо на эшафоте, обезумевшую Лавинию с запачканным кровью лицом. Отца и старшего брата — изуродованных и убитых. Разрушенную Фиорру и пылающий дворец на берегу залива, бывший родным домом для нескольких поколений их семьи. Девочку на костре, кричащую, пока её кожа лопалась от жара: Ноэми Бернар… Ноэми Фиенн — ведь она была кровь от их крови, суть от сути. И по праву должна была носить имя великого рода, кем бы ни был её отец.

…Гончих, погибавших десятками и сотнями. В боях с магами, с имперской гвардией, с солдатами в незнакомых Габриэлю мундирах, с толпой оборванцев… Но всякий раз — неизменно бесславно. И бессмысленно — видения их смертей сменялись городами континента, обратившимися в пепел и осквернёнными святынями Тирры, лежавшей в руинах.

И каждую новую картину Габриэль видел будто бы наяву. Даже, возможно, ещё ярче и красочней. Каждая словно вгоняла ему ещё один нож под рёбра, и каждая — добавляла решимости. Хотя, что там… Пожалуй, он всё решил уже тогда, когда увидел — самой первой — смерть своего лучшего друга и названного брата.

А демоница всё ворковала на ухо: «Оно случится, непременно случится! И никто этого не остановит, потому что никто не знает, к чему он идёт… К чему они все идут. Разве что, — голос твари из Бездны стал особенно сладок, — это сделаешь ты. Ведь ты-то теперь всё знаешь, сын древней крови!.. Но прежде чем вмешаться, ты должен заключить сделку. Или твоя душа тебе дороже всех этих жизней? Что ж, тогда ты скоро станешь праведником, а они — просто мертвецами!»

И Габриэль согласился на сделку. Не сразу, мучительно ища иной выход, но согласился. В конце концов, какой из него праведник?.. Он всегда оставался таким же, как отец и как длинная вереница предков. Беспринципным выродком, готовым пользоваться самыми грязными методами, если знал, что они вернее приведут к достижению цели.