Гадюка на бархате (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия". Страница 13

— Вряд ли они решатся на открытый бунт, — Карла вовсе не радовало, что день его триумфа омрачают всё новые и новые проблемы. — Времена, когда какие-то провинциальные землевладельцы могли диктовать свою волю императору, давно прошли, так что нам не стоит слишком опасаться младших Кертицев, любовь моя.

«Беспечный, самоуверенный мальчишка, — со злостью подумала Луиза. — Слышит ровно половину того, что ему говорят, но и то, что слышит — через час забывает!» Но тут в голову ей пришла новая и, как ей показалось, совсем недурная идея.

— Мне донесли, что на столичных улицах Альбрехта называют еретиком и демонопоклонником, а пожар — жертвоприношением, — азартно произнесла Луиза. — Этим можно отлично воспользоваться — пошли в погоню за Кертицем тех, кому еретиками сам Создатель велел заниматься! Поговори с кардиналом Фиенном, пусть он отправит по следу богоотступника церковное воинство. Говорят, Чёрные Гончие, если им понадобится, и грешника из Бездны достанут, а потом обратно проводят.

— Ты думаешь, кардинал согласится? — засомневался Карл. Мысль натравить на врага воинов Церкви показалась императору привлекательной, хотя ему и не слишком хотелось вновь связываться с Фиенном.

— А почему нет? Кардинал — разумный человек и он ведь уже поддержал тебя в твоей борьбе за трон.

«Не поддержал, а всего лишь пообещал ни во что не вмешиваться, да и то как-то увёртливо», — подумал император, но вслух в этом не признался — Луиза подробностей его разговора с Фиенном не знала, а преуменьшать свои достижения в глазах возлюбленной Карлу вовсе не хотелось.

— Что ж, думаю, стоит попробовать, мой прекрасный и мудрый советник, — сказал он, наклоняясь к руке любовницы для поцелуя. Она коротко вздохнула, когда губы Карла коснулись сначала её пальцев, а потом приникли выше — к тыльной стороне ладони и, наконец, к запястью. Луиза не испытывала нежных чувств к этому юноше, ставшему всего лишь новым шансом обрести могущество. Но вот осознание того, что перед ней склонил голову властитель империи, по-настоящему возбуждало.

***

— И ты действительно считаешь, что не о чем волноваться? Двести лет, Габриэль! Двести лет назад Менно Лоренц добился ограничений для магов — и заметь, его поддержал не только Святой Престол и мидландский император, но и тогдашний глава Стихийного Ковена. А теперь один дорвавшийся до власти идиот решил всё похерить. И ты ему потворствуешь!

Клинок вылетел из смуглой руки мгновенно, легко и совершенно незаметно вплоть до момента броска. И с убийственной точностью вонзился ровно по центру стола, выполненного из причудливой древесины, которую сплошь покрывали разводы — от вишнёвого до багрово-чёрного цвета.

В просторной, залитой послеполуденным светом из высоких окон гостиной на несколько секунд установилась тишина, лишь подрагивал вонзившийся в столешницу кинжал да блестели рубины на его рукоятке.

— Пурпурный палисандр из Закатных Земель. Ценится на вес золота или близко к тому. Какой ты всё-таки варвар, Рихо, — прокомментировал выбор цели своего порученца кардинал Фиенн.

— Скажешь Штайну, пусть вычтет из моего жалования, — улыбка Рихо жутковато выглядела в сочетании со злостью, тлевшей в его тёмных глазах. — И, кажется, мы говорили не о мебели. Если бы на твоём месте был кто-то другой, я бы уже отправил донесение в Тирру. В Журавлиную Башню, — название церковной службы внутренних расследований упало, словно булыжник, брошенный в окно.

— Неужели? — Габриэль, в расслабленной позе сидевший на обитой узорчатым бархатом софе, казался совершенно безмятежным. Сейчас, сменив подобающее его сану облачение на простую белую рубашку и чёрные бриджи, Габриэль выглядел куда как менее солидно, а о его месте в церковной иерархии напоминала лишь усыпанная сапфирами и лунными камнями золотая звезда Троих, висевшая у него на груди.

— Да! Поэтому — объяснись. «И огонь цвета неба стеною до небес встанет, и воды цвета пламени станут землю выжигать, страшней пожара» — скажи, ты вот этого хочешь?

— Опрометчиво с твоей стороны — поминаешь Журавлиную Башню и тут же цитируешь еретические сочинения, — усмехнулся Габриэль. — К тому же, пророчества Алвиана-Островитянина нынче принято подставлять ко всему подряд — от выборов понтифика до появления блох у болонки лутецийской королевы. Так что ты меня не впечатлил.

— Ну, это пророчество вполне определённо говорит о том, что давать магам чересчур много власти — чревато. А новый император этого не понимает. Ты и вправду всё ещё считаешь, что Карл Вельф на мидландском престоле будет полезен Церкви?

— Рихо-Рихо… — с притворным сожалением сказал Габриэль. — Вот именно поэтому ты не получишь серьёзный пост ещё лет так двадцать — ты совершенно не разбираешься в политике. Между «умным монархом» и «монархом, полезным в данный момент», всё же есть существенная разница, — голос кардинала звучал слишком уж нарочито поучающе, чтобы счесть его речь абсолютно серьёзной.

— Оно действительно того стоит? — Рихо перешёл почти на шёпот. — Наши люди у Пёстрой Скалы за это умирали? Ради этого ты сам…

— Хоть из меня-то мученика не делай. Это даже звучит глупо, — Габриэль в несколько быстрых шагов подошёл к испорченной его собеседником мебели и резко выдернул глубоко засевший в дереве кинжал. — Ладно, если уж тебе так хочется пояснений… Церковь теряет свою власть, Рихо. Тирра увязла в роскоши и внутренних дрязгах, кроме того, она слишком далеко — наблюдая за своей паствой из-за Хризолитового моря, понтифики многое упускают. Святому Престолу сейчас как никогда нужны перемены и новая резиденция — не несущая на себе ту печать затхлости и развращённости, которую со старой уже вряд ли можно смыть.

— И этой резиденцией должен стать Эрбург, — уже без возмущения, а, скорее, изумлённо сказал Рихо, усаживаясь в массивное кресло, чью спинку покрывала вычурная резьба. — Да смилуются над нами Трое, когда о твоих планах узнают в самой Тирре.

— Или Эрбург, или Боэнна, или другой крупный город на территории империи. Но, во всяком случае, сильный правитель на троне Мидланда в осуществлении этого плана может только помешать. А в Священном Городе не узнают ничего до положенного срока… если, конечно, ты не выдашь меня, — Габриэль задумчиво вертел в руках кинжал, украшавшие оружие камни сияли гранатово-красным.

Рихо невольно вспомнилась поездка в Тирру и до сих пор не поблекшие впечатления от святого для любого трикверианца города. Обжигающая жара, лишь слегка смягчавшаяся, когда с морского побережья прилетал свежий ветер. Величественные дворцы и храмы, часть из которых была на многие сотни лет старше самых древних строений в Лутеции или Эдетанне. Прекрасные сады и парки, полные экзотических растений. И — Габриэль здесь был как никогда прав — атмосфера, наполненная интригами и корыстью, несметные богатства, бесстыдно выставляемые напоказ, самые разнообразные пороки, едва прикрытые полупрозрачной вуалью благочестия.

— Ты же понимаешь, какое скорпионье гнездо задумал разворошить, Габриэль? — спросил кардинальский порученец, не придавая особого значения словам своего господина о том, что Рихо якобы может выдать его Святому Престолу. Если бы Габриэль всерьёз в чём-то подозревал Рихо, он нашёл бы быстрый и смертельный для последнего способ устранить досадную помеху. И даже давняя, начавшаяся с детских лет, дружба вряд ли бы заставила его поколебаться хоть на миг.

— За себя я не боюсь, а семью пусть только посмеют тронуть, — лёгкая улыбка не сходила с губ Габриэля. — Сколько врагов было у Фиеннов за прошедшие века — все ныне лежат в забытых могилах, а мы живы и место наше на континенте — не из последних.

В холёных белых пальцах металлическая молния была не менее быстра, чем в привычной к оружию руке Рихо. С тихим шелестом ладонь Габриэля отправила в недолгий полёт изукрашенный кинжал, пригвоздивший к подлокотнику кресла широкий рукав чёрного мундира офицера Гончих.

— Придётся тебе потратиться на новую форму, Рихо. Как видишь, я тоже ещё не забыл, чему нас учили… А тот столик мне всё равно никогда не нравился — он выглядит так, будто на нём кого-то долго и со вкусом убивали.