Нана (СИ) - Сокол Елена. Страница 86

Я просто исчез из его жизни. Полностью принял условия отца и с головой ушел в работу на его фирме. Да, мне не хватало общения с братом, но, дав самому себе слово полностью переосмыслить свою жизнь, я по-прежнему его держу. Лучше — подальше отсюда, от них с Наной, на расстоянии. Прийти в себя, пережить, искупить вину, попытаться переродиться. Пока еще не представляю, как это сделать, но очень хочется найти выход.

Они не знают, что я за ними слежу. Не видят, как прихожу на трек, как наблюдаю. Но, можете мне поверить, так лучше для них же самих. Меня ведь еще не отпустило. Все еще срывает башню, как только вижу их вместе. И боюсь навредить… Нужно время, чтобы побороть своих демонов, свыкнуться с мыслью, что она с ним.

Нет больше нас — меня и Ильи.

Нет меня и Наны.

Есть — они.

А я…

Я вижу, как она стоит на противоположной трибуне в короткой красной юбочке, белой маечке и черной мужской бейсболке. Такая же хрупкая, изящная, но уже заметно повзрослевшая. Ее волосы развеваются по ветру, струятся темными лентами по плечам, падают на лицо. И я почти могу почувствовать, как их запах щекочет мои ноздри. Все еще помню его и могу, наверное, узнать безошибочно даже из тысячи других ароматов.

А еще она мне снится. И в каждом сне я снова и снова боюсь ее потерять. И в итоге теряю…

Не удивительно, что мы с братом полюбили одну женщину. Больно, неприятно, безвыходно, но нисколько не удивительно. Мы ведь с Ильей — одно целое, и всегда им были. И будем. Как две стороны одной медали. Он — мой доктор Джекилл, я — его мистер Хайд.

И я даже точно знаю, что именно брат чувствует, глядя на нее. Понимаю, почему он готов сражаться до последней капли крови за ее благополучие, и почему не станет делить ни с кем.

Я разделяю все эти чувства, и поэтому не готов вернуться так рано.

Нана…

Снова смотрю, как ты бродишь вдоль ограждения с замирающим сердцем, как следишь взглядом за гонкой, как хватаешься за сердце, когда байки взлетают в воздух. Смотрю и чувствую тихую горечь. Я все испортил. Сам. А ты во всем была права. Мне стоило меньше думать о себе. Но какая теперь разница? Я все осознал, а ты уже так далеко.

Моя. И чужая.

Нана.

Твое сердце недоступно, но Бог знает, что мое — у тебя.

Нана

Он уже на старте, и мое сердце тревожно сжимается. Стараюсь не думать о том, что сейчас байк понесется мимо нас по треку на бешеной скорости. Не думать о том, какой опасности он себя подвергает, как хочет победить и сколько сил вложил во все это. Думаю только о том, что жду его живым. Не важно — с победой или без нее. Только бы спрятаться в его объятиях и раствориться в них без остатка. Сегодня, завтра, всегда.

Руки дрожат от волнения, поэтому я поднимаю фотоаппарат, подношу к глазам, навожу резкость и делаю снимок. Щелкает затвор — готово. Обычно по ходу гонки я совершенно забываю, что у меня в руках камера его мамы, полностью окунаюсь в происходящее. Болею от всей души, срываю голос, кричу, бегаю туда-сюда по трибуне и замираю от ужаса. И так кругов пять, а потом понемногу привыкаю, но переживать не перестаю вплоть до финиша.

За Илью никогда не бывает стыдно. С каким бы результатом он не закончил, сколько бы очков не набрал, для меня он — победитель. Всегда. И он выигрывает. В каждой гонке, где принимает участие! В каждой!

Этот парень — ураган: упрямо идет к своей цели, сметая все на своем пути. И у меня сердце разрывает от любви и нежности, стоит только подумать о нем.

— Готова? — Прерывает мои размышления Карина.

— Разве к этому хоть когда-нибудь можно быть готовой? — Смеюсь я, хватаясь за сердце.

И переминаюсь с ноги на ногу, глядя, как гонщик с номером «17» надевает маску поверх шлема.

— Угощайтесь, девчонки! — Подходит к ограждению Нина.

В левой ее руке зажат маленький йорк по кличке Пупсик, изнывающий от жары и высунувший изо рта язык, в правой — три рожка с мороженым.

— Спасибо! — Восклицает Карина, хватает рожок, откусывает большой кусок и принимается махать рукой своему Яну.

Гонщик в синей форме под номером «13» сосредоточен, но, едва глянув в нашу сторону, поднимает руку и вновь опускает на руль.

Я беру мороженое из рук Нины и подношу ко рту. Ммм… Фисташковое. В такую жару что надо. Освежает.

— Правда, Пупсик облизал один из рожков, пока мы шли сюда, но я не запомнила, какой именно. — Нина хохочет и грозит пальчиком псу, зажатому у нее подмышкой. — Прости, Нана. — Добавляет она, заметив мое замешательство.

Жму плечами и продолжаю, как ни в чем не бывало, облизывать мороженое. Даже кепка Ильи на голове и минимум одежды не спасают сегодня от жары. Гонщики стартуют неожиданно, я вздрагиваю и забываю обо всем. Все мое внимание приковано к треку.

— Я рада, что Илья с Яном нашли общий язык! — Кричит Карина и откусывает огромный кусок пломбира. Ее голос заглушает вой толпы.

— Да, это здорово, — соглашаюсь я.

Раньше они воспринимали друг друга только в штыки, а теперь не только здороваются, но и могут находиться в одной компании и прекрасно общаться. Прогресс, как говорится, на лицо.

Гонщик в синем комбинезоне под номером «13» заходит в поворот первым.

— Давай, Ян! — Вопит Карина, вскидывая руки.

— Давай! Давай! — Поддерживает Нина, оглушая бедного пса, и прыгает возле ограждения.

У нее тоже все хорошо. Нового парня она себе еще не нашла, но, по крайней мере, ко мне никаких претензий не имеет, да и по Кириллу вроде больше не страдает. Общаемся мы замечательно, а что самое главное — не так часто.

Я снова забываю про камеру, висящую на шее, когда мимо проносятся мотоциклы. Они проезжают на приличном отдалении от нас, но в глаза летит пыль, а уши закладывает от громкого «брррр!» моторов.

— Завтра вы уезжаете? — Спрашивает Нина, когда байки уходят на противоположную сторону круга к гребенке.

— Да. — Киваю торопливо, все внутри сжимается от радостного предвкушения. — Нужно восстановить кое-какие документы, я ведь поступила в государственную академию хореографии…

— Что же ты молчала?! — Она подпрыгивает ко мне и крепко обнимает. — Поздравляю!

— Это все Илья, — мои щеки покрываются румянцем. — В моем лице страна потеряла юриста.

— Зато кого приобрела, а? — Хлопает она меня по плечу и целует в обе щеки. — Боже, как я тоже хочу на море! Мор-р-ре!!!

И у меня едва слезы на глаза не выходят, так мне тоже хочется на родину. Даже не верится, что остается всего пара дней до исполнения мечты!

— А Кирилл не объявлялся? — Спрашивает Карина, подходя к нам.

Нина отворачивается, будто увидела на трассе что-то важное, и мы обе понимаем: нет, не отпустило.

— Нет, — отвечаю, глядя вдаль.

— И никто не знает, где он? — Карина виновато прикусывает язык.

— Нет. — Отрицательно качаю головой. Это как-то связано с его отцом, думаю.

— Понятно. — Понимающе кивает девушка и отходит к ограждению, потому что мимо нас снова проносятся гонщики.

Рев двигателей на секунду отвлекает меня от тревожных мыслей. Прикусываю кулак, когда парень с номером «17» подбирается сзади на своем байке к лидеру гонки. Зажмуриваюсь, боясь, что он потеряет сцепление с трассой, и делаю несколько шагов назад. Чуть не врезаюсь в толпу каких-то болельщиков, извиняюсь и задерживаю дыхание — Илья уже идет на обгон.

В попытке закрыть руками лицо, неизбежно пачкаю мороженым козырек бейсболки. Блин! Какой спорт: опасный, агрессивный, дикий. Выглядываю сквозь пальцы — и интересный!

Когда гонщики уходят на новый круг, выдыхаю и замечаю вдалеке, на боковой трибуне возле вышки знакомый силуэт. Сердце екает, ведь его нельзя спутать ни с кем — разве что с Ильей, и то издалека.

Он в черной толстовке с капюшоном, наброшенным низко на голову. Ссутулен, даже мрачен. Руки спрятаны в карманах, держится поодаль от веселых компаний, стоит неподвижно и смотрит исключительно на гоночный трек.