Гадюка на бархате (СИ) - Смирнова Дина "Сфинксия". Страница 24

Совсем иным был вытянутый в длину витраж, на котором выполнивший его художник в оранжево-алых и чёрных тонах искусно изобразил вечно пылающую Бездну, где обречены страдать до конца времён грешники, истязаемые бесами.

В который раз разглядывая многочисленные картины пыток тех, кто при жизни не чтил заветы Троих, Рихо с трудом скрыл усмешку, готовую появиться на губах. Вовсе не потому, что одобрял всё, вытворяемое адскими прислужниками с их жертвами. И не из-за того, что ему, неплохо осведомлённому о пытках, некоторые сцены казались ужасно нелепыми. Просто воину Церкви невольно вспомнилось — лет десять назад проказливого мальчишку, которым он был тогда, рассказы священников о вечных муках на том свете действительно пугали.

А теперь Рихо мог с уверенностью сказать, что в его собственной Бездне нет котлов с кипящим маслом и щипцов для вырывания мяса. Зато в ней есть воспоминания о плачущей у него в объятиях Лавинии, которая на следующий день должна уехать в чужую страну и стать женой незнакомого ей человека. Об Адриане Фиенне, который бросает в лицо юноше, живущему в его доме: «Ты же не думал, что я равняю чужого бастарда со своими детьми? Как жаль, что мой сын так плохо умеет выбирать себе друзей!» и, пожалуй, неотступнее всего — о срывающемся с пальцев колдуна-некроманта чёрном облачке проклятия, от которого Рихо успевает оттолкнуть Габриэль, сам ловя заклятие прямо в грудь.

Обо всём этом, в приступе обычно не свойственной ему меланхолии, Рихо размышлял, глядя на яркий витраж, который казался красивым и пугающим одновременно. А через пару мгновений Агилар уже стоял рядом с кардиналом, готовый сражаться с любым врагом Церкви и Габриэля Фиенна лично. Потому как нечто, громыхнувшее где-то совсем рядом, сотрясая стены собора, и сверкнувшее ярким синим светом сквозь храмовые окна, могло быть только магией — сильной и сложной, а следовательно — и смертельно опасной.

В соборе же мгновенно воцарился хоть и не сам ад, но нечто сходное с его преддверием. К высоким сводам медленно поднимался дым от рухнувших на что-то горючее свечей, с потолка сыпалась пыль и мелкие камешки, кто-то истошно кричал, кто-то ругался, не особо взирая на святость места, где находится.

Императорские гвардейцы сгрудились вокруг растерянного монарха, вполне готовые защитить того от клинка или стрелы, но вряд ли способные чем-то помочь его величеству, если каменные стены собора не выдержат натиска магии. Многие придворные дамы попадали в обмороки (насколько уж непритворные — другой вопрос), но не Луиза — та, вскочив на ноги и подобрав поудобней свои пышные юбки, готова была со всех ног броситься к выходу из храма или к любому другому пути к спасению.

Некто в толпе прихожан басом выкрикивал одни и те же слова: «Кара Создателя!», и у Рихо прямо-таки руки чесались пояснить этому паникёру, что трактовать волю Создателя без дозволения на то Церкви — весьма чревато. Рихо, знакомый с применением боевой магии, начинал осознавать, что колдовство свершилось где-то рядом с собором, а не ударило по нему — иначе для всех, кто был в храме, и могилы бы рыть не пришлось. Но воин Церкви не надеялся, что быстро сумеет объяснить это мечущейся в ужасе толпе.

Зато вот Габриэль довольно быстро пришёл в себя, и его хорошо поставленный голос сумел перекрыть воцарившийся в огромном помещении шум:

— Стойте, добрые почитатели Троих! — слова звенели в наполненном пылью и дымом воздухе и, как ни странно, всё-таки достигали сознания перепуганных людей. — Разве пристало нам, находящимся в святом месте, страшиться тёмных сил? Помолимся же, и Трое защитят нас от любого зла! — и кардинал сам опустился на колени перед алтарём, складывая руки на груди.

То ли подействовал личный пример Габриэля, не спешившего спасаться бегством, то ли, и впрямь, вера в возможность божественного чуда была сильна в душах столичных горожан — но прихожане, как заворожённые, последовали за кардиналом, один за другим падая на колени и начиная шептать молитвы.

Габриэль же, слегка повернув голову в сторону Рихо, всё ещё стоявшего рядом с ним, шепнул своему порученцу:

— Возьми нескольких Гончих, и проверьте, что снаружи. Если там всё же не случилось Второе Пришествие, начинайте потихоньку выпроваживать из храма тот народ, что поближе к выходу. Не думаю, что я надолго отвлёк наших «мужественных» эрбуржцев, а если вся эта толпа одновременно ломанётся к выходу, тут будет куча трупов безо всякого колдовства.

Агилар только кивнул в ответ, не собираясь мешкать в исполнении приказа.

Когда Рихо и ещё четверо воинов Церкви, настороженно оглядываясь, вышли на площадь перед собором, зрелище перед их глазами предстало впечатляющее.

— Учудили-таки, демоновы чародеи! — воскликнул, пожалуй, самый младший из Гончих — рыжеволосый парень в мундире рядового — и тут же неуверенно обернулся в сторону Рихо, ожидая возможного выговора. Но тот лишь потрясённо качал головой.

Несмотря на хлещущие потоки ливня, с площади можно было неплохо разглядеть стоявшее чуть в стороне от неё здание Академии Света. И сейчас, на фоне затянутого тучами неба, в той стороне отчётливо виднелись языки пламени ярко-голубого цвета, вздымавшиеся над одним из флигелей обители Светлых магов.

«Огонь цвета неба… Чёрт возьми, неужели этот Алвиан-Островитянин и вправду знал, что писать в своих пророчествах?» — подумал Рихо. Но теперь было явно не до размышлений о древних еретических сочинениях.

========== Глава 9. Круги по воде ==========

От лесной дороги в сторону уходила узкая тропинка. У её начала шагавший рядом с Гретхен деревенский мальчишка остановился, как вкопанный.

— Вот и пришли, благородная госпожа. По тропке ступайте и так до чародеева жилья дойдёте. А мне Зелда велела вас только досюда проводить, да и колдун не любит, когда к нему много народу шляется.

— Спасибо, Ханк, — поблагодарила Гретхен. — Не бойся, теперь-то я и сама точно доберусь. Ну, беги домой, скорее!

Мальчика упрашивать не пришлось. Проводив взглядом его быстро удалявшуюся фигурку, Гретхен пошла по тропинке — решительно, как будто и вовсе не боялась, хотя сердце её от волнения колотилось часто-часто.

Осмелившаяся обратиться к Гретхен во дворе у старосты крестьянка оказалась невесткой хозяина дома. Она и рассказала заезжей даме о живущем недалеко от деревни колдуне, который когда-то вылечил её старшего брата, раненного на охоте диким вепрем, и посоветовала обратиться к этому колдуну за помощью для Альбрехта.

Когда же Гретхен спросила, как зовут мага, то Зелда — невестка деревенского старосты — ответила, что имя у него северное и какое-то мудрёное — не то «Слейви», не то «Лейви». В этот момент императрица-беглянка едва не вскрикнула в изумлении — она и подумать не могла, что жилище Ислейва, куда они с Альбрехтом стремились побыстрее добраться, находится так близко. Почти сразу же Гретхен решила отправиться к магу, постаравшись отбросить в сторону прежний страх перед ним — тревога за мужа сейчас мучила её куда сильнее.

Гретхен пришлось идти довольно долго, прежде чем тропинка вывела её к поляне, на которой стоял дом Ислейва. На опушке леса Гретхен замедлила шаг, собираясь с духом и одновременно — с любопытством разглядывая представшее перед ней строение.

Конечно, по сравнению с императорским дворцом Эрбурга или любым из замков мидландской знати двухэтажный особняк чародея был не слишком велик. Но, обнесённый высоким каменным забором и возвышающийся в дикой местности, он тоже по-своему впечатлял.

Постучав в маленькую калитку, примостившуюся рядом с обшитыми полосами металла воротами, Гретхен ждала довольно долго, успев подумать — неужели Ислейва не окажется дома?.. Но ведь должен же в особняке остаться кто-то из его прислуги!..

Эти размышления Гретхен прервал скрип отворившейся калитки и появившийся перед посетительницей мужчина. На мгновение она приняла его за самого чародея, но потом вспомнила, что по рассказам Альбрехта Ислейв был молод или выглядел таковым. Возраст же стоявшего перед ней человека подходил к пятидесяти годам, а, возможно, уже и перевалил эту отметку.