Время бусово (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич. Страница 35

«Славно пообщались, — усмехнулся про себя курский князь, — па-рой слов обменялись… и разошлись. Впрочем, — поправил он себя, — ведающим людям много и не надо. Порой — одного взгляда достаточно, чтобы обо всем понять и договориться. С другой стороны иным и цело-го светлого дня не хватает, чтобы докричаться друг до друга!»

Торжище гудело. Все мужское население уже собралось и обиня-ком выясняло: кто за что.

Чуть позже, потянулись за мужчинами и женщины. В таких же ов-чинных шубах и полушубках, под толстыми шерстяными, в несколько слоев, цветными, правда, неброских расцветок, платами на головах. Были они поприземистей мужчин, причем, многие и пополней, отчего некоторые больше походили на копенки с короткими ножками: не шли, а катились по снегу, поперек себя шире.

Иногда между них попадались и незамужние дивчины: все имели свое слово на вече, если, конечно, с умом сказано. Но эти были и по-стройней, и одеты поаккуратней. А еще, несмотря на мороз, свои цацки — височные спиралевидные колты — умудрялись показать. Ибо какая же северянка да без височных колт?!. Вече — это не только вече и общее собрание горожан, но и место, где себя можно показать и на других по-любоваться. Так чего же молодым стать свою скрывать… Парни возле них приосанивались, держались гоголем. Иные же норовили невзначай толкнуть в сугроб, чтобы потом посмеяться над их барахтаньем в снегу, над ненароком заголившимися икрами ног. Таким ухарям женщины, также смеясь и повизгивая от удовольствия, сыпали снег за ворот.

— Охолонь чуток, охальник! Охолонь!

Пришла на вече и княгиня в белой заячьей шубейке и таком же бе-лом плате. В окружении своих дворовых женщин. Направилась к групп-ке боярских жен и дочерей, скучковавшихся вокруг воеводши Добро-нравы, такой же дородной, как и ее супруг. Не то, чтобы совет по вечу держать, а поздороваться да новостями какими ни есть обменяться.

Пока вече не началось, гомонили, посмеивались: хоть и жили все рядом, да нечасто вот так, все вместе, собирались. Такое бывало только во время осенних ярмарок-торжищ, да по великим праздникам. С кня-зем и воеводой здоровались, приветствуя по чину, но в разговоры не вступали. До всего свой черед дойдет… До разговоров тоже.

— Ну, княже, кажись пора, — шепнул воевода, когда посчитал, что горожане и огнищане сошлись на торжище. — Вроде все собрались. Да-же из соседних селищ комонные прискакали. Вон, смотрю, из Ратца старшина стоит, а рядом с ним и гость из Липовца… Видать, сильно лошадок гнали. Откуда только они про все узнают?

Ратец, как и расположенный примерно на таком же расстоянии от Курска, но ниже по течению Семи Липовец, был соседним с Курском городищем, расположенным на реке Рать, катившей свои воды с север-ной стороны а полноводную Семь, и названной так за давно минувшее ратное противостояние северских родов с вятскими, расселившимися на берегах Оки.

Городище находилось на четверти дня пешего неспешного пути и размещалось на крутояре излучины Рати. Управлялось вечем и старши-ной. Князя там не было. Ратец в земли курян не входил и был практиче-ски самостоятельным в управлении и своем устройстве градом, однако на протяжении последних лет он не только «тянулся» к Курску, но и не прочь был оказаться под властью и защитой курского князя, впрочем, как и Липовец. Простые огнищане и поселяне не раз к этому призывали, только упорство местной старшины, не желавшей расставаться с вла-стью над сородичами, становилось препятствием на пути объединения двух градов под одной княжеской рукой.

— Вижу, — отозвался задумчиво князь. — Если у нас дело сделается, то ратские по нашему следу двинутся. Если же…

— Так, может, их шугнуть?.. Нечего тут чужим уши греть да глотки студить! — Встрепенулся, несмотря на свою дородность и полноту, ско-рый на действия воевода Хват, которому с каждым мгновением все тя-желее и тяжелее было стоять без настоящего дела.

— Не стоит, воевода. Нет тут чужих. Все свои. Русичи. Иди, начи-най вече. Пора!

ВЕЧЕ

Воевода, несмотря на кажущуюся грузность и дородность, был подвижен и расторопен. Не успел князь вымолвить приказание, как он скорым шагом направился к середине торжища, чтобы со всех сторон быть видным народу. И пока двигался к середине, потихоньку стихали всякие разговоры, только пар вился от разгоряченного дыхания собрав-шихся. Люди молча поторапливались к центру торжища, образуя живую стену вокруг воеводы, державшуюся на некотором расстоянии, чтобы не стать единой толпой.

— Жители славного града Курска, — сорвал он с себя волчий треух, обнажив начинающую покрываться лысиной голову, — мы собрались на вече, чтобы решить: будем строить крепость вокруг града от ворогов, или же не будем… А потому послушаем князя Кура, нами же избранно-го военного предводителя.

— Князя, князя, — закричала тысячегласая толпа. — Хотим услышать князя!

Вече предоставляло князю слово, и тот сразу же прошел на середи-ну и стал рядом с воеводой. Держался прямо и открыто — пусть все ви-дят: человек с делом пришел и о деле говорить будет.

— Славные потомки пращура Сева и прадеда нашего Кура! — сняв шапку, громко, чтобы все слышали, крикнул князь. — Несколько веков мы живем в граде, построенном нашими дедами и прадедами, на огни-щах и очагах, взлелеянных их руками. Когда-то град наш был мал и больше походил на огнищанское селение… Но с годами он разросся и расширился. Сколько родов и семей в нем сейчас живет — трудно ска-зать. Много. Наши отцы возвели вокруг града защиту из стволов де-ревьев, чтобы оградить град от диких животных и злых людей. И в том слава им!

Толпа, замерев, слушала князя. Не перебивали.

— Но пришло иное время, — уже спокойным голосом продолжал князь, — и теперь настала пора нам позаботиться о безопасности нашего рода, о безопасности наших детей и внуков, о безопасности всех живу-щих в этом славном граде. И не только в граде, — обвел он глазами при-тихшую толпу сородичей, — но и в его окрестностях. Чтобы даже самый отдаленный хлебопашец огнищанин знал, что он имеет надежную за-щиту в случае необходимости, что он со своими чадами и домочадцами смело может идти в наш град и укрыться на длительный срок от любой беды за его крепкими стенами. — Князь перевел дыхание.

Толпа, по-прежнему, молчала, только облачко пара, зависшее над ней, говорило о том, что это стоят живые люди. Впрочем, людская мас-са то тут, то там начала потихоньку шевелиться. Кто с ноги на ногу пе-реступал, чтобы ноги не мерзли, кто к соседу оборачивался, чтобы по глазам опознать: нравится или не нравится тому речь князя.

— Наши воины, — переведя дыхание, и набрав побольше воздуха в грудь, продолжил Кур, — ходившие со мной и воеводой Хватом в дале-кие походы, в земли греков и ромеев, видели там иные города и иные крепости, которые им приходилось брать штурмом… И поверьте мне, стены в тех крепостях в три, а то и в пять раз превышали рост самого высокого воина, но и они не могли отразить натиск славных внуков Дажьбога и Перуна! И они падали перед славой и оружием наших воев. Но если бы мы не были столь упорны, и если бы Перун не поддержал нас своими ратями небесными, то никогда не взять было тех крепостей. Ибо другие их не брали ни приступом, ни осадой… И только русичи могли то сделать!

«Верно, — теплом наполнились сердца многих участников тех по-ходов. — Иным тех крепостей было ни в жисть не взять! Сие было под силу только русичам. Ибо мы — дети и внуки Дажьбоговы!»

Шевеление в толпе горожан на какое-то время прекратилось. Люди слушали о славных деяниях своих сородичей.

— Вот я и мыслю, — стал переходить к сути дела курский князь, — что если те могучие стены не могли удержать приступа наших воев, то жидкой и обветшалой стене, имеющейся вокруг града Курска, тем бо-лее, подавно не удержать и десятой доли этого натиска. Рухнет от одно-го прикосновения. А потому — надо строить новую крепкую стену, на-стоящую крепость! Чтобы даже один ее вид уже устрашал всех врагов и недругов, чтобы лишал их твердости духа и тела, чтобы загодя у них перед глазами стояли боги смерти и печали Мара, Жаля, Горыня и Кар-на!