Воины зимы (ЛП) - Слейд Стюарт. Страница 93

Над Хельсинки, 11-я бомбардировочная авиагруппа 2-й авиадивизии, B-29A "Голос Каролины"

Пауэр снизился до предписанных боевым заданием шестисот метров. Ему это казалось безумием. По самой своей сущности B-29 предназначались для бомбардировок с восьми-девяти километров, где зенитный огонь теряет эффективность, а истребители задыхаются. Правда, высотные рейды оказались неудачными из-за отвратительной точности. Поэтому сегодняшней ночью они надвигались на малой высоте, быстро и без ходовых огней. Это либо сработает, либо обернется катастрофой. Пауэр делал ставку на последнее, и сам управлял головным бомбардировщиком. Если он вынужден отправить подчиненных на бойню, то сам поведёт.

Строй разделился на три отряда, по одному на каждую цель. Пауэр взял на себя Лансисатама, как самый опасный объект. Остальные находились за городом, бомбардировщики могли ударить по ним и уйти. Чтобы добраться до порта, надо пролететь над всем городом, под обстрелом зениток. Потом повторить на отходе. Ночные истребители не слишком беспокоили полковника. Их у финнов немного, а бомбардировочные соединения охраняли более шестидесяти истребителей. Зато малой зенитной артиллерии у гуннов хватало. Это тоже учли - шестьдесят "Чёрных вдов" займутся зенитными батареями, как только они себя обнаружат. Но даже первые выстрелы могут означать конец для какого-нибудь бомбардировщика.

- Командир, прими четыре градуса левее. Мы выходим на боевой курс, -бомбардир чуть не обнял себя от радости. У полковника была заслуженная репутация дуболома. Кто-то обзывал его садофашистом, а враги отзывались гораздо более злобно. Но на боевом курсе самолётом управляет бомбардир, что для младшего офицера означало благодатную возможность приказывать Пауэру. Радар показывал город очень чётко. Это была ещё одна причина для налёта на Хельсинки именно ночью. Причудливая география и прибрежное расположение давали яркие контрасты между сушей и морем, что облегчало выбор целей. Во всяком случае, двух из них. Ильмала находилась глубже на суше, и бомбардировщикам будет труднее выйти на неё.

Майор Джеймс Кэлин, ведущий бомбардир 11-й авиагруппы ещё раз посмотрел на дисплей и приник к прицелу Нордена. На радаре длинные причалы Лансисатама были ясно видны, а в оптике сплошная туманная муть. Всё же, радар намного лучше чем ничего. Он посмотрел, как перекрестие радиолокационного прицела наползает на концы пирсов, и нажал сброс. Первыми упали четыре восьмисоткилограммовые бомбы из-под крыльев, а следом высыпался град зажигалок из отсека. Если они лягут правильно, то накроют полосу пятьсот на сто метров. С уходом бомб Кэлин обратил внимание на окружающую обстановку и внезапно ощутил, как В-29 покачнулся в ударной волне мощного взрыва.

- Бомбардир - командиру. Груз сброшен. Как там в целом?

- Мы потеряли "Феечку Фифи". Сбита зениткой, разлетелась вдребезги. Остальные в порядке. Возвращаемся домой. Штурман, стрелки, все занялись своим делом и прекратили беспокойство.

Пауэр разворачивал "Каролину" прямиком к базе. Никаких обманчивых манёвров не требовалось. Немцев одурачили. Обстрел оказался совсем слабым. Они ожидали высотный налёт и дежурили у 88- и 127-мм орудий, малоэффективных против низколетящих целей. Тяжёлые зенитки не успевали наводиться на них и большая часть огня пришлась вслед уходящему строю. "Феечке" просто не повезло. Полковник решил, что она, скорее всего, поймала 127-мм снаряд брюхо прямо на сбросе. Он не знал, сколько бомбардировщиков будет потеряно в общем, лишь предполагал, что от шести до восьми. В любом случае, он надеялся, что командование не станет пробовать такой трюк второй раз. Немцев можно провести всего единожды. А тем временем в Хельсинки разгорались пожары.

Финляндия, Хельсинки, Каартинкаупунки [194], дом семьи Кантокари

Сирены воздушного налета разбудили Кристианну раньше, чем мать постучала в дверь. Стенающий вой не был чем-то необычным. Воздушные налёты на Хельсинки случались и в Зимнюю войну, и в первые годы Долгой, но русские обычно отправляли всего несколько самолетов и ущерб от них был невелик. Поэтому чувства срочности не появилось. Семья привычно собиралась, чтобы спуститься в подвальное бомбоубежище. Когда все они двинулись вниз, торжественно неся воду и еду, их дом задрожал. Загадочный ритмичный рёв заглушал сирены. Не обращая внимания на мать, Кристианна подбежала к окну.

В небе плыл огромный серебряный зверь. Казалось, он скользит над самыми крышами и заполняет своим сиянием всё окно. Кристианна сразу опознала его по кадрам немецкой кинохроники. Её показывали в кино, когда она пошла туда со своим приятелем. Это был B-29, "большой четырёхмоторник", как его называли немцы. Только они, как предполагалось, работают на большой высоте. Этот же летел так низко, что казалось, в любой момент врежется в улицу. Под его носом пульсировали алые сполохи, во тьму уносились частые вспышки. Таких было много. B-29 попал в перекрестье нескольких лучей. Серебряный фюзеляж и крылья как будто загорелись. Затем один из прожекторов резко погас. Она поняла, что алые сполохи это огонь стрелков, которые стараются выбить прожектора. Потом из темноты вылетел другой самолёт, карандашно-серый, с раздвоенным хвостам. Его нос и фюзеляж осветились залпами пушек и пламенем из-под крыльев. Долетел грохот от разрывов ракет, накрывших прожекторную батарею.

Кристианна смотрела бы и дальше, но отец оттащил её от окна, выругав за безрассудную храбрость. Его слова частично были заглушены четырьмя мощными взрывами, от которых содрогнулся весь дом. Внезапно оказалось, что лучше поскорее укрыться в бомбоубежище. Они едва успели спуститься на первый этаж. Сначала их напугали непрерывные взрывы, потом запах гари. Сначала он был слабый, но усиливался с каждой минутой. Как раз в этот момент в парадную дверь постучали.

- Откройте, полиция. Надо эвакуироваться, город горит.

- Где пожар? - открыв дверь, спросил у обеспокоенных людей отец Кристианны.

- Близко. Уводи отсюда семью и не спорь, - кратко прозвучал ответ, подкреплённый рукой, опустившейся на кобуру.

Антти Кантокари позвал жену, всех троих детей и вывел их на улицу. От запаха гари перехватывало дыхание. Ночь стала настолько яркой, что можно читать. Он посмотрел на восток, откуда прилетели бомбардировщики. Там над крышами уже поднимались языки пламени.

- На запад, Антти, уходите на запад, - это был местный полицейский. Он старался помочь и утешить людей, с которыми работал каждый день. - Американцы сбросили зажигательные бомбы, Скатудден уже горит. Огонь движется сюда. Если не успеешь сейчас, то никуда не уйдешь. Оставайтесь на широких дорогах и держитесь посередине. Снег и слякоть не дадут огню добраться до вас. Уходите быстрее и будьте осторожны. Американские самолеты ещё не улетели.

Повсюду люди выбегали из домов. Кто-то с пустыми руками, кто-то нёс кастрюли, сковороды, или свои домашние ценности. Другие сообразили взять мешки с едой. Один человек нёс цветущее растение в кашпо. Вокруг них начали падать яркие маленькие хлопья, странные светлячки в холоде ночи. Кристианна потянулась за одним из них и вскрикнула, когда он обжёг ей руку.

- Угли от пожара, - в голосе её отца прозвучал неподдельный испуг. - Огонь быстро распространяется. Полицейский прав, мы должны спасаться.

- Но наши вещи... - его жена плакала, думая о доме, который так старательно обустраивала все эти годы.

- Их уже нет. Остались только наши жизни. Если промедлить, потеряем и их.

Толпа двинулась на запад. Теперь стало ясно, почему те, кто бросил всё, выживут; а те, кто задержался, чтобы спасти своё добро, умрут. По мере того, как люди шли, начал действовать причудливый механизм фильтрации. Те, кто мог двигаться быстрее и меньше всего нёс, опережали сомневавшихся или тех, кто взял много вещей. А пожары всё время приближались.