Нана (СИ) - Сокол Елена. Страница 27

— Ну, весло. — Рассмеялся. — Ложку, то есть. На жаргоне. У нас тут на вокзале такой контингент работает, еще и не так заговоришь.

Улыбнулась и пошла за ложкой. Вот и мне, наверное, придется всю жизнь прожить чернорабочей. Кто ж меня возьмет по чужим документам в вуз? Никто.

Принесла тарелку с бульоном, поставила на стол, села напротив дяди Вани.

— Вкусно? — Спросил он, зачерпывая ложкой горячее варево.

— Угу. — Обжигая рот, промычала в ответ. — А тебе?

— И мне. Спасибо. — И продолжил есть, то и дело нечаянно ударяя ложкой о зубы.

«Нужно будет купить ему пластмассовую ложку» — подумала я.

— А ты чего все на часы поглядываешь? М? — Спросил как бы между прочим.

— Я? — Моментально покраснела.

Сама не замечала за собой, но мысли неотрывно крутились возле того парня с площади. А глаза упорно следили за стрелкой часов на стене, медленно, но верно движущейся в сторону девятки на циферблате.

— Да… — Ложка в руке дрогнула. Захотелось немедленно спрятать от смущения взгляд. — Ничего интересного, просто один парень… — «Красивый, упрямый, наглый» — У меня наушники сломались, а он хотел мне новые принести. — «А я бы не прочь посмотреть на него снова. Но мне ведь это не нужно. Вот совсем-совсем. Да?» — Встречу назначил… А я все думаю, может, стоит пойти?

И тут Иван уставился на меня как-то странно, затем вдруг поднял локоть и, прикрыв им лицо, громко чихнул.

«Правду говорю»…. — подумала я. Примета есть такая.

— Обязательно иди. — Сморщив лицо, произнес дядя Ваня и потянулся к носовому платку. — Иди, пока не заразилась. Только сначала расскажи мне, что за парень, и куда вы пойдете, чтобы я был за тебя спокоен.

— Эм… — Закашлялась.

Вот с этим-то уже было гораздо сложнее.

7

Илья

Я люблю снимать дождь. Рассветы, закаты, росу на листьях ранним утром в лесу — это все, безусловно, красиво и достойно хорошего снимка. Но в дожде есть своя, особенная красота. Совсем как в глазах той девушки. Серое небо с редкими просветами… и вода, которая преображает все: природу, людей, город. Она делает любую фотографию интересной, даже волшебной.

Проще всего бывает сделать снимок возле окна, по которому сбегают капли. Но самый кайф, надо признаться, — это лужи. Настоящий генератор динамических отражений. Выбираешь в самый лютый ливень одну из городских улиц. Самую оживленную. Боясь испортить камеру и новые джинсы, корячишься, подбирая нужный угол съемки, а в зеркале лужи уже отражаются огни ночного города, высотки и горбатые фонари. Освещение в отражении становится приглушеннее, цвета сочнее, реальность ярче… Делаешь долгожданный кадр и ощущаешь какое-то особое удовольствие.

Но все это ничто, все буквально меркнет перед черно-белым фото. Когда дождь заряжает на несколько дней, делая окружающий мир серым и малоконтрастным, мир сам рождает композиции для фотографий, где цвет точно был бы лишним. Тебе остается лишь взять камеру и направить ее на интересный объект, который мог бы стать центром снимка.

Все, что угодно. Или кто угодно. Например, вымокший и недовольный трехцветный кот, по усам которого стекают струйки воды. Или трехлапая дворняга под скамейкой возле вокзала, жалобно поджавшая уши и наблюдающая за темнеющим небом. Или странная девочка-подросток с короткой стрижкой, ссутулившаяся и бродящая под набирающим силу дождем возле входа на вокзал с явной целью — затерявшись в толпе, тиснуть кошелек у прибывающих в город туристов.

Еще с утра я видел прогноз погоды в смартфоне, но до конца так и не поверил, что сегодня будет дождь. Хоть и приготовил фотоаппарат, но до последнего сомневался, что он пригодится. И только хмурые тучи, затягивающие небо над крышами домов словно проворные черные карлики, подтвердили к вечеру верность прогноза.

Переоделся, успел прихватить из дома зонт, повесил на шею камеру. Правда, забыл посмотреться в зеркало, но возвращаться уже не стал. Просто в качестве компенсации пригладил ладонью волосы. Целых два раза. В последний раз мы с Кириллом стриглись у одного мастера, так что в целом должны были быть похожи. Встав с кресла, я тогда тщательно взлохматил свою шевелюру, брат же попросил девушку-парикмахера тщательно уложить его волосы воском.

Вспомнив об этом, я даже улыбнулся. Вышел из калитки и быстро пошел вдоль улицы. Небо потемнело еще сильнее, поднялся ветер и понес песчинки по дороге. Попадавшиеся на пути прохожие тоже ускоряли шаг, чтобы успеть домой до грозы.

Я взглянул на часы. Вот ведь черт! У меня оставалось всего десять минут на то, чтобы добраться до вокзала. И неизвестно еще было, сколько придется провозиться с его силиконовой красоткой (почему-то я представлял новую пассию Кирилла именно так). А мне зачем-то дико захотелось поснимать дождь. Обычно это лучше делать в самом его начале, или когда он близится к завершению, но и то, и другое могло теперь накрыться медным тазом из-за этого долбаного свидания.

И какой только болван назначает встречу на вокзале? Как ему такое только в голову пришло?! Ну, Кирюха, ну дает… Придурок…

Немного поколебавшись, застегнул кожаную куртку, сжал в одной руке коробку, предназначавшуюся девушке брата, в другой желтый зонт и, оглядевшись по сторонам, быстро перешел дорогу на светофоре. Первые капли ударили по моей макушке уже на подходе к вокзальной площади, дальше дождь обрушился уже мощной стеной. Люди с сумками толпой повалили вверх по лестнице к центральному входу на вокзал. Я же, чувствуя, как камера, висящая на шее под курткой, ударяется с каждым шагом в мою грудь, на ходу раскрыл зонт и нырнул с головой под его яркую ткань.

Все куда-то бежали, рассыпались в стороны в поисках хоть какого-нибудь убежища, а мне оставалось только бежать по растущим на глазах лужам в сторону каменных ступеней. Мечты о том, что никого не встречу в назначенном месте и смогу свободно заняться своими делами разбились о правду жизни. Все ломанулись к двери, а она осталась. Одна. Девушка. Стояла ко мне спиной, переминаясь с ноги на ногу, и словно не решалась почему-то пойти вслед за всеми под крышу.

Что-то такое шевельнулось в душе смутным предчувствием, ожиданием чего-то желанного, трепетного и неминуемого. Видимо, даже мимолетный взгляд успел запечатлеть знакомую одежду и черты: стройную фигуру, наклон головы, волосы, густым шелковым покрывалом ложащиеся на ее спину. Но до конца я все-таки сообразить не успел. На всем ходу подлетел к незнакомке и накрыл ее свободной половиной широкого зонта, когда она вдруг резко повернулась и застыла, глядя на меня снизу вверх.

Кап.

И весь мир затих.

Она еле устояла на ногах.

Кап. Кап. Кап.

Дождь. Он… был повсюду. В небе, теплой водой на крышах домов, пенистой рекой на темном асфальте, на кончиках длинных волос и в отражении ее больших черных глаз. Почувствовал, что тону в них. Нырнул, словно с разбега, и пропал. Потерял ощущение реальности. Опустил взгляд ниже, и ощутил, что вся моя жизнь сосредоточилась теперь на кончиках ее губ. Узнал каждую черточку милого лица, нежный запах моря и ветра. Замер вдруг с открытым ртом.

Понял: это Она.

Она!

Беспомощно оглядел опустевшую площадь и начал жадно хватать ртом воздух. Никого рядом больше не было. Никого. Но… этого не могло быть. И это не было просто совпадением — либо шуткой, либо насмешкой судьбы. Сердце сжало тисками, когда возвратил взгляд на нее. Девушка не была удивлена, смотрела просто и открыто, будто меня и ожидала здесь увидеть. А значит… И внутри все снова оборвалось.

Мне так не хотелось в это верить!

Струйки воды стекали с ее лба и катились вниз по щекам, глаза были чисты и светлы. Она вся светилась, и я словно сам оказался в лучах ее света. Моя кожа стала прозрачна, мысли и чувства прозрачны, и теперь я был виден ей буквально насквозь.

Дождь беспощадно колотил по поверхности зонта над нашими головами, а мы стояли вдвоем, словно в домике, и продолжали пристально смотреть друг на друга. Стояли и уже которую секунду-вечность молчали. Дышали прерывисто и горячо, опаляя друг друга своим дыханием.