На улице Мира (СИ) - Лавринович Ася. Страница 54

Ребята, увидев Катерину, немного смутились. Возможно, Ира и Никита успели ввести в курс дела остальных. Да одноклассники и так были знакомы с брюнеткой, «благодаря» коллажу Соболь в школьном «Подслушано».

– Ты могла бы мне лично передать фрукты и цветы, – с укором произнесла я, глядя на Катю.

Катерина покраснела.

– Не была уверена, что ты захочешь меня видеть. Тетя Соня не смогла тебя забрать, у нее внуки приболели…

Никита молча катил меня по двору медгородка, а все остальные шли рядом. Наверное, из-за Катерины, никто не решался первым нарушить напряженную паузу. Только колеса кресла-коляски поскрипывали…

– Но я тысячу раз обрывал провода… – тихо затянул Никита. Я подняла голову и с глупой улыбкой на лице посмотрела на Ярового. Тот продолжал негромко напевать себе под нос, как бы между делом. – Сам себе кричал: «Ухожу навсегда»…

– Никит, ты чего? – спросила Руднева.

Катерина тоже удивленно покосилась на Никиту. Зато Ирка сразу все поняла и весело подхватила:

– Непонятно, как доживал до утра… Салют, Вера!

К воротам меня уже катили под громогласный хор, удивленные взгляды из распахнутых окон больницы и мой счастливый смех.

– Но я буду с тобой или буду один Дальше не сбежать, ближе не подойти Прежде чем навек поменять номера Салют, Вера!..

За воротами меня ждала старенькая зеленая «девятка».

– Это отца, – смущенно сказала Катерина. – Если б не я, давно бы и ее пропил.

Парни помогли мне расположиться на заднем сиденье машины. Когда «девятка» отъезжала, ребята махали и кричали что-то ободряющее мне вслед. Я оглядывалась до тех пор, пока друзья не скрылись с горизонта.

– Твой папа попросил, чтобы я помогла тебе оформить экспресс-визу, – сказала Катерина, поглядывая на меня в зеркало заднего вида.

– Я лечу к нему в Италию? – задохнулась я от восторга. – Это была твоя идея?

– Ему пора немного повзрослеть, а тебе хорошенько отдохнуть, – неопределенно ответила Катерина.

За окном пролетали сосны и высокие фонарные столбы.

– Знаешь, ты бы могла переехать к нам, а деньги, которые тратишь на съем комнаты отдавать за уроки хореографии, – подумав, предложила я.

– Я уже стара для танцев, – усмехнулась Катерина.

– Думаю, все в твоих руках.

Радио здесь не ловило, только тихо хрипело, убаюкивая. Тогда я попыталась уснуть. Катерина что-то негромко мурлыкала себе под нос. Чуть позже я все-таки разобрала мотив песни, которую пели для меня ребята. Внезапно Катерина странно шмыгнул носом. Я тут же открыла глаза и отыскала ее взгляд в зеркале.

– Ты что, плачешь? – поразилась я.

– Вера, у тебя такие классные друзья! – с чувством произнесла Катерина. – У меня таких не было. У меня вообще друзей в школе было мало. Я плохо одевалась, средне училась. Некоторые одноклассники в открытую смеялись надо мной и над мамой, которая зачем-то приходила пьяной на родительские собрания. Чтобы меня опозорить, наверное.

– А моя мама почти не ходила на родительские собрания, – сухо сказала я, глядя в окно. Высокие сосны сменились бескрайними желтыми полями. – А теперь даже не знаю, приедет ли на мой выпускной.

– Помнишь нашу первую встречу? – спросила Катерина, не оборачиваясь ко мне. Она сосредоточенно вела машину, крепко ухватившись за руль. – Господи, как я волновалась! Меня даже тошнило от страха. Я узнала об этом ужине слишком поздно… У меня и платья-то подходящего не было! Переодевалась несколько раз, а потом вырядилась к тебе нелепо, еще и на такси в пробку попала… Думала, с ума сойду!

– У меня тоже не было подходящего для такой встречи платья, – ответила я, вспомнив свой глупый наряд куклы Тутти.

Наши взгляды снова встретились в зеркале, и Катерина улыбнулась сквозь крупные слезы.

– Вот и встретились два одиночества? – тихо спросила она.

Я, откинувшись на спину, уставилась на застывшие в небе лохматые белые облака.

- Наверное, папа был прав, когда сказал, что между нами много общего.

Вместо эпилога

На улице накрапывал дождь, и мокрая листва на старых тополях зазеленела еще ярче. Такси притормозило у подъезда. Я не без труда выбралась из машины, прижимая к груди небольшой арбуз. Воздух был свежим и чистым. Захотелось задержаться во дворе дольше, дышать полной грудью под моросящим дождем…

Меня не было на родине почти два месяца. За это время нога практически зажила, благо перелом был несложным. Последние две недели казались мне самыми незабываемыми в жизни. Я провела их в городке Белладжо, на озере Комо. Туда мы отправились вместе с папой и Катериной, которой удалось под конец лета вырваться к нам. Мы вместе завтракали по утрам, днем брали машину в прокат, а вечерами провожали солнце на узком каменистом пляже...

В это лето я общалась с отцом больше, чем когда-либо раньше. С каждым днем мы лучше узнавали друг друга. А еще папа здорово помогал мне в реабилитации после перелома. Мама тоже теперь звонила чаще обычного. Вдвоем мы планировали по телефону развлекательную программу на время осенних каникул, когда мама приедет в Россию. А главное – из моей головы пропали страшные флэшбэки, связанные с разводом родителей, которые периодически посещали меня перед сном. Кажется, в этом плане жизнь немного устаканилась.

Но все-таки кое-что, помимо сломанной ноги, омрачало мой долгий отпуск. Я жутко скучала по друзьям, а особенно – по Никите. Конечно, мы каждый день списывались, но мне этого было катастрофически мало. В последние дни меня и вовсе охватила тоска по дому. Время до отлета тянулось мучительно медленно…

О своем приезде я никому не сказала, решив устроить друзьям сюрприз. Мы договорились с Катей, что, вернувшись, она поможет мне с вечеринкой и приготовит для всех праздничный ужин.

Было сложно, переписываясь, не говорить точную дату прилета. О том, в какой день вернусь, я сообщила только Ирке, взяв с нее честное слово, что подруга не испортит сюрприз. Третьякова встретила нас в аэропорту. Мы уселись на заднем сиденье арендованного автомобиля, и Ира, не удержавшись, тут же принялась делиться со мной новостями.

– Ой, Вера, ты такая загорелая! – охала Третьякова, не переставая меня разглядывать. – У нас в конце июля было несколько жарких дней, а август все время дождливый… Как нога твоя?

– Хорошо, – кивнула я. – Даже трость больше не нужна. Ты лучше скажи, поможешь мне сегодня вечером собрать всех наших? Устроим вечеринку-сюрприз в честь моего приезда. Сейчас только за продуктами по пути заедем…

– С Дианкой я договорюсь, мы часто теперь с ней пересекаемся. В одной компании с Борей. – Третьякова покосилась на переднее сиденье, где папа и Катя о чем-то переговаривались, и покраснела. – Помнишь, тот друг, который приходил к нам на дискотеки? Он учится на геолога, вернулся с практики и теперь к Рудневой клинья подбивает… А она ходит довольная. Ну ты знаешь Диану!

– Знаю, – засмеялась я, вспомнив кокетливую Рудневу. – Вы тогда и парней своих зовите. Папа с Катей к тете Соне уедут. Метраж квартиры позволяет закатить торжество.

– Да? – просияла Ирка. – Ой, здорово! Спасибо, Вер, всех позову!

Мы ехали по мокрым блестящим улицам. Всюду куда-то спешили прохожие с раскрытыми яркими зонтами. Капли дождя щелкали по крыше нашей машины.

– А Даня придет? – спросила я.

– Обязательно!

– А Амелия?

– Они теперь все время вместе, – заулыбалась Ирка. – Я ж тебе сразу говорила, что Циглер – ведьма! Приворожила моего бедного брата.

В машине было тепло и уютно. Из динамиков лилась легкая ритмичная музыка.

– Интересно, как в этом году Оксана будет без Дианки и Кузи? – с ехидством спросила Третьякова, снова покосившись на папу и Катю. – Руднева рассказала своим бывшим подружкам про проделки Соболь. Кажется, не она одна от Оксанки отвернулась…

– Так Соболь и надо, – тут же помрачнела я.

– Люся из нашей гимназии перевелась. И Лидия Андреевна вроде увольняется. По крайне мере, слухи такие ходят…