Жених в наследство (СИ) - Михеева Рина "Пушися". Страница 11

— Пепельники?

— Так они называются, — Грон лениво шевельнул рукой в сторону светящихся лишайников. — Мы свечами и факелами, как люди, не пользуемся. Нам ни к чему. Хватает светов и пепельников. Да и то — это больше для прислуги из людей.

Полина не удержалась и фыркнула:

— Мы, к вашему сведению, тоже факелами не пользуемся. Электричество — штука очень удобная, и степень освещения регулировать можно.

— Ах да, мы-то, холопы неграмотные, и забыли, что госпожа прибыла из просвещённого — во всех смыслах — мира. Жаль, что за это просвещение приходится платить истощённой, а то и убитой землёй, но это уж так… некоторые издержки просвещения, — Г рон склонил голову.

Издёвка была с одной стороны очевидна, а с другой — абсолютно недоказуема. Если бы ещё было кому доказывать… Не князю же жаловаться — он ещё и от себя добавит! И вообще… век бы она его не видела!

Г рон отвернулся и пошёл дальше. Полина двинулась следом, в очередной раз пообещав себе, что без особой необходимости больше рта не раскроет! На душе снова стало тяжело и темно, даже чудесные пепельники больше не радовали.

Поднялись по лестнице, вышли в коридор — длинный, со множеством выходящих в него дверей. Украшений не было, но выглядел он не то что по-княжески, а по- королевски. И всё потому, что резные веточки пепельников вились по стенам, переливчато светясь.

— Ну-ка, сбегай, поищи Тамилу, — небрежно кивнул Грон, обращаясь к Верену.

Тот ощутимо напрягся, ответил тихо и глухо:

— Я тебе не мальчик на побегушках. Мы в равном положении.

— В равном? — нехорошо усмехнулся Г рон. — Сын предателя и человечки никогда не будет в равном положении со мной. И ни с одним теем здесь.

— Напрасно ты думаешь, что я хочу здесь оставаться, — скривился Верен.

— Но наш князь мудр и милостив, — хохотнул Г рон. — Не был бы милостив — давно избавился бы от тебя. Совсем! Не был бы мудр — отпустил бы. Только предателей надо держать под присмотром. — Г рон замолчал, ожидая реакции, но Верен ответил ему прямым взглядом, не говоря больше ни слова.

Полина подумала, что это правильно. Поддерживать этот разговор бессмысленно. Интересно… в чём там у них дело…

— Так что, пойдёшь ты наконец за Тамилой? Или мне доложить князю, что ты пренебрегаешь своими обязанностями? — прищурился Г рон, недовольный тем, что Верен не стал огрызаться.

— Не припоминаю, чтобы "ходить за Тамилой" было моей обязанностью, — процедил Верен. — Но я схожу за ней. Иначе из-за твоего отвратительного воспитания тея ещё долго не сможет отдохнуть.

— Тея… — сквозь зубы прошипел Грон, кинув на Полину мимолётный уничижительный взгляд и глядя вслед удаляющемуся Верену.

Полина подумала, что "тея" и "тей", видимо, форма уважительного обращения. И, кстати… почему она вообще понимает их язык, а они — её? Что-то мелькнуло совсем рядом, у щеки, какая-то искорка. Полина вздрогнула.

— Это я… фея, — тихо шепнули ей в ухо.

И правда же! Фея. Она куда-то делась, а оказывается — пряталась у Полины в волосах.

— Это я наделяю тебя знанием языка, — едва слышно прошелестела "искорка". — Ты понимаешь наш язык и говоришь на нём, хоть и сама не замечаешь…

Г рон прищурился, всматриваясь в Полину. Неужели, услышал? Да… наверняка у них тут острый слух… А ещё острый глаз, острый клык, коготь — и далее по списку. Манера поведения с захваченными "невестами" тоже — колюще-режущая.

— Фея, — недовольно процедил Грон. — И откуда только взялась… Эй, ты почему не сдохла, предательница?

Искорка затаилась и почти погасла. Полине казалось, что она кожей чувствует её страх.

— Не пугай её, — сказала Поля, с усилием вытолкнув слова на поверхность.

Она не знала, как себя вести, не знала, как обращаться к этому чужому… не человеку даже, а оборотню, она сама была напугана и растеряна, но почувствовала, что должна заступиться за фею. Нельзя промолчать. Ради неё и ради себя — тоже. Иначе все тут будут вытирать об неё ноги.

— А кто мне запретит? — поинтересовался Г рон. Взгляд у него был наглый, вызывающий да и стоял он слишком близко, почти прижимая девушку к стене.

— Я… — прошептала Полина.

— Госпожа изволила что-то сказать? Не расслышал, уж простите!

— Я, — чуть громче и чуть твёрже ответила Полина.

Внутри у неё всё дрожало, но она знала, что нельзя отступить. Да, она в их власти, но если сдастся сразу же… Тогда не то что эти наглые похитители, но и она сама не сможет себя уважать.

— Я запрещаю тебе пугать мою фею, — тихо, но твёрдо и раздельно проговорила Полина.

Сердце колотилось так, что Грону, наверное, было слышно, руки стали ледяными и влажными, но она всё же подняла голову и посмотрела прямо в глаза своему "телохранителю". Он её тюремщик. Но если уж они собираются соблюсти хотя бы внешние приличия, так пусть соблюдают! Не побьёт же он её в конце концов… Уж это-то, наверное, привилегия князя, вряд ли все подряд смогут лупить его невесту.

От этой мысли стало чуть полегче.

Г рон криво усмехнулся.

— Ты ничего и никому здесь запрещать не можешь, девчонка, — прошипел ей прямо в лицо. — Ничего и никому. Ты — всего лишь человечка.

Полина едва не сказала, что она — невеста князя, но вовремя остановилась. Она не хочет быть его невестой! Она на это не соглашалась. И значит — никакая она не невеста! А кто тогда…

— Да, я — человечка, — тихо ответила Полина. — А кто ты? Пользуешься тем, что сильнее? Тем, что я ничего не могу тебе сделать? Любишь запугивать слабых и беззащитных? Это помогает тебе повысить самооценку?

Г рон чуть склонился вперёд и оскалился, будто хотел вцепиться ей в горло, мимо тенью скользнула испуганная девица. Наверное, из прислуги — в руках у неё была стопка белья. Поля подумала об этом машинально, стараясь не отшатнуться, стараясь… представить, что она не здесь! И это получалось, ведь поверить в реальность происходящего было трудно. Словно сон… затянувшийся сон. Но каждый сон рано или поздно кончается. Надо только… дождаться.

— Тей Грон, — пропел мелодичный звучный голос. — Неужели невесте князя нехорошо?

В злых медвежьих глазках Грона промелькнуло изумление и, к облегчению Полины, он наконец отодвинулся.

— Всё… нормально… тея, — проворчал он, — а почему ты…

— Я решила, что нашей госпоже нехорошо, потому что ты так над ней склонился, тей, — улыбающаяся женщина подошла поближе и почтительно поклонилась Полине.

Она выглядела лет на двадцать пять или чуть больше, высокая, красивая яркой и спелой красотой, хотя ни одной яркой краски в её внешности и одежде не было, но она будто светилась здоровьем, силой, уверенностью. Белоснежная кожа, нежный румянец, густые светлые волосы заплетены в сложную косу, перекинутую на грудь.

— Как себя чувствует госпожа? — в серых прозрачных глазах светился доброжелательный интерес, хотя глаза эти показались Полине холодными.

— С-спасибо, — выдавила Полина.

— Моё имя Тамила, госпожа. Я — управительница. По мере сил распоряжаюсь всеми хозяйственными делами в замке князя. Буду рада служить тебе, госпожа.

Полина молчала, не зная, что говорить и как реагировать.

— Мне будет позволено узнать твоё имя, госпожа? — Тамила слегка склонила голову.

— Меня зовут Полина.

И тут будто невидимый киномеханик остановил воспроизведение: все замерли и секунды три стояли в полной неподвижности. Выражение лица Тамилы, впрочем, осталось невозмутимым, чего нельзя было сказать о Гроне и Верене, стоявшем позади управительницы. Г рона перекосило, а Верен задумчиво прищурился, услышав имя наречённой князя.

— Что-то не так? — спросила Полина.

— Что ты, госпожа, всё в порядке, — улыбнулась Тамила, однако её улыбка показалась Поле натянутой. — Очень красивое имя. И редкое в наших краях. Прекрасное имя. Прошу, тея Полина, — Тамила повела рукой, приглашая следовать за собой. — Я провожу тебя в твои покои.

ГЛАВА 9. Следы прошлого

Тамила пошла вперёд, то и дело поворачиваясь к Полине и ласково улыбаясь, телохранители следовали за ними на расстоянии шага. Коридор, небольшой холл, галерея, у которой одну стену заменяли резные каменные колонны, а между ними было видно ночное небо, Луну и пролетающих светов, снова лестница, на этот раз небольшая, холл, из которого наверх вели уже две лестницы. Тамила на миг замешкалась, а потом направилась к одной из них. Грон издал какой-то звук, похожий на недовольное медвежье ворчание. Управительница нахмурилась, повернулась к нему.