Любовь вне правил. Часть 1 (СИ) - Владон Евгения. Страница 44

    Как выяснится немногим позднее, благодаря своему невысокому росту и кукольному личику, Шэннон удавалось скрывать свой настоящий возраст, намеренно убрав из свидетельства своего рождения целых пять лет. Для киноактрисы это было вполне естественным явлением, тем более если выпадал столь редкий шанс заполучить главную роль в новомодном и популярном на то время молодежном сериале. Для Рика Баумана осознание того, что его девушка, а в последствии и будущая жена, была старше его на шесть лет, как-то тоже особо не пугало. Наоборот, все окружающие на тот момент близкие друзья и знакомые чуть ли не в один голос твердили, что самые крепкие браки именно те, в которых муж младше своей жены на внушительный отрезок времени. Да и ему хотелось верить не только в это. Ведь он впервые запал и не только телом (как ему тогда казалось) на жгучую красотку, которая практически не вписывалась в его привычные жизненные слабости. Не это ли был знак свыше, что он сделал правильный выбор, когда сбежал из Каслфорта и оставил там большую часть своего прошлого (с огромными серо-зелёными глазками белокурого ангелочка)? К тому же, ещё в колледже отыскав в художественных каталогах по истории изобразительного искусства несколько более поздних портретов той самой Маргариты Марии Терезы Испанской, он в буквальном смысле испытал глубочайшее разочарование. А что он ещё ожидал увидеть? Разве рожденные в инцесте дети могли вырасти во что-то столь же нежное и очаровательное, какими их любили изображать в детстве придворные льстецы-портретисты?

    Но даже в данном развороте событий Рик не мог не ощущать необъяснимой тяги к портретам этой несчастной девочки, прожившей всего каких-то неполных 22 года. Он всё равно всматривался в гипертрофированные черты слишком вытянутого болезненного лица, словно надеялся отыскать тот самый ангельский свет внутреннего сияния, затянувшего когда-то его детское воображение более десяти лет назад. В какие-то моменты ему и вправду чудилось, что он выхватывал ускользающую красоту совсем иного взгляда и более безупречного личика. Но только тогда ему приходилось закрывать книгу едва не насильно и рваться во внешний мир, где его не преследуют ни те заплаканные бирюзовые омуты глубоких глазищ, ни чувство вины за свои свершённые проступки (да-да, Рикки Тандер, не тебе ли знать, что ты сделал с большей частью писем от твоей малышки инфанты Иоанны?).

    Нет, первая женитьба не была спонтанной и необдуманной. Он действительно верил, что это будет самый настоящий и крепкий брак, ну, разве что у рожденных в нём девочек не будет того особого оттенка волос из золотисто-медовых прядей, как и определенного цвета глаз. К тому же, он и понятия тогда не имел, что в этом браке вообще не будет никаких девочек (впрочем, как и мальчиков). По официальной версии, коими часто кормят неосведомленную публику и любителей светских сплетен, считалось, что это Шэннон Прайс подала на развод, как только узнала, что на спортивной карьере её знаменитого мужа-мотогонщика теперь стоял намертво приваренный крест. На самом деле всё выглядело куда более драматичней, чем это вообще хотелось представлять.

    У Шэн даже в мыслях не было разводится. Вот только её постоянные (причём совершенно беспочвенные) приступы необоснованной ревности по прошествии двух лет совместной жизни больше не выглядели столь забавными и по-детски глупыми, как в самом начале их зарождающихся отношений. Рик откровенно устал. Устал заглаживать "вину", которую никогда не испытывал в этих бурных сценках, устал успокаивать, убеждать, клясться на крови и прочих подобных нелепостях. А когда узнал, что Шэннон сделала аборт, потому что до смерти испугалась, что после рождения ребенка он перенесет всё своё внимание и любовь на их сына или (не дай бог!) дочку! – его терпение попросту лопнуло. Откровенно говоря, он даже испытал несказанное облегчение, едва вдруг чётко и ясно осознал, как же хочет развестись.

    Второй брак являлся своего рода переходной гранью или, как любил сам выражаться Рик, золотой серединой между и между. Кареглазая высокая шатенка Камила Вулрич с не менее эффектной внешностью и воистину королевскими манерами, притягивала к себе внимание практически с ходу и с первого взгляда. Только в этот раз знакомство произошло на чисто деловых нотах. Никаких спонтанных порывов и прыжков с головой в кипящие воды одержимых страстей. Популярная телеведущая, по большей части в телепрограммах, продюсируемых её отцом, любимица миллионов телезрителей и просто красавица. И это не Рик познакомился с её пронырливым и вездесущим папашей через свою будущую невесту, а Джефф Вулрич свёл их друг с другом на одном из скромных и почти семейных раутов в загородном особняке одного из директоров телекомпании.

    В любой другой жизни данный брак Бауман воспринял бы не иначе, как за идеальный. Мила была безупречна во всем – умна, сдержанна, рассудительна и... крайне амбициозна. Когда Рик узнал, что она всерьёз подумывает заводить детей уже где-то на спаде своей телекарьеры, то есть где-то лет через пятнадцать-двадцать (не меньше), большая часть когда-то положительных качеств жены вдруг начала приобретать весьма отталкивающие оттенки. К тому же, она слишком была занята своей работой и бывала дома (а то и в самом городе) ещё реже, чем дальнобойщик в сезонные рейсы. Да и в отличие от Шэннон, довольно сильно уступала своим сексуальным темпераментом. Ей не очень нравилось физиологическое отклонение Рика, особенно, когда ему не удавалось её как следует возбудить, не говоря уже о времени на секс, которого им выпадало ещё реже, чем на совместные завтраки. В общем, в один прекрасный день, они попросту решили поговорить об этом и прийти к обоюдному выводу (а в последствии и решению), что было бы неплохо на какое-то время разойтись. И в этот раз Рик тоже испытал неописуемое облегчение.

    А вот третьи грабли оказались теми самыми предвестниками фрейдовских заморочек. Хотя на тот момент Бауман мог поздравить себя со стопроцентным исцелением от всех своих детских психических "травм". Времени и вправду прошло слишком много. Прошлое стиралось из памяти под беспрестанно наслаивающимся прессом новых воспоминаний и куда более ярких событий взрослой жизни, неуклонно двигающей своей стрелкой в сторону кризиса среднего возраста. Он больше не искал подходящих кандидаток для брака, предпочитая вкладывать свои потенциальные силы в развитие игорного и отельного бизнеса. С женщинами он был предельно честен и не стеснялся их шокировать своими откровенными предпочтениям. Уж лучше найти одну, но весьма гибкую во всех смыслах любовницу, чем менять их, как перчатки без разбору и возможности себя показать. Чтобы успеть друг другу надоесть, для этого не обязательно вступать в законный брак! Данный урок он усвоил на отлично... До какого-то времени...

    Именно София (длинный список вторых и последующих имен с дворянскими титулами лучше сразу отпустить – ибо он сам так и не сумел запомнить их все до конца) вскрыла ту самую запретную зону спящих "демонов" и чувств, которые, как ему казалось, он навеки вечные захоронил в своём подсознании чёрт знает сколько лет тому назад. Он так и не понял, как это произошло и откуда в нём всколыхнулся тот давно забытый эмоциональный вихрь глубокого волнения, граничащий со сладким страхом необъяснимого предчувствия.

    Как и большинство его жертв София сидела к нему спиной с небольшим разворотом. Но глаза резануло именно цветом волос её идеальной прически – тем самым, чей оттенок он уже практически успел позабыть и стереть из памяти до самого основания. Он просто почувствовал непреодолимую потребность подойти, заговорить, увидеть лицо... глаза. А эта безупречная поза истинной светской львицы.

    Это уже потом Рик узнает, что София подкрашивает волосы, зациклена на пластической хирургии и в момент встречи с ним представляла из себя едва не вторую копию Грейс Келли. Но меньше всего он ожидал, что она окажется представительницей дворянских кровей, родствующих с самой королевской династией Эспенрига, и часть внешнего лоска, утонченности и отшлифованной грации – являлось неотъемлемой составляющей, вживленного ей под кожу благородного образа.