Сердце умирает медленно (СИ) - Сокол Елена. Страница 15

- Есть еще трастовый фонд моей матери, Лиз. Она завещала свои средства Эмили. Дочь может распорядиться ими, как пожелает по достижению совершеннолетия, помнишь? Сумма небольшая, но…

— Предатель! — Мать коршуном налетела на него и толкнула ладонями в грудь. — Всегда был предателем, им и останешься!

Это уже слишком. Сумасшедший дом какой-то.

Встав, я побрела в свою комнату и легла на кровать.

Возможно, в этом действительно была доля моей вины. Память еще хранила воспоминания о тех мужчине и женщине, которые с радостью проводили время вместе, с удовольствием делили ужин, смеялись и целовали друг друга при встрече и на прощание. О тех родителях, которые делали представление своего ребенка о семье идеальным.

Я не винила маму. Проблемы, напряжение и усталость сделали ее угрюмой и нервной. А роман отца на стороне окончательно выбил почву из-под ног. Наверное, любой на ее месте не хотел бы потерять то, за что так отчаянно цеплялся много лет — свое дитя, боровшееся и не без помощи родителей почти победившее смерть.

Но нам предстояло смириться с тем, что жизнь не могла больше оставаться прежней. И, если мы хотели сохранить теплые отношения, то должны были принять новую действительность — каждый должен был пойти своей дорогой.

Странное беспокойство опять всю ночь мешало сну. Мне пришлось подняться с кровати рано утром, еще до звона будильника. Села, потянулась, отключила таймер и друг за другом выпила все лекарства.

Похоже, мама затаила на меня серьезную обиду. Весь предыдущий день мы не общались. Поэтому, оставив ей записку на столе, я тихо, на цыпочках, вышла из дома. В коротких шортах, футболке, болтающейся на мне парусом, и новых кроссовках, подаренных Райаном, было на удивление комфортно. Натянув козырек кепки глубже на лоб, просто пошла вдоль улицы.

Мир оживал за пределами привычного, спокойного квартала. В деловых и торговых центрах кипела жизнь, одни люди спешили по своим делам в строгих костюмах, другие лениво валялись на траве в парке. А я просто шла и с открытым от восхищения ртом наблюдала за тем, что казалось когда-то далеким, почти нереальным, а на самом деле было вполне обыденным для сотен тысяч жителей Манчестера.

Мне было уютно. Правда. Впервые в жизни.

В толпе незнакомцев можно было оставаться незамеченной, а одно осознание того, что ты волен двигаться теперь в любом направлении, в каком только пожелаешь, сводило с ума от восторга. И, конечно же, я заблудилась. Во всей этой круговерти новых впечатлений просто не знала, как далеко ушла от дома, и куда теперь идти, чтобы очутиться в своем районе.

И, черт возьми, это тоже было захватывающе!

Изучить глазами схему маршрутов сети Метролинк [1] и вдруг понять, что у тебя пусто в карманах, потому что ты не ожидала, что доберешься пешком в такую даль. Спрашивать у прохожих, в какую сторону лучше топать, чтобы быстрее добраться до нужного района. Дышать полной грудью, впервые осознавая себя частью общества.

И в эти минуты я не могла не вспомнить о Райане.

Его телефон по-прежнему был недоступен — наверняка, он внес меня в черный список. И это было жестоко, хотя и заслуженно. Мне оставалось только идти и представлять, как он там, один, в Дареме, старейшем университете страны. Любуется каменным собором на вершине утеса, замком с мощными стенами, готической капеллой, окруженной зеленой лужайкой, и гадает, в какой из колледжей университета его определят. Это же почти как ждать милости от распределяющей шляпы школы волшебства Хогвартс [2], которая всегда лучше знает, что подходит тому или иному студенту!

Как он там? Мой Райан. В маленьком и очень древнем городе, среди старых зданий, переживших несколько эпох, монархов и войн. Уже вступил в какое-нибудь студенческое сообщество и мечтает ли попасть в команду своего колледжа по футболу? Будет ли у него время думать о чем-то, кроме учебы, или наоборот, будет столько веселья, что высыпаться-то станет некогда? Я не знала и могла только гадать. Представляла, как звучит его голос, чтобы не забыть, но все равно теряла те ниточки, которые нас прежде связывали. Они таяли, оставляя в моей памяти лишь туман. И тогда я приняла решение записывать, чтобы помнить.

Решила написать ему свое первое письмо.

«Сердце умирает медленно.

Хотя о чем это я? Обычно оно умирает внезапно. Просто останавливается. Чаще после напряжения. Виной могут быть патологии, протекавшие бессимптомно, наследственные или приобретенные заболевания, чрезмерные физические нагрузки. Или просто неосторожно брошенное слово. Оно тоже может стать виновником чьей-то смерти.

Но я сейчас совершенно о другом, Райан.

Сердце живо, пока оно верит. Пока ждет, надеется и хранит воспоминания о том, кого любило.

Это может длиться долго. Могут пройти месяцы, наверное, и годы. Много лет. Сердце не умрет, пока жива надежда.

И я верю, что ты меня когда-нибудь простишь. Жду, что ответишь. Потому что есть кое-что, в чем я до конца не уверена. Кажется, я тебя обманула. Там. В больнице. Верила, что так будет лучше для нас обоих. А может…

Не знаю.

Кажется, я совершенно запуталась.

Прости меня, Райан.

С надеждой на ответ,

Эмили Уилсон»

Написала и отправила его по электронной почте сразу, как вернулась домой.

[1] Метролинк — трамвайно-легкорельсовая система Большого Манчестера.

[2] Хогвартс — школа волшебства из серии романов Джоан Роулинг о Гарри Поттере

Глава 11

Она бежала по дорожке, которая длинной серой лентой тянулась вдоль всего парка. В коротких шортиках, обтягивающей футболке, сетчатых кроссовках, надетых на короткие белые носки. Стройная и подтянутая. Это был легкий бег трусцой. Ее мышцы не вибрировали от напряжения, они расслабленно покачивались в такт движениям. И я замер, увидев, как волосы, забранные в высокий хвост, подскакивают на каждом шаге, а затем хлестко ударяются о ее спину.

В воздухе пахло эфирным маслом. Солнце, стоявшее высоко и палившее сегодня просто нещадно, нагревало сосны, и те источали этот дивный аромат. Она бежала в спокойном темпе, лишь изредка притормаживая, чтобы полюбоваться цветами, подвешенными к фонарным столбам. Обогнула прудик, пересекла велосипедную дорожку, игровую площадку для детей, а затем снова выбежала на дорожку, ведущую в заросли широколиственных и хвойных деревьев.

Я шел за ней. Медленно. Срезал путь, зная, где следует ожидать ее появления, или наблюдал издалека, стараясь не терять из вида. Представлял, как она вдыхает этот раскаленный воздух, приправленный маслом сосны. Как тяжело ей становится дышать, почти как в сауне, и медленно тянул носом ветер, воображая, что тот доносит до меня ее дыхание.

Я знал, где наши пути пересекутся. Ждал этого момента. Готовился к нему очень долго. Следил за ней.

Я так соскучился…

Мне не терпелось скорее ее обнять.

Остановился среди кустов и замер. Поджилки затряслись. От возбуждения, от предвкушения. Она появилась всего через пару секунд. Прямая спина, кулачки сжаты и двигаются попеременно вдоль тела, каждый шаг настолько легок, будто ее ноги совсем не касались земли. В узком заостренном лице, покрытом ровным загаром, светилась беззаботная полуулыбка. Губы едва заметно шевелились, напевая какой-то ей одной известный мотив.

Меня затрясло, едва я ощутил ее приближение. В тонких и правильных чертах лица отчетливо мелькнула ехидная ухмылка. Она думала, что мне не известно о ее шашнях. Но я видел все своими собственными глазами. Как она стояла там, рядом с ним, как говорила, как смотрела в глаза, как касалась его плеча, будто невзначай.

Асфальт мягко шуршал под подошвами ее кроссовок, в воздухе разносился легкий запах духов. Она пробежала совсем рядом, даже не заметив меня. А я мог разглядеть каждую капельку пота, скользящую по ее шее. Вышел из своего укрытия и двинулся следом, не боясь, что меня заметят. Она не слышала ни хруста веток, ни криков вспорхнувших с деревьев беспокойных птиц, ни щелчка электро-шокера, уткнувшегося острым краем ей в бок. Не ожидала нападения, поэтому и не поняла, что произошло. Дернулась и упала.