Сердце умирает медленно (СИ) - Сокол Елена. Страница 17

Я пересекла велосипедную дорожку, прогулялась возле столов для пикника, наблюдая за отдыхающими, полюбовалась аттракционами в развлекательной зоне и ребятишками, визжащими от восторга на игровых площадках. Так засмотрелась на эту красоту, что чуть не столкнулась с молодой женщиной, толкавшей перед собой детскую коляску, и решила от греха подальше сойти с дорожки, по которой то и дело сновали то велосипедисты, то роллеры, то выгульщики собак.

Снова спустилась к самой воде, там было намного тише. Кое-где, правда, попадались рыбаки с удочками и бегуны, но только они одни и нарушали мое единение с природой. Я поразилась, каким огромным было это замечательное место. Оазис посреди бетона. Сокрытая посреди шумных жилых коробок жемчужина. И каждый желающий мог найти себе здесь занятие по душе.

Еле отыскав нужную дорогу, двинулась туда, где должно было состояться открытие выставки. Только один день картины мог посмотреть любой житель города, а потом они отправлялись в галерею и на благотворительный аукцион. Не знаю, почему, но мне очень хотелось посмотреть на свою работу и увидеть, как на нее будут реагировать другие люди.

От площадки, где все должно было происходить, доносился шум. Кажется, кто-то что-то говорил в микрофон, может, проверяли аппаратуру. Издали я уже могла видеть небольшую сцену, столпившихся возле нее людей и расставленные вдоль асфальтированной дорожки треноги — подставки с картинами, заключенными в стекло. Интересно, где среди них находилась моя? Работ было очень много, немыслимо много. Дорога из рисунков тянулась от самой сцены и, кажется, не заканчивалась совсем.

В груди кольнуло. От волнения или радости — не знаю. Я немного притормозила, глубоко вдохнула и выдохнула, а затем, только решила продолжить путь, как вдруг услышала что-то до боли знакомое позади себя. Мелодию. Плавную и неспешную, словно кто-то осторожно касался клавиш, но в то же время яркую и выразительную, будто рассказывали какую-то драматичную историю. Мотив мне был так знаком, что, стоило его услышать, по спине мазнуло холодком предчувствия чего-то нехорошего.

Я обернулась и ничего не увидела. Меня это начинало злить. Те же отдыхающие, те же газоны, кусты, озеро, солнышко, редкими лучами прорывающееся из-за облаков. Но откуда-то лилась музыка, и я готова была поспорить, что ее опять не слышал никто, кроме меня.

«А вы? А вы? Вы это слышите?» — хотелось спросить у беззаботных прохожих, но я уже так делала и всегда получала один и тот же ответ — отрицательный. Поэтому просто стояла посреди дорожки и продолжала вглядываться в силуэты праздно гуляющих с надеждой понять, что со мной такое творится.

Разве кто-то из них мог издеваться надо мной, включая эту запись? Или держать в кармане целый рояль и незаметно на нем поигрывать? Бред. Очевидный бред. Никто даже не смотрел в мою сторону.

А мелодия продолжала литься, фактурно делясь на отрывки, которые походили на фразы или предложения. Течение ее звука напоминало интонации в разговоре. Выше, еще выше, низко и глухо: смятение, тревога, печаль и тоска. Не знаю, что это было такое, но оно определенно имело характер и душу.

Я растерялась. Не понимала, что делать. Идти на выставку или повернуть обратно, чтобы отыскать источник звука? Мне становилось страшно. В отчаянии закрыла руками уши и погрузилась в подобие тишины. Долго так продолжаться не могло. Пообещала себе, что на следующем же приеме расскажу обо всем доктору, и пусть сам решает, поместить ли меня в психушку или подвергнуть новым, дополнительным тестам и исследованиям.

— С вами все в порядке? — Перед лицом возникла какая-то женщина.

Я лихорадочно опустила руки и уставилась на нее.

— Да. — Кивнула. — Все нормально.

Удовлетворенная ответом, она пошла дальше. Остальные прохожие, стягивавшиеся к выставке ради интереса, с беспокойством поглядывали на меня, стоящую посреди дорожки с выпученными от страха глазами, и предпочитали обходить стороной.

Я сглотнула. В горле саднило, ужасно хотелось пить. Голова кружилась, заставляя меня инстинктивно искать взглядом место, куда бы присесть. Но эта мелодия… На нее ничего не действовало, она становилась только громче.

Повернувшись еще раз в сторону источника звука, я заметила девушку. Темноволосую, стройную, в длинном синем платье, развевавшемся на ветру. Она стояла полу-боком и смотрела на меня, не отрываясь. И взгляд у нее был такой странный, исподлобья, и очень печальный.

Стоило нам встретиться глазами, как незнакомка отвернулась и пошла по дорожке вверх, в глубину парка. Неспешно, точно поплыла. Не знаю, почему она привлекла мое внимание. Возможно, что-то такое было в ее взгляде, что мне подумалось, вдруг именно она как-то может быть связана с этой музыкой. И я сама не заметила, как вдруг сделала шаг, затем еще и еще один следом за ней. Будто меня магнитом туда манило.

Кто-то больно ударил в плечо.

— Простите! — Воскликнула, поняв, что налетела на одного из прохожих.

Виновато улыбнулась ему вслед и продолжила свое незапланированное преследование. Попыталась отыскать глазами силуэт девушки, но так и не смогла. Черт. Ускорила шаг, вытягивая шею, чтобы разглядеть ее в толпе. Кажется, заметила, как мелькнуло что-то синее среди ветвей вдали.

— Стойте! Эй! Стойте! — Крикнула ей вслед.

И торопливо направилась туда. Музыка по мере моего приближения к цели стихала, пока совсем не растворилась в посторонних звуках и шуме ветра в листве.

— Осторожнее! — Крикнула мамаша, чьего ребенка я чуть не сбила с ног.

— Прошу прощения! — На бегу сложила ладони в молитвенный жест и прикусила губу.

Малыш даже не успел испугаться, а вот его матушка продолжала хмурить брови.

Я уже со всех ног кинулась вверх по дороге, тщетно рыская взглядом по проходящим навстречу людям. Ее не было нигде. Пройдя еще немного, остановилась, чтобы отдышаться. Сердце требовательно билось о ребра, в боку кололо. Пришлось приложить ладонь к очагу боли и немного надавить, чтобы стало терпимее. Мой организм еще не был приспособлен к подобным нагрузкам.

Тяжело дыша, я продолжала оглядываться.

Что это было? Наваждение? Почему я, как сумасшедшая, бегала по парку, окликая какую-то девушку? С какой целью?

Хотите честно? Она показалась мне знакомой… Ее лицо, глаза, летящие по ветру каштановые волосы. Даже поза. Клянусь, она смотрела прямо на меня. Хотела что-то сказать.

Убедившись, что музыка больше не мерещится и странные незнакомки тоже, я, не переставая оглядываться, поплелась на выставку. Судя по всему, приветственная речь устроителей уже кончилась, и процессия с официальными лицами, сопровождаемая репортерами, двигалась дальше вдоль картин, ненадолго останавливаясь у каждой. Даже охранники имелись: они рассредоточились по всему периметру следования делегации.

Ясное дело, они не рисунки больных детей охраняли, а высокопоставленных лиц, решивших почтить своим присутствием такое благородное и полезное для города мероприятие, но мне было приятно, что мою работу никто не утащит, и никакой бездельник не решится подрисовать усы героям детских картин.

Я плелась, закусив губу от ноющей боли в ноге. Кажется, натерла кожу, или что-то вроде того. Ослабив ремешок на босоножке, тихонько ковыляла, пока не дошла до первых треног с картинами, возле которых толпились зеваки. На самом деле, народа было немного. Маловероятно, что большинство из собравшихся пришли на выставку специально. Скорее всего, просто услышали шум приветственных речей, заметили прессу с телекамерами, важных персон с охраной возле стендов с работами и пришли поглазеть на то, что здесь происходит.

Двигаясь вдоль представленных работ, я надолго задерживалась у каждого рисунка. Дети, многие из которых даже не надеялись на выздоровление, изобразили на удивление самые радужные сцены из собственной жизни. Их работы лучились счастьем, на них светило солнце, сияли улыбки. Кто-то нарисовал маму, кто-то всю семью, кто-то представлял, как он играет в футбол, кто-то мечтал о визите к королеве на чашечку чая. Другие показывали красоту природы в незатейливых видах реки, холмов или гор. И, клянусь, каждая картина дышала надеждой и верой.